Его Медвежество и прочие неприятности

– Седлайте коня! – крикнул дежурившему у дверей стражнику.

Глава 16

– Велина де Нотберг – мать, Вилианда – бабушка, Вилана – двоюродная сестра… Виланда… Тьфу!

Уткнувшись в ладони, Валерия тихонько застонала. А так хотелось выть! Вскочить и швырнуть эту чертову родословную в огонь. Форменное издевательство! У де Нотбергов отсутствовала фантазия. Виленды, Вилианды… Да что ты будешь делать!

На глаза навернулись слезы. Проклятое ПМС! Юное тело подкинуло подлянку. Нереально чувствительная грудь и желание убивать. Валерия даже вспомнила давнишние уроки по йоге. Продыхивала эмоциональные вспышки, но было тяжело. Кажется, раньше было проще… Тревога защекотала нервы слабым сквознячком и тут же развеялась. Воспоминания о прошлом смазывались, мутной пленкой обволакивая жизнь «до». Она больше не вздрагивала, видя собственное отражение в зеркале. Сжилась и полюбила новое, хоть и слабое тело. А кто не полюбил бы? Когда не нужно думать о свежести кожи и блеске волос. Когда утром встаешь и видишь в зеркале румяную сияющую здоровьем красавицу, а не всклоченное «нечто» с мешками под глазами и отпечатком подушки на щеке. А память! Валерия без устали поглощала новую информацию, делая упор на истории и этикете Слабым звеном оказались только родословные. Приходилось буквально зубрить имена и даты. Картины в галерее дали представление о родне лэрда Медведя. В живых из близких только мать - обитает где-то в столице, и слава Творцу…

– Велина, урожденная Гриндерского округа, родовой замок… э-м-м-м…

Хватит! Валерия отложила свиток в сторону. Иначе она его просто порвет. Дорис клевала носом за вышивкой. Усиленные прогулки по замку и окрестностям утомляли женщину, но служанка мужественно терпела и всюду следовала за своей госпожой, громко обижаясь на предложение остаться в комнате.

– Кому же я Вас доверяю, ненаглядная моя?
– всплескивала руками.
– Уж не служанкам ли де Нотберга? Ни за что!

Дорис ревновала. Так искренне и наивно, что Валерия прятала улыбку – ну как ребенок, честное слово.

Тем временем служанка отложила вышивку в корзиночку на столе.

– Моя лэрди, не желаете ли отужинать?

Безобидное предложение, а настроение рухнуло вниз, проламывая дно. Днём было ещё терпимо, а вот ночью… ночью Валерия крутилась с боку на бок, пытаясь заставить себя не думать о нескольких жарких встречах с мужчиной. И пусть ее называют как угодно, но секса хотелось до истерики. А эта скотина лохматая на своей стройке… Или в борделе. Трахает гидриперитную лахудру, а та стонет на всю комнату, колыхаясь в такт мощным толчкам…

– Лэрди желает… отужинать, - выдавила сквозь глубокие вдохи. Нельзя так. И это вот колючее и зудящее чувство, мешавшее спать хуже хлебных крошек – оно лишнее. Не ее! Голова должна оставаться холодной, но перед глазами искрило от желания кубарем скатиться вниз и велеть седлать лошадь, чтобы мчаться в Диплог. Найти бордель этой самой Грэй, выволочь оттуда лэрда и голым задом спустить по лестнице, а девице прорыхлить ее белесые патлы…

– Эко тебя, любезная, накрыло… - пробормотала, хватаясь за измочаленный кончик косы.
– Прямо как ревнивую женушку…

Подавившись фразой, Валерия смолкла. Как-то жарковато тут стало. Камин слишком топит, что ли… Ужин прошел смято и безвкусно, хотя Бетси испекла ее любимые пирожки с ягодным джемом. И в глаза себе заглянуть стало почему-то страшно. Так и просидела, рассматривая руки, пока Дорис переплеталась косы.

– Готово, моя госпожа. Ложитесь спокойненько спать. Спеть вам песенку?

– Спасибо Дорис, не нужно.

Совсем ее помощница сонная, какая уж тут песенка! Благодарно улыбнувшись, служанка ушла к себе за ширму. Идиотское правило – не оставлять женщину одну, если мужа нет поблизости. Даже самой себя нельзя приласкать, как следует! Ворочайся с боку на бок, выслушивая регулярное «Не спится, госпожа?»

А рука сама тянулась лечь на нежный холмик между ног. Трясло от желания закрыть глаза и представить широкий разворот мужских плеч и тугие тяжи мышц, оплетающие грудь и руки. Крепкую шею с пульсирующей веной и обжигающий жар широких ладоней. Такой большой мальчик… Валерия чуть не заплакала. Грудь болезненно ныла, и в животе скручивало от желания. И пальцев было мало! Хотелось почувствовать его… Своего мужчину…

Валерия прикусила краешек одеяла. Из-за ширмы доносилось сопение – Дорис уснула. Ей бы так! Но пальцы уже тихонько перебирали подол ночнушки - шелкового целомудрия от Беатрис, который Дорис все равно обличила распутством. Нежная материя дразнила чувствительную кожу, напоминая о ласках мужских рук. О, если бы лэрд Медведь хоть ненадолго стал для нее пушистым мишкой, она бы кончила ещё на прелюдии. В то время, как его пальцы вот так скользили бы между насквозь мокрых складочек, задевая и массируя чувствительный до боли клитор. Беззвучный стон слился с тихим скрипом распахнувшейся двери.

Свет угасавшего камина был лишним – она узнала бы его и в полной темноте.

– Бьёрн…

Быстрый взгляд на ширму, на шагнувшего внутрь мужчину, а дальше были лишь инстинкты и порывы.

Соскочив с кровати, Валерия бросилась навстречу и, обхватив руками крепкую шею, впилась в приоткрытые губы, заглушая медвежий рык.

Бьерн растерялся - она чувствовала это по неловким рефлекторным объятьями. Перехватил за талию, да так и замер, лишь чуть-чуть поддерживая ее, как балерину, стоявшую на кончиках пальцев. Весь одеревенел и судорожно сжал губы, не давая проскользнуть между ними языком.

– В купальню, сейчас же, - прошептала едва слышно и сама потянула за рубаху в сторону занавешенное дверки, будто и в самом деле могла сдвинуть его с места. Мужчина дернулся, сделал пару нерешительных шагов, и Валерия рванула сильнее.

Он послушался! Позволил увести себя в темную, наполненную запахами трав комнатку. Казалось, она ослепла. Мрак обступили со всех сторон, скрывая окружающий мир.

Цепляясь за плотную ткань как за соломинку, Валерия подтянулась вверх, прижимаясь и пытаясь достать до его губ. Ткнулась носом в шею, жадно вдохнув его запах и пошатнулась от нахлынувшей истомы.

Глухой стон ударил по возбуждённым нервам, высекая первые искры безумия. Стальной капкан объятий захлопнулся. От ощущения трущейся о живот твердости, новая волна желания ослабила колени, и если бы не его руки… Ох, его волшебные, сильные руки…

На ощупь, дрожавшими от нетерпения пальцами она дернула поясной ремень, попыталась распутать шнуровку на штанах и застонала от разочарования, ещё туже затянув узел. Послышался недовольный рык, а потом короткий треск.

– Ах!

Пол ушел из-под ног, и спина встретилась с каменной кладкой. Что-то с глухим стуком упало на пол. Плевать! Ухватившись за мужскую шею, она запустила пальцы в жёсткие, как щётка, пряди и потянула к себе. И от первого соприкосновения языков чуть не кончила, задыхаясь и торопливо лаская доступный теперь рот.

Они целовались как подростки - неловко и жадно. Кажется, он не слишком умел. А она… Она просто забыла. Поцелуи исчезли из ее жизни гораздо раньше, чем секс. Но сейчас это заводило больше чем ласки. Варварские бодания языками и полуукусы, короткие стоны и глотки воздуха взахлеб. Сжимая густые пряди, она терлась о мужчину хуже мартовской кошки. Хваталась то за плечи, то за шею, не боясь упасть, потому что Бьёрн держал ее легко и крепко. Валерия чувствовала себя надёжней, чем стоя на собственных ногах, и это опьяняло.

И она могла бы целовать раскрытые для нее губы до рассвета, не обращая внимания ни на жёсткую бороду, не на холод каменной кладки, но желание, терзавшее ее все эти дни, утопило в себе последние крохи контроля. Больше невозможно ждать!

Бьёрн понял ее без слов. Одной рукой задрал пеньюар и сдавленно охнул, вздрагивая всем телом. Да, она была без трусиков. Под одеялом, сгорая от желания, стянула ужасные панталоны - и как же вовремя!

Прохрипев что-то непонятное, но, кажется, матерное, мужчина вдавил ее в стену, и Валерия задохнулась от нетерпеливого толчка.