Эффект тентаклей

Проносясь мимо шлосса, он краем глаза увидел что-то вроде лилии оранжево-желтого огня и понял, что смотрит в дуло стреляющей по нему винтовки — винтовки, на ствол которой насажен пламегаситель, так что пламя делится на шесть равноугольных лепестков-струй. Винтовка выстрелила раз… второй… третий… четвертый… И все это время Чет слышал треск автоматных очередей у себя за спиной.

Дорога свернула вправо. Чет наконец оказался за деревьями и запоздало сообразил выключить фару. Рука двигалась с трудом. Ему смутно помнилось, что несколько секунд назад его ударил отлетевший из-под шин камешек. Наверное, попал в нерв. Тело старое, изношенное, вот и выкидывает иногда всякие фортели.

Между деревьями, подпрыгивая, мелькал свет, смещаясь вниз по склону. Не к Чету, а к дороге впереди него.

Свет пробежал по дороге, затем повернулся и выхватил из темноты бегущего. Лица было не разобрать, а приближаться Чету не хотелось. Из пистолета или помповика с такого расстояния не убить, но если у этого типа винтовка…

— Чет! Это я, Зула!

Он газанул вперед и остановился рядом, с интересом приметив, что в руках у нее помповое ружье.

— Мы думали, ты погибла, — сказал он.

— Я жива.

— Где Додж?

— Не здесь. Поезжай, надо уматывать.

— Ясен пень. — Чет и сам слышал голоса бегущих к ним автоматчиков.

Зула щелкнула предохранителем. За спиной у нее был большой, плохо упакованный рюкзак. Она поставила ногу на пассажирскую подножку и перекинула другую через седло. Как только Чет почувствовал за спиной ее вес, он отпустил сцепление и покатил по дороге, сперва со скоростью бега — чтобы автоматчики не сократили разрыв, — затем, как только понял, что Зула уселась надежно, — быстрее.

Некоторое время они просто ехали. Чету нравилось мчать по дороге в темноте, под медленно розовеющим небом, и чувствовать на талии руки Зулы.

Разговор возобновился только на развороте перед заброшенным рудничным комплексом, где миллион старых серых досок все падал и не мог упасть в реку. Отсюда можно было по короткому пандусу въехать на велосипедно-лыжную трассу, для «харлея» вполне проходимую, однако Чет остановился.

— Едем дальше, — сказала Зула.

— Там ничего нет, — ответил Чет, кивая в сторону трассы.

— Кроме Штатов, — заметила она. — И ты ведь знаешь, как туда попасть?

— Не на байке же! Он довезет нас только до входа в туннель.

— Уже несколько лишних миль между нами и моджахедами.

— Как ты их назвала?

— И ты знаешь, как идти дальше. Пешком. Верно? Ты ходил там с Ричардом.

— Детка, это было годы назад.

— Но ты знаешь. Знаешь дорогу. А они нет.

— Можно выждать, пока они нас минуют, и повернуть обратно.

— Они сообразят. Оставят кого-нибудь на дамбе.

— И все равно, если пойти через лес…

— Слушай. У этих людей — не совсем у этих, у их товарищей, — Ричард. У них Додж.

— Он жив?

— Насколько я знаю, да. И они сейчас к югу от нас. Мотоцикла у них нет. Мы можем их нагнать.

— Какого черта нам их нагонять?

— Мне всего лишь нужно показаться дяде Ричарду — мол, я больше не заложница. Тогда он сможет убежать от этих людей.

Чет молчал. Не потому что не соглашался — просто ему трудно было сосредоточиться.

— Я должна спасти ему жизнь, — сказала Зула. Почти буднично. Вижу, что плохо объяснила ситуацию… Ну так вот: я должна спасти ему жизнь.

По крайней мере теперь Чету было на чем сконцентрировать мысли.

— Ну раз так, я отвезу тебя к туннелю, — ответил он, съезжая с дороги на гравий.

К тому времени как они добрались до конца трассы, он каким-то образом понял, что истекает кровью. Когда и каким образом это выяснилось, он не помнил. Вроде бы девушка у него за спиной — Зула — сказала об этом, а Чет только рассмеялся и прибавил газу.

Потом он обнаружил, что лежит на земле и смотрит в голубое небо.

Они во что-то врезались?

Нет. «Харлей» стоял рядом на боковом упоре. Зула раскатала туристский коврик, и Чет лежал на нем, прикрытый спальным мешком.

Зула сидела рядом на корточках и, отогнув спальник, смотрела на грудь Чета. Пижамная рубаха куда-то подевалась, и от холодного воздуха кожа пошла мурашками. Зула глядела на правую сторону его груди огорченно, но без удивления. Она уже видела то, что там, пока он лежал на коврике.

— Давно мы здесь? — спросил Чет.

— Не очень.

Ему было ужасно неловко спросить, что с ним такое. Наверное, он должен знать сам.

У Зулы в руках была нелепая маленькая аптечка, и она вытаскивала оттуда бинт.

— Прекрати, — мягко произнес Чет. — Пустая трата времени.

— А что ты хочешь делать?

— Показать тебе дорогу. Спасай Доджа. Я догоню.

— Ты… догонишь?

— Я не могу идти так быстро, как ты. Но и здесь мне оставаться незачем. Я хочу умереть на сорок девятой параллели.

Зула сидела, подобрав ноги под себя, руки на коленях, и смотрела на юг, в сторону границы. Потом она уткнулась лицом в плечо и несколько раз всхлипнула.

— Все хорошо, — сказал Чет.

— Нет. Погибли люди. — Она подняла голову, потом пересела ближе к Чету и вытянула ноги. — Я их не убивала, но погибли они из-за меня. Питер. Летчики. Люди в автофургоне. Прими я другое решение, они все были бы живы.

— Но ты не помогаешь убийцам. — Почему-то от того, что он лежит на земле, а Зула плачет, Чет немного ожил. Почувствовал себя почти нормально.

— Конечно, я им не помогаю.

— Ты выстрелила из помповика, верно? Чтобы меня предупредить.

— Джахандар — снайпер — в тебя целился. Да. Я предупредила тебя выстрелом.

— То есть ты против них воюешь?

— Конечно. Но что толку, если в результате гибнут другие люди?

— Для меня вопрос слишком сложный, — ответил Чет. — Просто делай что можешь, красавица.

Зула, как ни старалась, не смогла побороть улыбку. Уголки ее рта пошли вверх.

— Ты всех женщин так называешь.