Его любимая девочка
Шрифт:
Арсений: «Я знаю ты не спишь.»
Отключаю звук телефона и, падая обратно на кровать, гашу свет. Нужно постараться поспать… Не плакать!
Не плакать, не плакать!! Нет! Я так не могу. Я - слабая, влюблённая идиотка, которая очень хочет, чтобы ей сейчас соврали что-нибудь убедительное. Да и приходить орать под окна, если тебе нечего сказать, никто бы не стал. Ведь так?
Откинув одеяло, резко подлетаю с кровати. Не зажигая свет, натягиваю на себя джинсы со свитером, прохожусь по лицу пуховкой пудры, стирая слёзы, и осторожно выхожу из комнаты. Из-за двери Аниной спальни слышится раскатистый храп отца. Удивительно…
Не хочу говорить, потому что ощущаю свои действия так, будто делаю что-то предосудительное. Ведь девочка должна знать себе цену! Быть выше выяснения отношений, страсти и тому подобное…
А что толку? Чтобы потом проводить гордые одинокие ночи под шум холодильника и запах остывающих на плите котлет? Ну нет.
Выбегаю в коридор, подсвечивая себе путь фонариком телефона, надеваю кроссовки и вдруг, прямо с разворота врезаюсь в маму.
– О, Господи!
– вскрикиваю.
Мама щёлкает выключателем. Мы обе прищуриваемся и сталкиваемся взглядами.
– Ну и куда это ты собралась?
– спрашивает она ледяным тоном.
– Я быстро, мне тут надо… - начинаю лепетать.
– Весь дом уже знает, куда тебе надо, - отбривает меня мама.
– Тетя Капа с пятого уже ведро воды вылила ему на голову.
– Как это воды?
– обмирая, дёргаюсь я в сторону двери, но мама снова перекрывает мне дорогу.
– Ты сейчас никуда не пойдёшь, Алиса, - говорит строго, - не время для Шекспировских драм и глупостей. Этот мальчик не для тебя, хоть ты и молчишь, как партизанка, но у тебя на лице все написано!
Закусив губу, чувствую, что краснею. Щеки аж пульсируют.
– Мам… - шепчу, прикрывая глаза.
– Ты не понимаешь. Он приехал. После всего, что случилось. Я ведь думала, что это он виноват… - перевожу дыхание.
– Он хороший. Мне так плохо без него…
Делаю новую попытку протиснуться к входной двери, но мама не пускает, отрицательно качая головой.
– Алис, его отец тебя грязью считает. Неужели приятно?
– Какая разница, что считает его отец?
– вздёргиваю я подбородок. Но задевает…
– Дурочка ты моя, - снисходительно понижает голос мама и делает шаг мне на встречу в порыве обнять. Я отстраняюсь, отступая в комнату.
– Я не дурочка…
– Алиса, - ну хватит, - рявкает она.
– Посмотри правде в глаза. Что он там тебе обещал твой Арсений? Что денег ему не надо? Так они и не его! По полной программе содрали с отца. За дачу ложных показаний в том числе! Нам теперь от отца лет пять ни копейки не упадёт. А мне ещё вас обеих доучить нужно. Где-то жить, что-то есть… Все!
– мама захлопывает дверь комнаты прямо перед моим носом и блокирует снаружи ручку.
– Подумай! Хоть немножко, где ты, а где он! Будешь в кровать к нему за еду и цветы прыгать?
Осознав произошедшее, я врезаюсь кулаками в дверь. Она меня заперла!
– Мама, открой, ты слышишь? Я не маленькая девочка! Прекрасно понимаю, что делаю! Но если вы несчастны, почему должна быть и я?!
Слёзы обиды подкатывают к глазам, но я не позволяю им пролиться, начиная часто и глубоко дышать.
– Да потому что так у тебя есть шанс хотя бы сохранить лицо, - отвечает из-за двери мама.
– Твой Арсений повоюет с отцом, а потом женится на дочери какого-нибудь
Слова мама попадают прицельно в то место, где болит больше всего. Мне очень хочется прокричать ей, не у всех заканчивается так плохо, как у неё. По крайней мере, я очень хочу в это верить. Но горло отказывается говорить гадости. Мне просто уже страшно делать ей ещё больнее.
Всхлипываю. Потом ещё, и ещё…
– Мама, я люблю его!
– начинаю рыдать в голос.
– Открой дверь! Ты слышишь? Он же меня ждёт! Я только поговорю.
Кулаки скользят по гладкой поверхности двери.
– Алиса, он тебя предал, - выносит вердикт мама. Я слышу, как она тоже тихо плачет.
– Ты же дурочка у меня наивная, у него таких, как ты, было и будет миллион. И ничего святого, кроме денег. Уже завтра найдёт замену твоей любви. Поверь, родная, я знаю, как эти звёздные мальчики кружат голову… А сами из себя ничего не представляют…
– Это ведь не так, - шепчу, сползая на пол, и закрываю уши руками, - не так…
Слёзы катятся в горло, мешая дышать. Как он мог? Почему, зная, что сумма штрафа для моей семьи очень большая, действительно не отозвал иск? Он же обещал… И мама права, наши отношения начались с денег, ими же и закончись. Разве не показатель?
Но в памяти вспыхивают губы Арсения и то, как они шепчут: «Алиска моя. Маленькая. Ты - лучшее, что есть в моей жизни….» И наша ночь, когда я вдруг решила, что он может стать моим единственным мужчиной...
Ложь! Все ложь! Лицемерие, игры, обиды. Нет, я знала, что люди каждый день сталкиваются с этим. Живут, принимают, плачут. Но моя семья казалась мне другой. Примером для подражания. Оплотом стабильности, тепла... Я верила, что тоже смогу создать нечто подобное.
Нет, пожалуйста, заберите это ваше «серое»! Оставьте мне мое «черное» и «белое»…
Телефон в руках вздрагивает ещё одним сообщением.
Арсений: «Не хочешь - и не надо! Иди к черту…»
Как это так? Вот так просто… «Иди к черту…»
В приступе паники, что сейчас все будет действительно кончено, нажимаю дозвон и слышу короткие гудки. Занято? Открываю месенджер, чтобы ответить и вижу всплывающее уведомление: «пользователь ограничил круг лиц, способных отправлять сообщения.» Он меня заблокировал…
Прикрываю глаза и, тихо подвывая, поджимаю к груди ноги. Все. Теперь точно все. Господи, как глупо!
А самое ужасное, что завтра… завтра я снова увижу Арсения в институте. Даже, наверное, смогу попробовать поговорить. Но что-то мне подсказывает, что все будет бесполезно. Потому что это уже будет другой Арс. Не мой. Чей-то чужой… Как и раньше.
Эта мысль меня окончательно добивает, и я полностью опустошенная сегодняшним днём, ложусь на пол.
Глава 43. Любить - это…
Алиса
– Алис, можно к тебе, - тихой мышкой проскальзывает в комнату сестра.
Бурчу ей в ответ что-то невнятное и накрываю голову одеялом.
– Ты уже вторые сутки лежишь… - с тяжёлым вздохом присаживается она ко мне на кровать и тянет за край одеяла, - пусти погреться…
– Уходи, Ань, - прошу ее, - ты даже порыдать спокойно не дашь. Плохо мне, - говорю на надрыве.