Ее звали Ева

– Через час водитель отвезет вас на вокзал. И забудьте обо всем, что вы здесь видели. Держите рот на замке, ясно?

Он отпустил ее, не спросив ни про планы на будущее, ни про самочувствие. Ему было плевать, больна она или беременна. Для него она не представляла большой важности; ее отъезд был просто досадным неудобством. Выйдя в коридор, Ева пробормотала себе под нос:

– Я никогда не забуду того, что здесь творится, и никогда не прощу. Унижай меня, позорь, сколько душе угодно. Я вырвалась от тебя и уж постараюсь сделать так, что в один прекрасный день ты получишь по заслугам.

Стремясь поскорее уехать из центра, Ева быстро уложила вещи в чемодан. Брайан Джолифф, когда она связывалась с ним по телефону, дал ей указания, и вскоре она покинет один ад и попадет в другой, где будет помогать тем, кому удалось вернуться из преисподней, и, может быть, даже кого-то из них спасет.

Глава 25

Германия

15 ноября 1945 г.

Дорогой!

Мне кажется, будь ты жив, ты сказал бы, что я была глупа и наивна, полагая, будто выдержу на той работе. Какая же я дура! Как можно было не сообразить, во что я ввязываюсь? Меня уже должно было насторожить само название подразделения – Общевойсковой центр допросов.

Я знаю, как важно установить главных виновников всех зверств, о которых стало известно. Знаю, что допросы позволяют получить необходимую информацию о военных и научных разработках. Но мне претит бесчеловечное отношение одних людей к другим. Я полагала, что наша страна на стороне добра, но теперь понимаю, что все люди способны быть одинаково безжалостными и жестокими.

Изо дня в день я вела протоколы и переводила, присутствуя на допросах несчастных узников, которых жестоко истязали, морили голодом и холодом, и в какой-то момент поняла, что больше не в состоянии это выносить. Ты знаешь, я очень хочу быть полезной и вносить свой вклад в общее дело, но не таким способом. Я пыталась высказывать свое мнение, но мне категорично было заявлено, что они добывают сведения государственной важности и их методы допустимы. Мне даже пригрозили военным трибуналом, если я не буду молчать.

Ради тебя, дорогой, я должна была держаться до конца. Жаль, что не получилось. Но я просто не могла больше там оставаться. Пожалуйста, прости меня, дорогой, за то, что я не отомстила ему за тебя. Но я придумаю, как это сделать, и отомщу, вот увидишь. Отплачу ему и за твою гибель, и за мучения тех несчастных. Этот мерзавец не должен оставаться безнаказанным.

Надеюсь, ты простишь меня, ведь я симулировала беременность, чтобы вырваться из того жуткого места. Я чувствую себя немного виноватой, потому что детей я хотела только от тебя. Но это был самый эффективный и быстрый способ сбежать из того ада. Другого пути не было. Мне приятнее думать, что тебя это могло бы развеселить. Моя актерская игра уж точно доставила бы тебе удовольствие!

В общем, теперь я снова меняю место работы. Пожалуйста, не думай, будто я ветрена и капризна. Это не так. Я страстно хочу приносить пользу, но делать это здесь не могу, поэтому я перевожусь в другую организацию, которая помогает наладить жизнь тысячам людей, оказавшимся в этой стране не по своей воле. Она называется Администрация Объединенных Наций по вопросам помощи и восстановления – сокращенно ЮННРА. И через несколько дней я еду в одно местечко близ Франкфурта.

В отеле «Кайзерхоф» в Бад-Пирмонте (это недалеко отсюда) у меня было собеседование с представителем этой организации – очень приятным бывшим полковником. Правда, я едва не погорела: когда уходила из гостиницы, столкнулась с Робинсоном, который тоже оказался там по каким-то делам. Он пытался запугать меня, но я сумела от него улизнуть и теперь скоро отправлюсь во Франкфурт. Я вздохну с облегчением, когда покину Бад-Нендорф, который местные жители нарекли запретным городом – Das Verbotene Dorf. Думаю, этим все сказано.

Любящая тебя Эви.

P.S. Я люблю тебя.

Часть четвертая Отменный чай из торгового центра. Разные порции (7, 1, 9)

Глава 26 Эвелин

22 июля 1970 г.

Лондон

Эвелин устроилась на залитой солнцем скамейке. Обедать в парке Вест-сквер было не так приятно, как в Сент-Джеймсском, который располагался всего в нескольких минутах ходьбы от прежнего места работы, на Бродвее. Но в Лондоне было немало зеленых уголков, где она наслаждалась свежим воздухом и простором – тем, чего ей так недоставало на работе. Милый Бродвей, расположенный прямо в центре правительственного квартала и в то же время совсем рядом с прекрасным парком, где все лето жили водоплавающие птицы и благоухали великолепные цветники. Неподалеку находится первоклассный отель «Сент-Эрмин», где удобно проводить особые встречи и время от времени устраивать праздничные чаепития. Когда-то, много лет назад, она училась путать следы, петляя по тихим улочкам и незаметно фотографируя в парке. Прекрасное было время, пусть ей и не удалось запечатлеть на фото озеро, пеликанов и уток: забыла снять крышку объектива.

Теперь ее контора размещалась в здании Сенчьюри-Хаус. Место совсем не такое красивое, зато ближе к вокзалу Ватерлоо. Да, приятно было вечером прогуляться по Вестминстерскому мосту (оттуда в любое время года открывался очень красивый вид на Темзу), зато теперь она успевала на более раннюю электричку, а это, конечно, плюс, особенно летом, когда так хорошо побродить по саду Кингсли. Если она уходила с работы ровно в пять, при удачном стечении обстоятельств в начале седьмого она уже была дома.

Нет, не так уж все плохо, говорила себе Эвелин, разворачивая принесенный с собой бутерброд с яйцом и салатом, купленный в кафешке приветливых итальянцев Артуро и Марии, рядом с местом работы, куда она заходила каждое утро. Они уже знали, что она заказывает, и по пути на работу Эвелин за пять минут успевала купить бутерброд, да еще стаканчик вкуснейшего горячего кофе с пенкой. Прекрасное начало дня перед первым из многочисленных скучных совещаний.

Эвелин очень ценила спокойные обеденные часы, когда можно было почитать и поразмышлять в свое удовольствие. Ее коллеги обычно шли в местные пабы, чтобы покурить, выпить пинту пива и перекусить бутербродами с сыром и солеными огурцами, или, взяв с собой контейнеры с обедом, прогуливались по берегу реки. Более высокопоставленные работники направлялись в клубы, где они якобы обсуждали вопросы стратегии. Эвелин раскрывала свежий номер «Таймс», затем сворачивала страницы, кладя газету на колени, и читала во время еды. Кроссворды в «Таймсе» ей нравились меньше, чем в «Дейли телеграф», которую она просматривала по дороге на работу. Но «Таймс» в числе других ежедневных изданий бесплатно доставляли в контору, да и вообще она предпочитала разгадывать кроссворды в электричке, когда возвращалась домой по окончании рабочего дня. Ища ответы на замысловатые определения головоломки, Эвелин неизменно отрешалась от толкотни пассажиров, которые зимой кашляли и шмыгали носами, а летом чихали от аллергии.

Все утро она читала нудные донесения, из которых не следовало ничего интересного, и теперь была рада посидеть на свежем воздухе, хоть в парк и проникали шумы улицы – монотонный гул автомобилей, иногда визг мотоцикла, которые заглушали воркование голубей, копошившихся у ее ног. Зато здесь витал аромат свежескошенной травы, глаз радовали клумбы с ярко-красной геранью и синим шалфеем, цветы которых тянулись к солнцу, как и она сама. Ее коллеги, по-видимому, еще не открыли для себя этот чудный тихий уголок, да и сонные бродяги в это время дня здесь не появлялись.

Откусив бутерброд, Эвелин принялась просматривать газету и тут же наткнулась на одно имя. Оно само бросилось ей в глаза, и ощущение было такое, словно ей залепили пощечину. Сначала она засомневалась, что речь именно о нем, и стала внимательно читать список фамилий. Хлеб во рту приобрел вкус мокрого картона, так что она с трудом его проглотила. Нет, она не ошиблась: имя, которое она никогда не забудет, есть в списке награжденных в честь дня рождения королевы. Стивен Робинсон. Мало того, что пару лет назад его наградили орденом Британской империи, и вот новая награда. Это уж слишком! Орден «За заслуги». Да уж, заслужил! Должно быть, раздувается от гордости, довольно поглаживая свои дурацкие усики. «Награжден за заслуги» – так и напечатано. Какие такие заслуги? Неужели его безжалостное обращение с людьми можно считать заслугами?