Его подлинная страсть

– Нет. Примерно за неделю до этого, – ответил Бантинг, – один из них еще повертел ключи в руках и несколько секунд не возвращал их мне. Я тогда подумал, что напрасно я ему их дал. А потом он мне их вернул.

– Вы уверены, что это было за несколько дней до того, как у вас подменили тело? А не в день подмены?

– Уверен, – кивнул Бантинг, – это было ровно за пять дней до подмены. Только не говорите об этом господину Рутенбергу. Меня уволят, а у меня больная жена. Я не думал, что они могут подменить тело. Кому нужен мертвец из холодильника?

– Где вы их встретили?

– В соседнем баре. Я иногда захожу туда пропустить стаканчик-другой после работы. Вы думаете, легко общаться с мертвецами? Сначала я их боялся. А потом привык. И привычка пропустить стаканчик у меня осталась с тех пор… Их было двое. Такие молодые и вежливые итальянцы. Я сразу узнаю итальянцев, когда вижу их в нашем баре. Сначала они меня угостили, потом начали расспрашивать, потом снова угостили. Я начал рассказывать, хвастался, что являюсь заведующим моргом. Они начали смеяться, и мне стало обидно. Показал им ключи. Один из них взял и повертел ключи в руках, потом мне их вернул. Видимо, тогда и сумел запомнить или сделать незаметно слепок. Больше я их в нашем баре никогда не видел.

Бантинг тяжело вздохнул.

– Не беспокойтесь, – сказал Дронго, – этот секрет останется между нами. Только никому больше не рассказывайте.

Он вспомнил про включенный диктофон. Нужно будет еще подумать – стоит ли оставлять эту запись, подставляя несчастного сторожа морга под увольнение. Он не виноват, что доверился каким-то бандитам, которые так успешно провернули эту операцию. Но какие силы они задействовали, если заранее украли ключи, нашли подходящее тело и привезли его ночью в морг под видом полицейских! Похоже, что их визави серьезные люди. Это не убийца-одиночка или банкир, который работал с брокером. Это уже настоящая мафия.

– Идите, Бантинг, – печальным голосом разрешил Дронго. – И больше не теряйте головы в разговоре с незнакомцами.

Бантинг как-то обреченно кивнул и вышел из кабинета. Дронго проводил его долгим взглядом. Он не знал, что видит несчастного в последний раз.

Глава одиннадцатая

Дронго вернулся в отель к полудню и сразу позвонил Лоусону, который некоторое время спустя пришел к нему в номер.

– Что у вас? – осведомился Лоусон. – Чем закончился визит? Я просмотрел в Интернете данные на Рутенберга. Он очень известный специалист, и я не думаю, что его можно было уговорить поставить на карту свою репутацию, чтобы подделать какое-нибудь заключение. Это исключено.

– Он все сделал правильно, – пояснил Дронго, усаживаясь в кресло и продолжая рассказывать. – Обычно они проводят вскрытие по утрам в самой клинике. Им предъявили труп, зарегистрированный под именем Цзина Фенчужа, труп китайца примерно пятидесяти лет. И они его добросовестно выпотрошили. Китаец в этом возрасте, страдающий целым букетом онкологических заболеваний. Ранение в голову. Все верно, но совсем не так, как мы думали. Заведующий моргом убежден, что труп погибшего брокера подменили. Он вспомнил, что давал свои ключи каким-то итальянцам. Ночью, в день самоубийства брокера, неизвестная полицейская машина привезла труп, который нигде не был отмечен. Бантинг, тот самый заведующий, убежден, что труп подменили. Он сам завязывает бирки своим фирменным узлом и видел, что там бирки завязаны иначе. Утром Рутенберг и Синг осматривали другое тело.

– Они могли перепутать, – недоверчиво спросил Лоусон, – профессор с таким стажем и опытом не узнал нужного мертвеца?

– Он его никогда не видел, – пояснил Дронго, – и там поточный метод. Сразу несколько трупов в день. Ему выкатили тело, он добросовестно провел вскрытие. Стаж и опыт профессора Рутенберга, как и добросовестность его ассистента врача Синга, сыграли на этот раз против них. Им достаточно было одного взгляда, чтобы понять источники болезни убитого и его проблемы. Что они и зафиксировали в протоколе. Им не поручают идентифицировать личности трупов, им поручают их вскрытие. А потом родственники сожгли труп неизвестного мужчины, тело которого им выдали.

– И все из-за того, чтобы прикрыть самоубийство брокера? – все еще не веря рассказу Дронго, спросил Лоусон.

– Именно так. И я уверен, что это было не самоубийство, а самое настоящее убийство. Очень уж серьезно готовились к этому преступлению. Нужно было заранее все спланировать и найти подходящего человека, похожего на китайца, с полным букетом онкологических заболеваний и примерно одного возраста с брокером. Заранее сделать слепок с ключей, переодеться в полицейскую форму и привезти труп на подмену.

– Такая грандиозная операция, – сказал Лоусон, – вам не кажется, что мы все больше и больше увязаем в расследовании этого обычного самоубийства, которое так неосторожно и быстро закрыли местные власти?

– Они учли все факты по этому делу, – вздохнул Дронго. – Есть записка, написанная рукой самого брокера, выстрел слышали два свидетеля, в его кабинете в этот момент никого не было. И еще протокол патологоанатомической экспертизы, подписанный таким известным врачом, как профессор Рутенберг. Любой следователь на их месте закрыл бы дело с абсолютной уверенностью, что поступает правильно, разумеется. Если не знать, что погибший сознательно играл на понижение золота и должен был получить очень неплохие дивиденды.

– А вы сразу догадались? – мрачно спросил Лоусон.

– Не сразу. Но появление Куан Айминь в момент самоубийства меня сильно насторожило. И второй звонок к Радживу, когда кто-то очень предусмотрительный и разумный, решив сыграть на его семье, позвонил якобы из иммиграционной службы, что я сам сделал. Таких случайностей не бывает. Бантинг признался, что показывал и давал ключи каким-то двоим посторонним итальянцам. А ночью, перед вскрытием тела брокера, полицейские приехали в морг клиники и нигде не зафиксировали свой визит. А утром он нашел тело с биркой завязанным иным способом узлом. Все совпадает. Тело успели заменить, и профессор Рутенберг дал абсолютно верное заключение. А следователи также правильно закрыли это дело.

– Что думаете теперь делать?

– Отыскать секретаря умершего брокера. Вы что-нибудь смогли найти?

Лоусон молча протянул ему два листка бумаги.

– Все, что удалось найти о Чжан Сюли, – пояснил он. – Ей тридцать четыре года, работала раньше в офисе компании «МакДермот», потом в представительстве страховой компании. Владеет, кроме английского, китайским и испанским языками, что нормально для жительницы Нью-Йорка. Не замужем, детей нет. Одно время жила с другом у него дома. Мать живет в Чайнатауне, друг жил в Бруклине.

– Китаец? – уточнил Дронго, просматривая лист бумаги.

– Американец.

– Это я понимаю. Здесь все американцы. Я имел в виду, он был американцем китайского происхождения?

– Нет. Белый. Питер Форли. Торговец подержанными машинами. Младше ее на четыре года. Но в прошлом году они разошлись, и она вернулась к матери. В деле есть адрес и телефон их дома в Чайнатауне.

– Он не отвечает, – напомнил Дронго, усаживаясь в кресло.

– Да, я знаю. Я тоже звонил к ним домой и на ее мобильный. Дома телефон не отвечает, мобильный отключен. Но можно поехать к ней домой. Это недалеко отсюда, в Чайнатауне на Манхэттене.