Его нельзя любить. Сводные

Мы трогали друг друга во всех местах, но мне по-прежнему неловко. Это же пройдет?

Моргаю. Картинка немного плывет.

Мои губы раскрываются, как только между нашими лицами не остается пространства.

Ян немного напирает. Целует меня без стеснения, и я теряюсь в пространстве. Трогаю его лицо. Касаюсь пальцами волос и продолжаю наш поцелуй, не закрывая глаза.

Рассматриваю его. Каждую черточку. Пытаюсь прочувствовать момент по максимуму, отдаваясь порыву бушующих в груди эмоций. Сердце сжимается от наслаждения. Мне кажется, что я просто больше себе не принадлежу.

Мы целуемся как сумасшедшие. С полной самоотдачей. Слезы на глаза наворачиваются. В голове не вовремя выстреливают его слова, что он говорил моей матери.

«Ты здесь тупо для того, чтобы вовремя раздвигать ноги и помалкивать. Кайфуй, пока есть возможность жрать и покупать тряпки за чужой счет».

Когда я успела примерить их на себя? Это же неправда. Нет ведь?

Отрываюсь от него, упираясь ладонью Яну в грудь. Вожу пальцами по его шее. Только сейчас замечаю, что на самом деле он до сих пор на пределе эмоционального подъема. Взвинчен и раздражен.

Ян сжимает мое колено. Ведет по внутренней стороне бедра ладонью. Трогает под подолом платья, а потом срывается и налетает на мои губы.

Шепчет:

— Хочу тебя по-настоящему, пиздец просто, Ника. Останься у меня сегодня… Останься.

Глава 33

Ян

Оставить Нику у себя не получается. И не потому что она как-то сопротивляется, просто в какой-то момент звонит Ольга и говорит, что отцу стало хуже. Его забрали на скорой.

В итоге после тусовки, где я, честно говоря, чувствовал себя не в своей тарелке, мчусь в больничку, перед этим закинув Нику домой. С трудом выходит не наброситься на нее в машине, потому что и нервы шалят, и возбуждение, которое преследует меня весь этот долбанный вечер так никуда и не делось. Я ее хочу.

Именно ее. Нику. До ебучей ломки.

В последний момент успеваю поймать сам себя и просто чмокнуть ее в губы. Вскользь. Так чтобы фантазия не разбушевалась окончательно. Мысленно я и так уже ее раздел.

Пока рассекаю вечерние Московские пробки, перебираю в голове причины собственного же дискомфорта. Одна из них — все они умнее меня. Все, кто там присутствовал, просто гениальные чуваки. Тех, задротов, которым посчастливилось быть отобранными по заявкам, как я сам, не считаю, конечно.

Последний раз так себя чувствовал, когда познакомился с Тимохиным отцом. Азарин старший стал долларовым миллионером, кажется, в двадцать три. Пришел ко всему своими мозгами, они у него как компьютер, просчитывают все на сотни шагов вперед. А еще, все это сдобрено не херовой такой горстью уверенности. Железобетонной уверенности в себе.

С моей внешней выебистостью, в душе, мне все же еще очень и очень до такого далеко.

По факту, это ведь даже не про работу. Банальные отношения. Я даже в них плаваю. Иногда Ника посмотрит, а я еще час анализирую, это был просто взгляд или какой-то тайный упрек. Может быть, она до сих пор мне не доверяет?

В больнице разу замечаю Ладку. Она воет у дока на плече. Просто вышка. По ней Оскар плачет.

Сую руки в карманы и иду туда. Ладкины всхлипы-хрюканья давят на мозг. Хочется высказать все, что я о ней думаю, прямо здесь. Меркантильная сука! А мой отец походу на старости лет и правда мозгами отъехал. Какая любовь?

Бабло она его любит. Только бабло и статус, который у нее теперь есть. Не удивлюсь, что это она его до больнички довела. Видимо, дома он ей уже мешает.

— Ян! — мачеха всхлипывает, растирая слезы по лицу. — Как хорошо, что ты приехала, — продолжает вживаться в роль. — Слава очень хотел тебя увидеть.

Киваю и захожу в палату.

Злит. Дико злит это их желания меня увидеть, в момент собственной беспомощности. Одна, вспомнила про сына, потому что думала, что он ей дозу достанет, а второй…

Сажусь в кресло рядом с койкой. Отец моргает. В палате горит только ночник.

— Пришел, — выдыхает, и прикладывает ладонь к своей груди.

— Не говори только, что собрался отъехать, — вытягиваю ноги, сохраняя непроницательное выражение лица. На деле же меня слегка колотит. Если он и правда кони двинет, я, в отличие от его женушки новой, точно этому не обрадуюсь.

— Узнаю своего сына, — папа смеется. Правда больше это похоже на тихое карканье. Сил у него и правда немного. — Не ругайся с Ладой. Ты ее совсем не знаешь.

Он меня вызвал, чтобы читать нотации? Старый увалень. В отличие от него, я о ней справки наводил. Белая и пушистая Лада обыкновенная шлюха. Элитная, но шлюха.

Да хрен с ней, что шлюха.

Типа второй шанс у всех есть. Но ей ведь только его бабки нужны. Непохожа она на любящую жену. Прожжённая дрань, которая после медных труб, хочет потеплее пристроить свой зад. До ее появления проблем с сердцем у бати особо не было. Прихватывало на нервах иногда, но ни разу до больнички не доходило. Он ежегодно обследовался, летал во всякие санатории. А теперь валяется на больничной койке кверху лапками.

— Не буду, — буркаю в ответ.

— И не смей ее трогать. Я тебя не так воспитывал, чтобы руку на женщину поднимать.

Подвисаю. Когда это я на нее руку…

Стоп!

Она ему пожаловалась. Пересказала наш с ней разговор и добавила деталей.

— За руку я ее схватил, было. На этом все.

— Лада говорит совсем другие вещи Ян, — отец качает головой. — У нее вся шея в синяках.

— Чего?

Папа прикрывает глаза. Шумно выдыхает.

— Не нужно больше приезжать в дом. Так для всех будет лучше. Мы ведь можем с тобой встречать на нейтральной территории, правда, сын?

От моего гнева его спасает только состояние, в котором он находится. Я не дебил, чтобы закатывать скандал сейчас. Но выводы сделал. Много и не самых утешительных.

— Ладно, — киваю. — Пойду, наверное.

— И еще, — голос отца догоняет уже в дверях.

Поворачиваюсь. Какую новость он сообщит мне еще?

— Я не могу спустить тебе с рук то, что ты сделала, поэтому принял решение.

То, что разбираться он не будет, а Ладка за эти месяцы отлично промыла ему мозг факт. Печальный, но факт.