Эффект Фостера

Джемма сказала, что он очень занят в своем кабинете, и когда я пришел туда, заметил там давнего друга отца – сенатора Боуэна.

– Джефри? Ты что-то хотел? – спросил отец, замечая меня в проходе. Взгляд сенатора обратился ко мне.

– Да, нам нужно поговорить, – смело, или даже дерзко заявил я.

Отец тяжело вздохнул, наверняка думая о том, что после длительного перерыва в четыре года я снова во что-то вляпался. Он жестом показал на своего друга.

– Я занят, подожди немного.

Только спустя час отец вышел из кабинета. Они попрощались с сенатором Боуэном и договорились в следующую пятницу сыграть в бильярд в загородном мужском клубе «Аркада». Так я понял, что никакие дела они не обсуждали.

Когда мы остались вдвоем, отец, наконец, взглянул на меня.

– Совсем забыл, у меня важный звонок в Торонто, – сказал он. – Подождешь еще немного?

Обида и разочарование накрыли меня волной. Я чувствовал, что вот-вот взорвусь. Но ненадолго мне удалось взять себя в руки.

– Нет, – ответил я, заглядывая в зеленые глаза отца. – Я ждал слишком долго, всю жизнь жду.

– Джефри, сейчас у меня нет времени на это, – хмуро начал он. И действительно, телефон отца в кармане завибрировал, оповещая о новом звонке. Он снова отвел взгляд и достал телефон.

Ярость разрасталась в моей груди. И это чувство захватило меня полностью. Чем я был хуже Мейсона? Почему он разделял нас, если мы оба были его детьми? Что со мной не так, черт возьми?

Я не контролировал себя, и в следующее мгновение я выхватил телефон из его рук и швырнул его в открытое окно. Его лицо начало покрываться красными пятнами. Я видел, как в его глазах разгорается пламя возмущения и ярости, но в следующее мгновение этого уже не было. Его лицо не выражало ничего, кроме глухого равнодушия.

Он ничего не сказал, стоял в напряженной позе, запрятав руки в карманы своих черных брюк, и даже не смотрел на меня. Клянусь, в этот самый момент мне захотелось ударить его.

Вдруг отец отошел к столу и достал из ящика другой свой телефон, она набрал номер и прижал телефон к уху.

– Шон? Мой сотовый где-то под окнами, найди его и принеси в кабинет, а затем нужно выдвигаться в офис, – строго выдал он. Шон был водителем отца.

Он отложил телефон и заглянул в какие-то документы на его столе.

– Посмотри на меня! – прогремел мой голос. – Наори на меня, скажи, что лишишь меня всего, ударь, в конце концов, сделай хоть что-нибудь, что заставит меня поверить в то, что я твой сын! – Я тяжело дышал, сжимая и разжимая кулаки. Отец медленно поднял голову и наконец посмотрел на меня особым взглядом. Я подошел ближе и ударил руками по столу, сразу же опираясь на них. – Не отмахивайся от меня, не откупайся деньгами, мне нужен отец, а не гребаный спонсор!

С минуту я смотрел на него, прожигая гневным взглядом, он же смотрел на меня с несвойственными ему ошеломлением и удивлением. Мне захотелось рассмеяться, он выглядел так, будто только что узнал о том, что динозавры не вымерли, а один из них к тому же жил в его доме.

– Мистер Фостер, вот ваш телефон. – Как только старина Шон появился в кабинете, я оторвался от стола и отошел в сторону, пустым взглядом разглядывая стены кабинета отца, отделанные красным деревом и кожаный диван, расположившийся в метре от большого сводчатого окна, открытого нараспашку.

Я ведь больше не был маленьким ребенком. Отец нужен был мне раньше, но сейчас… Почему я все еще пытаюсь достучаться до него?

К черту! Я давно перерос это.

– Да! Я уже на полпути, скоро буду, – сказала отец кому-то в телефонном разговоре. Он сбросил вызов, явно собираясь уходить. Но что-то остановило его. Он уставился на меня, словно хотел сказать что-то, например «поговорим потом», но я не дал ему этого сделать.

– Знаешь что, не утруждайся, – сказал я, устало разводя руки в стороны. С меня довольно. – Просто продолжай делать то, что делал, игнорируй меня и гаси задолженность карты, мне плевать.

После этих слов я ушел из кабинета. На улице отец позвал меня, но я уже сел в машину и резко вырулили с подъездной дорожки дома.

Я наворачивал круги по городу около часа, но это ничуть не помогло мне успокоиться, тогда я направился к конюшне Эвансов.

Я взял одного из коней отца – резвого Найта и направился к озеру. Мы добрались за минуту, настолько быстро гнал Найт, явно чувствуя нервозность наездника. Я привязал коня к дереву, а сам остановился на старом деревянном пирсе.

Обычно чириканье маленьких птиц, шум листвы и редкое стрекотание насекомых успокаивало меня, но не в этот раз. Я смотрел в лазурно-зеленую чистую и наверняка чертовски холодную в это время года воду и слышал бездушный голос отца. Чертовы телефонные звонки куда важнее сына.

Я ведь всегда пытался обратить на себя его внимание, хорошими, плохими делами, мечтал стать похожим на него, даже когда своим равнодушием он сжигал мои детские надежды. Я даже в университете выбрал ту специальность, которую он наверняка оценил бы. Я готов был в отличие от Мейсона взять в руки компанию хоть завтра. Я разбирался в этом, интересовался этим и точно никогда не потерпел бы краха. Однако отец даже не брал это во внимание. Да и с чего бы? Разве он когда-либо считал меня сыном?

Мне пора перестать пытаться добиться от него того, что ему явно не под силу. Мейсон всегда будет его потомком, а меня он не принял бы, если бы Джемма не настояла.

К черту их всех!

– Джефри? – ее голос застал меня врасплох, я даже сначала подумал, что мне показалось.

Барбара слезла с лошади и привязала ее чуть поодаль от Найта. Порывисто утерла щеки, надеясь, что я не замечу влажных следов от недавних слез.

Мой взгляд пробежался по ее фигурке. Она была в черных брюках и розовой водолазке, все из коллекции для занятий верховой ездой.

Маленькая пижонка.

Я стоял на самом краю пирса, она подошла ко мне и встала рядом. Наши плечи почти касались друг друга, и это невесомое касание пустило волну трепета по всему моему телу, раздражая меня еще сильнее.

Почему она? Почему из всех девушек именно она заставляет меня сходить с ума?

– Это мое место, куда я прихожу, когда мне плохо, поэтому просто уйди и дай мне побыть наедине с собой, – жестко сказала она.

– Я первый пришел, так что это ты уходи.

Барбара оскорбленно вскинула брови и пихнула меня плечом. Я дернулся, словно меня током ударило, заглянул в ее глаза, которые влажные от слез светились яростью и обидой.

– Моя жизнь идет под откос, у меня совсем нет сил спорить с тобой сегодня, поэтому просто исчезни, постой в своей задумчивости где-нибудь в другом месте, – пробормотала она.

Я развернулся к ней всем телом и ухмыльнулся, глядя прямо в глаза.

– И что же произошло, Барби? Папочка не дал денег на новое платье? Или, может, заблокировал твою кредитку? Ты такая поверхностная, Барбара, и всегда была! Ты ничего не знаешь о реальных проблемах. – Ее держали в строгости, но любили. Оливер Эванс точно не купил бы своей дочери новую машину после того, как она въехала в сувенирную лавку, едва не покалечив себя и, не отняв жизни людей, которые случайно оказались там. Потому что любил ее.