Ее звали княжна Тараканова

граф Андрей Шувалов

С.-Петербург, 20 ноября 1771 года.

Вольтер — А. П. Шувалову. Ферней.

23 декабря 1771 г.

Ваше сиятельство!

Я имел честь получить письмо ваше, передающее приказание, которым удостаивает меня ее величество, августейшая государыня ваша, моя и та, которая достойна быть повелительницею всего мира. Я по счастию приискал молодого литературного новобранца, и он взялся передать в нескольких строках ее великие мысли, которые должны бы были найти поддержку во всей Европе. Мне стоило лишь оставить у себя 1000 червонцев и обмакнуть перо в чернильницу. Мне лестно писать под диктовку ее могучего гения: это одно, может быть, дает мне право на звание парнасского патриарха, которым вы меня удостаиваете; а пока я имею лишь приличные этому званию лета — достоинство, которое приписываю игре случая и которое со временем утрачивается.

Я долго придумывал заглавие для этой статьи: воззвание к государям было бы прилично, если бы все эти господа, по божьей и ни по чьей милости, любили, чтобы к ним взывали!.. Советы народам, но их более не слушают, при всемогуществе невежества и предрассудков… И так я решился, согласно предначертаниям ее величества, более озадачить толпу, чем убеждать ее; и потому статья эта появится, в будущем январе, в двух лучших журналах: французском Меркурии и Меркурии историческом и политическом, под заглавием Набат на разбуждение королей. Пока посылаю вам рукопись.

Слово официальное, употребленное в вашем письме, налагает на меня почтительное молчание; хотя, по моему мнению, все то, под чем пишешь свое имя, должно быть официально: одни плуты, фрероны или иезуиты понимают это иначе.

С совершенным уважением, имею честь быть вашего сиятельства и проч.

Вольтер

Опасностей возникало много. Первая турецкая война, которую пришлось вести правительству Екатерины, заняла 1768–1774 годы. Удачи сменялись неудачами, блестящие победы вынужденными, хотя и временными, отступлениями.

Одновременно приходилось поддерживать борьбу за независимость балканских славян. Резко обострились отношения со Швецией. Армию затронула перекинувшаяся в 1771 году на Малороссию, а затем и на Москву эпидемия чумы. Признание независимости Крыма под протекторатом России не было надежным. Французское правительство усиленно подстрекало Оттоманскую Порту на более активные действия. Австрийский двор и Фридрих II не скрывали своего беспокойства по поводу военных успехов России. Недавние союзники готовы были превратиться и уже превратились в скрытых и яростных врагов.

Пусть это не государь, а донской казак, но он вместо государя за нас заступит, а нам все равно, лишь бы быть в добре.

Казак Караев — Чике Зарубину

17 сентября 1773 года Пугачев выпустил первый манифест и в окружении день ото дня разраставшейся армии повстанцев направился к Оренбургу. 4 октября началась осада Оренбурга.

Известие о начавшемся восстании дошло до Петербурга только 14 октября. В тот же день для подавления волнения были направлены воинские части под командованием генерал-майора В. А. Кара. Правительство напечатало обращенный против Пугачева манифест, но из боязни огласки ограничилось 200 экземплярами для распространения исключительно в районах, охваченных восстанием. Опасения двора оправдались — царский манифест оказался призывом к «бунту» для новых областей.

…Учинить над оным злодеем поиск и стараться как самого его, так и злодейскую шайку его переловить и тем все злоумышления прекратить.

Из предписания генерал-майору В. А. Кару

9 ноября 1773 года отряд В. А. Кара численностью полторы тысячи человек был окружен повстанцами. Солдаты, не вступая в бой, перешли на сторону Пугачева. Кар с остатками отряда отступил к Казани. 13 ноября пугачевцы разбили отряд полковника Чернышева, 28 ноября — направлявшийся на помощь оренбургскому гарнизону отряд майора Заева. Восстание начало распространяться на Поволжье.

Не получая подкреплений, В. А. Кар решил отправиться в Петербург для личного доклада об исключительной серьезности создавшегося положения. 29 ноября около Москвы Кар был задержан курьером, везшим указ, которым ему запрещалось отлучаться от своих частей. Екатерина II панически боялась, чтобы правда о размерах и характере восстания не вызвала взрыва возмущения со стороны и без того оппозиционно настроенного московского дворянства. Его главу, П. И. Панина, императрица открыто называла своим «первым врагом» и «себе персональным оскорбителем».

Кар не подчинился приказу и приехал в Москву. Последовало распоряжение о его смещении. Командующим действиями против восставших был назначен благодаря протекции Г. А. Потемкина А. И. Бибиков.

Вольтер — д’Аламберу. Ферней. 19 ноября 1773

У нас теперь в Фернее Шувалов. Это один из образованнейших и любезнейших людей, каких я когда-либо видел. Встреча с русскими постоянно убеждает меня, что Аттила был человек приятный, и сестра императора Гонория поступила благоразумно, решившись быть его супругою.

Екатерина II — И. Г. Орлову.

Без места и даты

Видя вашу ко мне доверенность и что вы сами меня просите, чтоб я вам сказала свои мысли, и сему соответствую со всякой искренностью и для того написала, как я вам обещала, нижеследующее.

Когда люди, кои имеют духа бодрого, в трудном положении, тогда ищут они оного облегчить; я чистосердечно скажу, что нет для меня ничего труднее, как видеть людей, кои страждут от печали. Я повадилась входить в состояние людей; наипаче я за долг почитаю входить в состояние таковых людей, коим много имею благодарности, и для того со всею искренностию и здесь скажу, что я думаю, дабы вывести по состоянью дело обоюдных участвующих из душевного беспокойства и возвратить им состояние сноснейшее. И для того предлагаю я нижеписанные способы, в коих искала я сохранить все в рассуждении особ и публики, что только сохранить могла.

1) Все прошедшее придать совершенному забвению.

2) Неуспех конгресса я отнюдь не приписываю ничему иному, как Турецкого двора повелению разорвать оного.

3) Граф Захар Чернышев мне сказывал, что графа Григорья Григорьевича Орлова желание и просьба есть, чтоб экспликации избегнуть, и вы мне оное подтверждали. Я на сие совершенно соглашаюсь.

4) И к сему присовокупляю, что я почитаю смотреть на настоящие обстоятельства за трудное и излишнее, ибо за движениями, происходящими от неприятных обстоятельств, окружающих человека дома, ежечасно, ручаться нельзя, и для того способ предлагаю:

5) Как граф Гри. Гри. Орлов ныне болен, чтоб он под сим видом назад взял чрез письмо увольнение ехать к Москве [зачеркнуто — «к водам»] или в деревнях своих или куда он сам изберет за сходственное с его состоянием.

6) Полтораста тысяч, которые я ему жаловала ежегодно, я ему впредь оных в ежегодной пенсии производить велю из Кабинета.

7) На заведение дома я ему жалую однажды ныне сто тысяч рублей.

8) Все дворцы около Москвы или инде, где они есть, я ему дозволяю в оных жить, пока своего дома иметь не будет.