Его искали, а он нашелся

В центре пламенной феерии танцевали двое - он и она. Женщина, уже немолодая, но остающаяся худой и подвижной, почти болезненно тонкой и острой в чертах своих. Короткие седые волосы метались вслед за движениями ее танца, когда маг огня и Заклинающая Пламя тридцать шестого уровня вела его за собою, словно покорного зверя.

А напротив нее танцевал юноша, совсем еще мальчишка, лет шестнадцати, одетый в легкие штаны и рубаху с белоснежными лентами на рукавах. Всего-то двадцатый уровень, но класс, его единственный и самый первый класс, доказывал, что не зря он стоит в центре построения, не зря именно ему доверена эта роль. Танцующий с Пламенем - легендарный, мать его, класс, причем могущий стать несокрушимой силой в прямом поединке. Даже сейчас он уступает своему партнеру совсем немного, даже сейчас он чудовищно силен и опасен.

И при этом всем - танцор сей не является бойцом и, похоже, быть им не желает. Его сила, при правильной тренировке, сможет брать крепости, сжигать города и сокрушать армии, но он желает лишь танца, феерии вдохновения. Я чувствую это столь же ясно, сколь и свое дыхание. Мне не нужно ясновидение, чтобы понять эту истину - он сам транслирует ее, сообщает об этом всему миру.

Мне трудно даже представить, каких усилий стоило его товарищам-танцорам и их покровителю уберечь этот талант от попадания в загребущие руки вечной династии, которые нашли бы применение легендарному классу и гениальному разуму этого ресурса. Легендарный класс на десятом уровне - это заявка на получения второй легендарки на двадцать пятом. Едва ли он сможет прыгнуть настолько высоко, чтобы получить мифический класс, но все же есть и такая вероятность. Честное слово, я не понимаю, как его еще не загребли в свои руки всякие нехорошие дяди и еще менее хорошие тети.

Не выдерживаю своего любопытства и, отмахнувшись от видящего мое замешательство Лосия, пытаюсь понять. Он защищен весьма неплохо, как кем-то из видящих, явно сумевшим сделать не самую хреновую обманку, так и собственной силой. При невысоком уровне, он нехарактерно сильно сроднился с Пламенем, опираясь на его жар, прячась за ним, скрывая свою суть от жадных взглядов и мыслей. Смотреть на него могло бы быть больно, но что мне ярость Пламени, когда я могу отразить ее в отполированном камне сцены, поймать это отражение и спросить уже его. А отражения не могут молчать тогда, когда спрашиваю их я.

Я вижу его суть, пламенную и непокорную, как и сам огонь и с легким удивлением осознаю, что суть та чиста от планарного заражения. Ну, не совсем, но куда чище, чем я бы посчитал с учетом глубины его погружения. Несколько секунд я откровенно туплю, а потом до меня доходит, и я начинаю смеяться, привлекая внимание товарищей. Они смотрят с легким подозрением и мне не сразу удается их успокоить.

Этот парень, везучий он ублюдок, делает точно то же, что делаю я, когда пытаюсь спасти свою задницу от хватки Тени или шепота Грезы. Только когда я разжигаю свои собственные чувства, вцепляясь в них и отделяя их от навеянной мерзости, то он полностью сосредоточен на танце. Пламя может превратить его в сплошной комок ярости, желания разрушать и обращать в пепел, не оставлять ничего после себя и рядом с собой. Может, тут нельзя спорить - такова его природа.

Но пока он танцует, пока есть его танец, даже само Пламя не смеет отобрать у него его страсть, его желание и его вдохновение. Эта защита настолько же надежна, насколько она абсурдно несправедлива! Мелкий гаденыш так тащится от любимого дела, что просто не верит, нагло отказывается от своего падения. С одной стороны, мне очень завидно и хочется сделать ему что-то плохое, злое и смешное. В первую очередь мне, разумеется, смешное. Но я не могу не уважать засранца - такой талант, пополам с увлеченностью своим талантом, делают честь кому угодно. С легким флером жалости к себе, понимаю, что он, уступая мне в силе, куда счастливее от наличия своей силы, чем я от своей. Впервые вижу столь откровенный способ нае*ать жаждущий пожрать твою душу план и остаться с прибылью.

– Первозданный талант.
– Раздается под ухом едва слышный, на грани шепота, женский голос.
– Зрелище столь же редкое, сколь и прекрасное в своей редкости. Уже не жалею, что пришла сюда в сей день.

Голос совсем незнакомый, но я прекрасно знаю, кому он принадлежит, пусть даже Тиа и старательно исказила его. Подобравшаяся со стороны, словно случайно пройдя к нам в толпе, эльфийка выглядела обычной человеческой девушкой лет двадцати. Типичные для друидов амулеты вокруг шеи и рук, несколько заплетенных в волосы цветков и покрывающие одежду узоры. Если я поднапрягусь, то даже смогу узнать к какому из Кругов Камней, этаких аналогов магических гильдий и академий, но исключительно для друидов, она себя отнесла. А если начну расспрашивать, то узнаю все жизнеописание выдуманной ею девушки... или реальную жизнь таинственно исчезнувшей друидки, тут уж понятия не имею.

– Мне завидно.
– Честно признаюсь, заставляя Лосия выпучить глаза, Тарию прыснуть со смеху, а не расслышавших меня в шуме толпы Гестию и Ганса удивленно посмотреть на первых двух.
– Я так не умею.

Тиа не улыбнулась, да и вообще посмотрела в ответ с полной серьезностью, после чего кивнула, словно признавая мою правоту, и, не отрывая взгляда от прямо сейчас создающего невообразимый огненный цветок парня, произнесла:

– Я тоже.
– В словах ее нет ни зла, ни горечи, только легкая тень грусти.
– Не умею и не понимаю. Хотя тебе и дано понять больше, как человеку. То, что делает он, довольно похоже на то, как ты презираешь планарную отраву в твоей душе.

– Неа.
– Улыбаюсь, не отрывая от танца взгляда.
– Для меня, каждый шаг за собственную грань - поединок. Я должен сражаться сам с собой, защищать свою суть в бою, доказывать право повелевать планами, а не покоряться им. Для него... для него все иначе. Он просто... на своем месте. Он так сосредоточен на любви к своему искусству, что Пламени негде пустить ростки. Везучий ублюдок.

– Уверена, для него - это тоже бой.
– Возражает Тиа, пытаясь самостоятельно прощупать ясновидением парня, не слишком засвечивая собственное присутствие.
– Просто сражение у него совсем другое.

– Может и так.
– Не желаю спорить.
– Но я все равно хочу дать ему в морду.

Самое обидное, что я понимаю, насколько необоснованна моя злость, мол, в кои-то веки рояль в кустах достался не одному попаданцу, а совершенно другому персонажу. Не на первом уровне три мифических класса получившему человеку завидовать обладателю одной легендарки, но он настолько, мать его, счастлив, что я аж в бешенстве. Ладно бы он был вынужден сражаться с самим собой, рвать жопу в попытках устоять на лезвии клинка. Ладно бы будь его счастье такой же наведенной грязью, как уже привычный мне голод Тени. Но он действительно может не просто иметь крутой класс и чрезвычайно мощную, а в перспективе вообще крышесносящую, связь с планом, но еще и иметь наглость быть счастливым при этом!

Мои классы, спасая мне жизнь и позволяя достигать своих целей раз за разом, счастья мне не дали. Только страх, злость, знаки вопроса в Статусе и постоянную боязнь за целостность мозгов и жопы. А вот он - счастлив!

Сука, я действительно завидую.

Ну, просто ох*еть!

Из концертного зала, где, после ухода огневиков, начинали свое представление какие-то менестрели, среди которых было аж два чистокровных эльфа, мы вышли в совершенно разных настроениях. И если команда была, в общем-то, довольной, заодно "знакомясь" с обаятельной друидкой, а сама друидка была достаточно спокойна, то я аж пригорал задницей. Самое поганое здесь то, что я даже не могу нормально разозлиться на этого танцора диско!

Будь он очередным ублюдком, любящим, даже не знаю, сжигать заживо своих любовниц, то я бы просто воздал бы ему за скотинистость. Но из всего, что я смог про парня узнать, вменить ему можно было только чрезмерную любовь к острым блюдам. Да, многие из его друзей искренне уверены, что посыпать обжаренное в местном аналоге перца чили мясо целыми пригоршнями точно такого же молотого перца, но уже свежего - страшный грех и вообще богохульство, но на причину убить его каким-то стремным кошмаром это преступление не тянет.