Ефим Сегал, контуженый сержант

– Три года. А что?

– Срок порядочный. За это время там не обнаружено вами серьезных недостатков?

– Никак нет, товарищ корреспондент, кое-что было мелкое... Крупное? Ничего такого не случалось. Директор комбината Корней Гаврилович Грызо - человек уважаемый, авторитетный, поставленный райкомом партии. Как же ему не верить?.. Там большая группа рабочих контролеров, я туда частенько заглядываю. Нет, не беспокойтесь, там полный порядок.

* * *

Райотдел МВД находился почти рядом с общежитием Ефима. В кармане его лежало распоряжение о переселении в общежитие инженерно-технических работников, недалеко, всего через несколько домов, и Ефим решил перенести свои вещички в новое жилье, не дожидаясь вечера.

В теперешнем его общежитии было безлюдно. Двое, видимо, с ночной смены, еще спали. Оказался дома и ушедший утром на работу рыжеусый солдат: он сидел на кровати с забинтованной рукой и читал газету.

– Привет, Петрович! Что с рукой?

– Да вот, болванкой угораздило, чуть всю лапу не отхватило... Теперь, поди, недели три придется на бюллетене загорать... Такая незадача. Не привык я без дела болтаться.

– Что поделаешь... Бывает, - посочувствовал Ефим. Он внимательно посмотрел на рыжеусого.

– Чего уставился, не узнал, что ли?
– усмехнулся Жилин.

– Рука сильно беспокоит, Степан Петрович?

– Не особенно... Почему спрашиваешь?

– Дело есть!

И Сегал рассказал Жилину о редакционном задании.

– Понимаешь, Степан Петрович, ни завком, ни рабочий контроль, ни милиция не располагают никакими материалами о хищениях на комбинате. Может такое быть? Мы с тобой сами там столуемся. Ну, и как?

– Чего говорить, паршиво, еда плохая... Но я-то тут при чем?

– Ты слушай. У тебя теперь свободного времени хоть отбавляй, хочу просить тебя помочь мне в этом деле.

– Я? Помочь? Чем же?

– Это уж, Степан Петрович, не твоя забота. Согласен?

– А почему бы и нет?

– Прекрасно. Ты еще не обедал?

– Нет.

– И я не обедал. Одевайся. А я захвачу свои вещички, зайду на несколько минут в общежитие ИТР. Я вчера говорил тебе, что туда перебираюсь?

– Говорил.

– Ну так одевайся, пошли.

Комендант общежития поселил Сегала в большую светлую комнату.

– Вот так хоромы!
– ахнул Жилин.
– Такая-то комнатища - на четверых... Красота!

Ефим смутился.

– Это мне, Петрович, на годы. Ведь я бездомный. Прежнюю мою комнату мне так и не вернули. Выходит, мне здесь жить и жить. А ты, как кончится война, поедешь в свой родной сибирский дом...

– Ты что, Ефим, будто оправдываешься? Получил - слава Богу! Живи себе на здоровье! Чудак!

– Какой у тебя, Ефим, план операции?
– спросил Жилин по дороге в комбинат.
– Ну придем мы сейчас в столовку, подадут нам с тобой обед. А дальше что?

– Дальше?
– улыбнулся Ефим загадочно.
– А мы обедать не будем.

– Как тебя понимать?

– Обыкновенно. Полагается нам двести граммов хлеба к обеду? Полагается. Вот мы сразу и проверим вес. Уразумел?

Жилин немного помолчал.

– Постой, постой, браток, как же ты вес проверишь?

– В столовой весов предостаточно.

– Получается, Ефим, не обедать мы с тобой идем, а вроде на боевое задание. Ладно. Я хоть руку повредил, а брюхо в полном порядке. Есть хочу - страсть!

– Значит, отказываешься, Степан Петрович?

– Зачем отказываюсь? Надо подзаправиться, а потом уж в бой. Давай вернемся в общежитие, у меня там кое-что припасено.

Ефим тоже изрядно проголодался. Предложение Жилина было принято.

Во время скромной трапезы Ефим мысленно перепроверял стратегический план предстоящей операции и вдруг обнаружил в нем просчет, который сводил весь план на нет. И как это он раньше не додумался? Ведь ни он, ни тем более Жилин, не являются официальными представителями контролирующих органов.

– Знаешь, Степан Петрович, я, кажется, дал большую промашку. Без работника милиции нам никак не обойтись. Наступишь на хвост жулику, - конечно, он станет огрызаться. А в присутствии милиционера не посмеет. Перекусим и пойдем в райотдел МВД.

Через час Сегал, Жилин и приданный им молодой практикант из ОБХСС, одетый в гражданское, сидели в столовой за грязным столом со следами размазанной каши и оплесками щей. Подавальщица принесла сразу суп из концентрата, на второе - по две ложки жидкой, плохо разваренной пшенной каши, по порции черного хлеба.

Сегал, Жилин и милицейский работник переглянулись, сложили все три порции хлеба на тарелку и, не притронувшись к обеду, направились к заведующей столовой.

Немолодая, весьма умеренной для деятеля общественного питания упитанности женщина встретила непрошенных гостей настороженно. Посмотрела на тарелочку с хлебом, которую держал Ефим, вежливо осведомилась:

– Что вам угодно, молодые люди?

– Вы завстоловой?
– спросил Ефим.

– Да.

– Я - сотрудник заводской многотиражки Сегал, это - слесарь завода, товарищ Жилин, это - товарищ Анофриев.
– Ефим решил пока не уточнять, кто такой Анофриев.

Заведующая покосилась на Анофриева, но, очевидно, ничего опасного не заподозрила.

– Очень приятно познакомиться, Жмотина... Что вам будет угодно?
– повторила она.

– Скажите, пожалуйста, - спросил Ефим, - сколько должна весить порция хлеба к обеду?

Лицо Жмотиной вспыхнуло.