Его называли Иваном Ивановичем

– Не опаснее, чем где-нибудь еще.

– Да, конечно.

– Я удивляюсь тебе, Иван, - проговорил Тихомиров.
– Ты не соглашаешься с моим предложением, а потом опять скажешь, что я не доверяю Шменкелю.

– Глупости. Разве ты не видел, как он сегодня вел себя в бою?

– Видел, как же не видел. Он ухлопал офицера. Только сделано это было довольно легкомысленно.

– А если его убьют?
– быстро спросил командир.

– Завтра с таким же успехом могут убить и тебя, и меня, и любого другого. На то она и война, - отрезал Тихомиров.
– Наша же задача заключается в том, чтобы вести борьбу с противником и нести при этом как можно меньше потерь. А для этого нужно уметь правильно расставить силы, и прежде всего хорошо знать своих людей...

– До сих пор в мои обязанности входило планировать предстоящую операцию!
– резко сказал Просандеев.

Тихомирову пришлось выслушать упрек командира, однако комиссара не так-то легко было склонить на свою сторону, и он спокойно ответил:

– Это и сегодня входит в твои обязанности. Однако я тоже обязан дать тебе совет. Дело это серьезное, и его нужно спокойно обсудить.

Оба сердито посмотрели друг на друга и вдруг рассмеялись.

– Ну, валяй, Сергей, дальше, - согласился командир.

– А ты обратил внимание, какое было лицо у Шменкеля, когда он услышал о смерти Порутчикова?
– спросил Тихомиров.
– Известие потрясло его, и он в какой-то мере считает себя виновным в гибели лесника - ведь Фриц скрывался в его доме. Я думаю, что, если мы дадим Шменкелю ответственное задание, которое потребует от него напряжения всех сил, мы только поможем ему.

– Понимаю, психологический маневр, - сказал командир.

– Я думаю не только о завтрашнем бое. Шменкель хорошо знает привычки своих соотечественников и лучше, чем кто-либо другой, сообразит, как в каком случае нужно действовать. Мы убедились, что он умеет быстро ориентироваться в бою. У него есть все данные для того, чтобы со временем стать хорошим разведчиком. Единственное, что мне в нем не понравилось, так это его легкомыслие. Я сам с ним завтра поговорю, и, если он правильно меня поймет, мы дадим ему ответственное задание.

Тихомиров встал и потянулся. От него не ускользнула насмешливая улыбка командира.

– Я знаю, ты рад, что не обманулся в Шменкеле.

– Рад. И не только этому. Рад, что и ты начинаешь проникаться к нему доверием. Хорошо, Сергей, сделаем так, как ты предлагаешь.

Просандеев вздохнул и добавил:

– Да, денек будет горячий.

Вторым номером у пулемета назначили долговязого парня лет двадцати по имени Степан. У него были волосы цвета спелой ржи и продолговатое лицо. Он ловко подтаскивал на позицию мешки, набитые мокрыми опилками, и ленты с патронами. Степан постоянно напевал себе что-то под нос, словно готовился не к бою, а к свадьбе.

Часа через два пулеметное гнездо было полностью оборудовано. Шменкель не без удовольствия осмотрел позицию, которая понравилась даже самому Просандееву.

Когда командир ушел, Фриц сказал Степану:

– Степан, наша задача - отвлечь на себя огонь противника и во что бы то ни стало удерживать позицию. Степан внимательно посмотрел на Фрица.

– Если со мной что случится, - продолжал Шменкель, - второй номер обязан немедленно заменить меня. Понимаешь? А теперь давай потренируемся.

Они несколько раз менялись местами, и Степан направлял пулемет на различные объекты.

Фрица беспокоила только одна мысль: не будет ли у противника орудий. Если будут, тогда надежды остаться в живых почти нет. Но думал он об этом так, словно его лично это нисколько не касалось.

Через час в селе появился посыльный. Командир вышел ему навстречу и принял донесение. Условным сигналом Просандеев дал партизанам знать, что эсэсовцы приближаются к селу.

Партизаны быстро заняли свои позиции.

Прошло меньше часа, и Степан доложил Шменкелю:

– Я вижу их... Вон там!

Фриц удивился собственному спокойствию. В нем сейчас было только одно желание - стрелять, убивать фашистов, которые сеяли смерть на этой земле.

Гитлеровцы медленно приближались к селу. В первых санях сидел мужчина в телогрейке, на голове - меховая шапка. Вторые сани ехали на некотором расстоянии от первых. В них сидели немецкие автоматчики.

– Что такое?
– удивился Степан, - Почему в первых санях нет солдат?

– Боятся, не заминирована ли дорога, - ответил Фриц.

Наблюдая в бинокль, Шменкель разглядел, что первые сани нагружены камнями. Фриц посчитал, сколько саней двигалось в колонне. Противник явно превосходил партизан в силе. Шменкель сосредоточил все внимание на эсэсовцах. Местность перед ним лежала как на ладони: укатанная лента дороги, дома в снежных шапках, а дальше чернела полоска леса. На фоне снега гитлеровцы были видны особенно четко.

– А ведь в первых санях наш, пленный красноармеец, - толкнул Фрица Степан.

– Пожалуй, так оно и есть. Смотри не отвлекайся.

В ста метрах от села эсэсовцы остановились. Первые сани тоже встали. Гитлеровский офицер внимательно осмотрел село в бинокль, но, видимо, ничего особенного не заметил: деревня как деревня, жители сидят по домам, топят печки.

И вот уже сани начали разъезжаться в разных направлениях, окружая село. Сначала кольцо окружения было большим, но постепенно оно стало сужаться. Автоматчики соскочили с саней и пошли цепью. Было ясно, что они не собираются выпустить из села ни одной живой души. Каратели шли уверенно: такую "чистку" им приходилось делать не впервые.

Сани въехали в село и остановились на площади перед зданием сельсовета. Эсэсовцы вылезли из саней. Они двигались не спеша, чувствуя себя как дома.

И в этот момент ударила длинная очередь. Эсэсовский офицер свалился на землю. Защелкали ружейные выстрелы, послышались взрывы ручных гранат. Шменкель внимательно наблюдал за происходящим.

Среди гитлеровцев началась паника. Перепуганные лошади рванули сани и бешено помчались, круша все на своем пути.

На площади разгорелся бой. На земле валялись мертвые гитлеровцы и убитые лошади. Однако некоторым фашистам удалось убежать на огороды. Окопавшись, они открыли ответный огонь.

Степан лежал за пулеметом и не сводил глаз с цепи автоматчиков, которая, казалось, застыла на месте. Автоматчики слышали стрельбу на площади, но из-за домов не могли видеть, что там происходит. Однако вскоре автоматчики стали приближаться к селу. Они уже не шли, а бежали.

Шменкель дал по ним первую очередь. Он хорошо видел, как несколько солдат упали в снег и больше не поднялись.

Фриц дал еще одну очередь. Послышались крики гитлеровцев. Значит, и на этот раз он не промахнулся. Фриц зло усмехнулся и стал выпускать одну очередь за другой. Сменив ленту, он вновь открыл огонь по черным фигуркам, залегшим на снегу.