Его искали, а он нашелся

От эльфийской мести практически невозможно скрыться одиночке или тому, у кого нет реальной власти. Но те, кто властью и покровительством обладает, если сам таким покровителем не является, может быть относительно спокойным за свою жизнь. При малейшей возможности ему отомстят, ударят в спину, но это только возможность. Живут же владельцы эльфийских рабов и рабынь, прославленные убийцы, исполняющие ушастые цели, военные и солдаты, воевавшие с ними. Эльфы умеют мстить и мстительность их давно стала нарицательной, но нельзя отомстить всему миру скопом.

Простой бард, да еще и принадлежащий к сторонникам довольно порицаемой политически-социальной программы, не стоил ни жизни подготовленного и обученного Скованного, ни войны с Империей Веков, что будет мстить за свою кровь. Смешно, но мертвый ушастик был из тех ребят, что были против слишком частого использования призванных и решения конфликтов их жизнями. Не из доброты и либеральности, а потому, что считал, будто полагаясь на силу призывных, Звездный Народ рискует потерять способность решать проблемы самим. Мнение непопулярное, но не без своих сторонников и научной базы, доказывающей правоту этой теории. Научная база, доказывающая ее ошибочность, кстати, тоже была.

В общем, не стоил этот менестрель такой цены, пусть даже им вновь пришлось делать тяжелый и неприятный выбор. И почтенная ликвидатор, привыкшая такие выборы принимать и понимать, должна была понять и сейчас. Но они не знали об ее истинных чувствах, считая ее покровительство юному барду простым покровительством. А она, вот же странно, закусила удила, не пожелав забывать. Увы, но интриганкой она была лишь в сравнении со средним человеком, а не с древним ушастым, который любую недомолвку на лету ловит и потрошит. Они поняли подоплеку ее просьбы почти сразу, поняли свою ошибку.

Но слова были сказаны - ей отказали в возможности даже оплакать свою любовь.

И тогда была допущена вторая ошибка. Видящая, ищущая свое сердце, нырнула в класс действительно глубоко, невероятно развив его за невозможно короткий для эльфа срок. Ничего выдающегося, но достаточно, чтобы быть сильнее, чем ее считают, пусть и совсем немного. А желания сообщать о взятых титулах или идти работать работу, где ее усиление заметят другие, у нее не имелось.

Закрывшись в своем имении, она предалась грусти, оплакивая пустую могилу, в которую не удалось положить ничего, кроме подаренной когда-то лютни, оплакивая чужую вечность, что стала вечностью ее. Вечностью, которой теперь всегда будет вдвое меньше и плевать, что вечность та бесконечна. Она оплакивала, молча и холодно, как привыкла делать в своей жизни все. Оплакивала и обретала покой, забывая свое горе, под течением размеренной жизни.

Любые раны зарастают, особенно если им помогать.

Ее возросшего таланта хватило, чтобы уловить самую тонкую грань, самым краем ухватить идеально подобранное под нее воздействие. Ничего вредного, только возможность забыть о боли, отпустить ее туда, куда уходят те, кто не с нами - в небытие. От того, что жизнь ее любимого поставили ниже жизни одного из призванных, ее буквально колотило, но она могла это понять, пусть даже всей сутью своей отказывалась принимать.

От того, что у нее попытались забрать даже то, что осталось от ее сердца, она впала в холодное бешенство, с каким эльфы ходят в бой, с каким они убивают и умирают. Где-то на границе сознания промелькнула паническая мысль-понимание, что эта ненависть теперь направлена на ее собственных братьев и сестер.

Тому эльфу, что отдал приказ наложить столь тонкие и подлые чары на свою сотрудницу, с какой он не раз работал и не единожды поздравлял с успешным выполнением задач, было без всяких прикрас или преувеличений плохо. Насколько легко эльфы предавали чужаков, настолько тяжело было им предать собрата, пусть даже из другого государства. А уж если предавать приходилось одну из собственных соратниц... ему было действительно больно.

В тот миг, когда ворота в его имение проросли мхом, а после оказались выбиты потоком древесного тлена, в тот миг, когда в хороводе пожухлой листвы она вошла на территорию сада для медитаций, переступая через бессознательные, - но живые, - тела попавшихся ей на пути членов его семьи, он не удивился, не попытался уговорить ее отступить.

Он видел, какой она пришла к нему, видел и понимал. Бой начался без лишних слов, в полном молчании - она всегда атаковала молча, без раздумий и лишних разговоров. Вдвойне больно и страшно было оттого, кем она его видела, раз атаковала именно так. Он мог бы считаться сильнее, ведь в спаррингах он проигрывал ей лишь один раз из пяти. Следствие неудобных для нее классов, а не собственного мастерства, но все же.

Вот только он был готов лишь защищать свою жизнь, а она пришла убивать. И он умер, умер в ужасе перед небытием, как и любой другой эльф, для которого нет ничего страшнее смерти, прекращения бытия. Умер и Хранящий Память, что исполнял на ней свое воздействие через образец взятой в архивах крови. Умерли его ученики, помогающие своему учителю.

Умерла и она.

Еще с первым убитым умерла, ведь этим убийством она предала все то, ради чего жила. Убившая сородича, соратника, убившая своими руками и смотря ему в глаза - нет более страшного преступления в эльфийском социуме. Для нее теперь не было места в картине мира бывших друзей и союзников, для них она стала чем-то вроде бешеного зверя, занявшей чужое тело и память твари. А к тварям нет жалости или понимания, пусть даже ее гибель предпочли бы организовать чужими руками. Не из памяти к бывшей сестре, а просто не желая рисковать в бою с опасным противником.

Она и сама чувствовала себя тварью, в исконно Алурейском смысле этого слова, а потому желала просто лечь и перестать быть. У нее не осталось ничего, что держало бы ее в этом мире, а кусок ее сердца, отправившийся в небытие, неистово тянул ее туда же, где нет боли и невыносимого одиночества. Удерживал ее лишь инстинктивный страх перед гибелью, неприятие смерти, да все та же ненависть, не гаснущая и неотделимая от нее самой.

Из хранилища, в которое она имела весьма высокий доступ, - что не удивляет при ее-то звании и регалиях, - она забрала множество дорогих и полезных вещей. Включая и мифический артефакт Крыло Небытия - кинжал, что может убить даже бога, рань ты его в самое сердце. Не просто убить, но отправить его туда же, куда ушла ее любовь - в само Ничто. Этот кинжал буквально стирал, забирал любой образ и даже память, не давая ни сохранить, ни передать эту память кому-то еще. Во всем мире лишь она сама сможет вспомнить настоящее имя убийцы ее возлюбленного. Может быть, кто-то удержит в голове внешность, не дав вырвать этот образ, может кто-то сохранит в памяти воспоминания о других чертах убитого кинжалом, но имя его будет помнить только она. А уж ей долго жить не суждено в любом случае.

Она готовилась почти год, медленно преобразовывая почву в парке под свои нужды, даже устроилась туда садовницей, чтобы не вызывать подозрений. Тем более что она и вправду была хорошим садовником, как и почти любой эльф - этот навык давался ее племени легко и без сложностей. Она работала, скрывая, с помощью набора артефактов, видения о ее деятельности. Возможно, даже вероятно, что ее бывшие сородичи предупредят о ней принца. Хотя бы затем, чтобы отгородиться от последствий ее неудачного покушения, а в ее успех едва ли кто-то поверит. Даже она сама заставляла себя верить.

Частично оттого, что успела подменить взятые артефакты довольно искусными подделками, которые не факт, что заметят - такие вещи в руки берут совсем нечасто. А предположить, что она не сразу пошла убивать тех, кто отдал приказ на ментальную корректировку, а выждала с этой мыслью почти полгода, придет им в головы не сразу. Пришло бы мгновенно, если бы речь не шла о такой же, как и они, звездорожденной, что еще вчера была одной из них.

В роковой день, она выпила заведомо смертельную дозу зелий, облачилась во все имеющиеся артефакты и, дождавшись, когда цель войдет в зону действия ловушки, активировала украденные сокровища. Полог Пешехода, мифический артефакт, пусть и не слишком сильный, мог на сутки превратить довольно значительный кусок территории в такой, где передвигаться можно будет только пешком да на лошадях. Любые пространственные техники с высокой вероятностью убьют пользователя. Особо могучие удары все же смогут временно продавить Полог, но какое-то время у нее будет, не может не быть.