Его любимая девочка

Глава 46. Принимать решения.

Арсений

Заматываю свои медали, кубки и прочие награды в вещи и закладываю их на дно спортивной сумки. Почти все вывез. Остались только шкафы из маминой мастерской. За ними завтра приедет специальная служба. Выкладываю из куртки вторые ключи от тачки отца. Вот так. Теперь я временно бездомный и безлошадный. Оглядываю пустую комнату, которая чуть больше двадцати лет служила мне домом и убежищем. Ну, пора. Теперь буду приезжать сюда по праздникам. Чтобы чинно посидеть за столом.

Честно говоря, я думал, что съехать будет гораздо тяжелее, но, как оказалось, все относительно. Все эмоции к дому и были вытеснены сначала победой парней на соревнованиях, а после… отсутствием Алисы в моей жизни. Я все решил правильно. Боль в груди оказалась отличным стимулом действовать и крутить этот мир.

Конечно, мне очень помогали тренер и друзья. Без них решать вопросы было бы в разы тяжелее.

Зато теперь я - владелец ипотечной двушки и без пяти минут студент-заочник. Жду, когда придут документы. С работой пока все ограничивается заездами и спортивной школой, к зиме хочется намутить что-то посерьёзнее.

Я уже знаю, что Алиса тоже ушла на заочное и устроилась работать в детскую студию. В институте мы практически не встречаемся. Так, было несколько совместных поточных лекций, где случайно столкнуться или сесть за один стол - практически нереально.

Я скучаю.

А ещё собираюсь выкупить у отца Алисы часть квартиры. Пусть уже проваливает. Может, купит себе что-то отдельное в дальнем районе. Так, на всякий случай, чтобы обратно не приперся.

Выхожу в коридор и спускаюсь на первый этаж. Надо бы попрощаться с отцом, но из гостиной доносятся рыдания Карины. Замираю на пороге комнаты, не решаясь себя обнаружить. Честно говоря, не припомню, чтобы она когда-то так рыдала. Да и вообще она не из истеричек, надо отдать должное. Что-то случилось?

– Боря, ну что они говорят?
– треплет она отца за рукав.

Он с психом убирает трубку от уха и снова кого-то набирает.

– Черт, - рычит.
– Ничего не говорят! Сволочи. Витамины и я назначать могу!

Карина заходится на новый виток рыданий. Отец размашистым шагом идёт к бару и что-то наливает себе в стакан, но передумав, не выпивает, а оставляет его на полке.

Ощущение дежавю стискивает мне горло, заставляя расстегнуть молнию худи. Картинки реальности смешиваются. Мне кажется, что ещё вчера здесь на диване плакала мама. А отец также стоял у бара. Бледный. Почти синий.

– Что случилось?
– Спрашиваю просевшим голосом.

Карина на секунду замолкает. Смотрит на меня несколько секунд заплаканными глазами, а потом, икнув, снова начинает плакать.

– Я не виновата не в чем, скажи ей, Арсений. Пожалуйста. И комната мне ее не нужна. Только пусть не забирает у меня ребёночка… - шепчет мне болезненно и истерично.

Я перевожу шокированный взгляд на отца.

– Что происходит?

– Истерика… - он подаёт Карине бутылку воды и гладит ее по голове, прижимая к себе ухом. Второе, будто случайно, закрывает рукой, - Не будет у тебя пока ни брата, ни сестры…

– Что?
– переспрашиваю, чувствуя, как сердце гулко ухает.
– Как это?

Нет, новость пополнения меня, конечно, не радовала. Но не на столько же, чтобы сейчас не почувствовать жалость и… ужас.

– В городском говорят, что выкидыш, - продолжая говорит, понижает голос отец.
– Карина отказывается верить. Частные боятся ответственности… Нет разрешения на операции и утилизацию материала.

– Так, и какой выход?
– Спрашиваю, резко перебивая.

– Москва, но это опасно. Или перинатальный…

– Не поеду я туда!
– вдруг вскрикивает Карина.
– У них у всех там долбанный протокол. Им плевать, что я знаю, что ребёнок жив. И я никому не позволю его у меня забрать!

– Мне кажется, нужно довериться врачам, - давяще начинает говорить с ней отец.

– Тебе кажется, - растирая слёзы по щекам, рявкает на него Карина.
– Вам всем просто наменяв наплевать! Но я в ваш дом не напрашивалась… - обрываясь на полуслове, она высмаркивается в бумажную салфетку, а потом подхватывается и, пошатываясь, уходит у сторону туалета.

– Скорую вызывай, - говорю я отцу решительно.
– Как бы оно не сложилось, дома Карина быть не должна.

– А что я могу, - пожимает плечами он.
– Выход то только один…

– Так поедь и защити своих родных максимально!
– взрываюсь.
– Ты ещё выпей!

Я перехватываю проходящего мимо отца за ворот рубашки и дергаю на себя.

– В руки себя возьми! Своим поведением только ещё больше пугаешь Карину. Сам за руль не садись. А то гайцы лютуют, подумают, что пьяный...

Нахмурившись, кивает. Берет телефон, отходит от меня в сторону и делает звонок. Морщусь от его повелительного и обвиняющего тона. Отец ненавидит скорые, в этом я его понимаю.

Через пол часа Карину с отцом увозит машина. Я смотрю в след удаляющимся фарам и снова чувствую приступ дежавю. Сколько мне приходилось так провожать. Дышу глубже. Отпускает тяжело. Сердце колотится.

К черту! Как бы там ни было, я переживаю. Не уверен в адекватности отца в том числе, а значит, должен сейчас поехать в больницу следом за ними. Просто проследить, чтобы не накосячили.

Забираю ключи и прыгаю в машину. Совершенно не к стати собираю все красные светофоры и догоняю скорую уже на въезде в приемный покой.

Карину увозят на кресле-каталке вглубь коридора. Она смотрит на отца, как на предателя и просит врачей не пускать его с ней. Жесть. Конечно, предок не идеален, но устранять его в такой момент - это перебор.

Отец, психуя, останавливается на крыльце больницы и достает сигареты. Хлопает себя по карманам в поиске зажигалки.

Подхожу к нему со спины.

– Бросай, вставай на лыжи...

Оборачивается. Удивленно окидывает меня взглядом и убирает сигареты обратно в карман.

– Ты как здесь оказался?

– По велению души, - усмехаюсь невесело.

А дальше отец меня удивляет. Неожиданно коротко и по-мужски обнимает. Буквально на мгновение, но этого хватает, чтобы из моих легких вышел весь воздух.

– Все нормально будет, пап, - хлопаю его по спине.
– Ты главное не предавай ее, как… - осекаюсь, проглатывая слово «маму». Потому что поддержать хотел, а не ударить ещё больнее.
– Будь рядом, короче. Не знаю, как уж у вас дальше получится…