Эффект тентаклей

Дядя Ричард не потрудился расписать в завещании, на что тратить деньги его фонда, так что у Зулы была пугающая ее свобода. Она тратила больше, чем следовало, на экспертную помощь, потом уволила экспертов. Куда проще было бы руководить фондом, чья единственная цель, допустим, сохранение исчезающих видов древесных лягушек. Увы, документ указывал лишь самые общие ориентиры: поддерживать исследования, которые могут быть полезны человечеству и как-то связаны с игровой индустрией. А это могло означать практически что угодно.

Здание штаб-квартиры стояло на пирсе, вдающемся с юга в озеро Юнион. Во всем остальном оно было безликим до полной невозможности. В начале работы фонда Зула получала предложения от прославленных архитекторов, которые увидели возможность воздвигнуть нечто эпохальное. Выражались они более высокопарно, но смысл сводился к тому, что они хотели бы построить что-то по-настоящему суперское. Зуле тоже этого хотелось, однако она выбрала скучный проект. Как новый и неопытный директор, которого могли справедливо упрекнуть, что место получено по блату, она хотела показать, что не швыряет на ветер дядюшкины деньги. Миллиардеры, сами заработавшие свои состояния, могли вкладываться в экстравагантные архитектурные сооружения, однако Зуле нужно было самое обычное офисное здание класса А, которое станет расти в цене, как остальные такие же, и продать его будет не труднее, чем кусок мяса. Два верхних этажа занимал сам Фортрастовский фамильный фонд, нижние четыре сдавались другим организациям.

Перед входом она сбавила шаг. Сеть здания узнала ее за квартал, и на краю поля зрения появился маленький индикатор статуса. Двери перед ней открылись автоматически. В здании тоже был охранник-обходчик; он увидел, что Зула вошла, и подошел встретить ее улыбкой и кивком. Здание знало, что она здесь и собирается ехать на шестой этаж, но известило, что, к сожалению, предстоит подождать от тридцати до шестидесяти секунд — в это время дня лифты были загружены сильнее всего. Зула подумала было подняться по лестнице, но решила, что не стоит — побаливало колено. В лифтовом холле кроме нее ждали несколько человек, которые работали здесь и которых она видела каждый день, и несколько незнакомых, пришедших на встречу или на собеседование. Их сразу можно было отличить, поскольку им приходилось действовать по старинке — читать указатели и нажимать кнопки в лифте.

Один из них, седой, рыжебородый, с неряшливой внешностью рассеянного ученого, нажимая кнопку, покосился на Зулу. Он, скорее всего, пришел в НЭО, Ново-эсхатологическую организацию, занимавшую второй этаж. Очень вероятно, у него было дело к Зулиному дяде, Джейку Фортрасту. Зула видела этого человека не первый раз. Когда он нажимал кнопку, над обтрепанным рукавом худи показался пластырь на тыльной стороне запястья, а когда он опустил руку, Зула заметила такой же пластырь на внутренней стороне. В остальном руки выглядели обычно, но из этой подробности Зула сообразила, что перед ней тот самый Енох как-его-там, которого недавно распяли в Небраске, куда он ездил по делам Джейка. Она подумала было поздороваться и представиться, но не знала, как затеять разговор с человеком, недавно пережившим такое. Он, со своей стороны, очевидно, знал, кто она, и вежливо кивнул, однако не стал посягать на ее приватность.

Джейку досталось столько же денег, сколько всем потомкам Джона и Элис вместе взятым. Семья у него была меньше и проще — три сына почти на поколение младше детей Джона и Элис и пока ни одного внука. В отличие от Элис, он предпочел сохранить контроль над своими деньгами, а не делить их между отпрысками. Что делать с таким капиталом, Джейк понятия не имел, поскольку он, убежденный сурвивалист, до сих пор жил в бревенчатом доме среди северных лесов. По большей части он брал пример с Зулы, вкладывался в те же портфели акций, фонды и финансовых ботов, что ФФФ. Тратил Джейк мало — только на то, чтобы помочь Зуле в запутанной ситуации, как быть с мозгом Ричарда.

Отсюда и выросла Ново-эсхатологическая организация. На диаграмме Венна она занимала область пересечения всего, что ненавидит интернет, и не издевался над ней только ленивый. Часть упреков была оправданна; Джейк потратил два года и несколько миллионов долларов, прежде чем научился руководить НКО.

По сути, это заставило его вырасти и поумнеть — не только финансово, но и философски. Для начала он оправдал опасения Элис и Зулы, вбухав часть денег в те самые бредовые идеи, на которых строил семейную жизнь в Айдахо. Однако богатство изменило его взгляды — не потому, что он логически убедился в их несоответствии фактам, а просто теперь он был склонен на многое смотреть иначе.

Необходимость разрешить затруднения с мозгом Ричарда не только породила НЭО, но и впрягла ФФФ в одну упряжку с еще более крупным фондом Уотерхауза-Шафто, а также впутало в неприятные и сложные отношения с многочисленными коммерческими и некоммерческими организациями Элмо Шепарда. Вся их деятельность была напрямую связана с вопросами смертности, сознания и того, что значит быть человеком. Иметь душу. НЭО стала теоретическим отделением нейробиологического комплекса Фортраста-Уотерхауза-Шепарда.

Иногда технологии развиваются медленно, вползая на одну крохотную ступеньку за другой, иногда — скачком. Зула слышала довод, что эти два этапа нельзя разделить, поскольку экспоненциальный взлет в духе закона Мура, если ненадолго отвести взгляд, покажется прыжком.

Так или иначе, проходя через выставку спортзалов и ресторанов, она чувствовала, что высокотехнологическая индустрия, гордящаяся множеством побед, подползает сейчас к тому моменту, когда замахнется на смерть. Ибо если вы одолели всех других врагов, заработали попутно бесконечное количество денег и сейчас смакуете какое-нибудь исключительное суши или рюмочку односолодового виски тридцатилетней выдержки, ничто не мешает вам спросить себя: отчего бы мне не наслаждаться всем этим вечно? И если вы не верите — а большинство этих людей не верили, — что в стране, откуда ни один не возвращался [342] , ждет неизмеримо большая награда, так почему бы не повременить с переселением в эту страну, насколько позволит технология?

342

Гамлет, акт 3, сц. 1, перев. Б. Пастернака.

Сложись все иначе, Зула и не подумала бы атаковать смерть в лоб, словно очередную проблему старой экономики на маркерной доске в Кремниевой долине. Однако крушение поезда, начавшееся в миг, когда сердце Доджа остановилось, сделало эту задачу частью ее повседневной работы. Работы, которой она занималась не как исследователь (Зула была геологом), а скорее как нянька настоящих исследователей.

19

На эскизе архитектора приемная Фортрастовского фамильного фонда на шестом этаже выглядела так: посетители в спортивных пиджаках и офисных юбках сидят за столиками, пьют латте и смотрят в телефоны, дожидаясь, когда за ними придут сотрудники с ключ-картами, а за всем бдительно, хотя и гостеприимно наблюдает из-за элегантно изогнутой стойки секретарь на ресепшене.

В нынешних реалиях это оказалась пустая трата места. Они так и не наняли секретаршу на ресепшен; за элегантной стойкой никто не сидел. Офисное кресло из-за стойки давно умыкнули, и там теперь скапливались коробки с расходниками. Посетители не пили за столиками кофе в ожидании сотрудников; сотрудники знали, что они пришли, и наоборот. Дверь в рабочее пространство стояла открытой. Рядом с ней находились включенные в стенную розетку зарядные устройства для двух брендов роботов удаленного присутствия; эти устройства с плоскопанельным монитором примерно на уровне человеческой головы могли разъезжать по офису под управлением людей, которые находятся где-то далеко, но знают нужные пароли и на их компьютерах установлена нужная программа. Даже они уже давно пылились. Фонд купил их сколько-то лет назад, и Джейк частенько «присутствовал» с их помощью на заседаниях из своего дома в Айдахо. Однако с тех пор их вытеснили виртуальные эквиваленты либо более продвинутые роботы, способные ходить по лестнице на двух ногах. Так что, проходя через приемную, которую архитектор изо всех сил старался сделать красивой, Зула чувствовала, что вошла в погрузочный док и помещение для разбора почты.

Она направлялась в свой кабинет — угловой с видом на озеро. Ее путь лежал мимо меньшего из двух конференц-залов. Неровным полукругом спиной к ней сидели человек пять или шесть — судя по одежде, позам и телосложению, очень молодых. К ним обращался Маркус Хоббс, один из руководящих сотрудников компании, который помимо прочего занимался программой летних стажировок. Раньше это делалось по-свойски и как попало, но Маркус указал, что такой порядок чреват для фонда исками или по крайней мере репутационным ущербом. Он выстроил четкую систему информирования, приема и оценки заявлений, проверки кандидатов и отслеживания метрик. Так что пять или шесть ребятишек в конференц-зале были не чьи-то племянники, соседи и друзья друзей, а кандидаты, оставшиеся в процессе отбора, который начался через день после того, как прошлогодние стажеры вернулись к учебе.