Его сладкая месть

Я выхожу, закрыв двери. Бегу прочь из этого дома, через двор, к своему автомобилю. Я не знаю, как поведу. Но пусть я лучше врежусь в столб или улечу в кювет, чем останусь наедине с Сатаной. Мне страшно настолько, что я готова ехать прочь из города. Снова бежать из страны.

Бью по кнопкам телефона, чувствуя, как по щекам текут слезы, а от страха дрожат колени.

— Юлька! — выдыхаю, не замечая, что трясет с каждой секундой все сильнее. — Прошу тебя. Бегом в наш кафетерий. Я на грани. Вернулся Алекс.

Подруга охает в трубку. Выворачиваю руль, не вижу дороги из-за обильно льющихся слез отчаяния.

— Юлька, мне страшно. Он сошел с ума. Он сказал, что сломает меня и… взыщет сполна за мой побег. Он не врет, Юля. Теперь он точно это сделает…

Я могу вылететь в кювет — и едва замечу это. Меня трясет так, как никогда прежде. Хотя если подумать, ничего страшного не произошло. Только слова. Угрозы, лишенные смысла. Пистолет у виска никто не держал. Нет у Крейна в этом городе такой власти, как была у Юлькиного мужа, когда тот четко решил сделать ее своей.

— Успокойся! — я не знаю, где Лаврова научилась подобному тону. Но, мать вашу, у меня параллели с холодными приказами Крейна по самое не могу. — Я буду там через двадцать минут. С Евой. Поэтому не пугай мне дочь и немедленно возьми себя в руки. За тобой же никто не гонится? Тебе не угрожают?

Мои пальцы добела вцепились в рулевое колесо. Мимо пролетают поля и лесопосадки. Голос Юльки снимает оцепенение. Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида. За мной действительно никто не гонится. Но… я что, хотела, чтобы Крейн начал меня преследовать?!

Мне хочется увеличить расстояние. С каждым километром отпускает, или я сама хочу так думать.

Возьми себя в руки, Марина. Поведение Алекса — игры брошенного мужчины. Или такая вот нестандартная попытка тебя вернуть. Может, на совсем молодых девочках или домохозяйках, повернутых на Кристиане Грее, это работает. Он ничего тебе не сделает, пытался прогнуть агрессией — но не вышло. В тою жизнь вряд ли сунется. А если посмеет… мне хотелось верить, что Юлька знает тех, кто скрутит его в бараний рог.

У поворота к загородной трассе мимо меня с ревом пролетает мотоцикл. Подпрыгиваю от неожиданности. Всегда считала, что у меня крепкие нервы, до сегодняшней встречи с Алексом. Замедляю ход, глядя в зеркало заднего вида.

Мотоциклиста едва не заносит при попытке развернуться на скорости. Что ему нужно?

Ответ на вопрос приходит тогда, когда он снимает шлем. Данил Крейн. Сын монстра из моего прошлого.

Я смотрю, не в силах рискнуть и повернуть на скоростную трассу, хотя там нет сейчас машин. Мое несостоявшееся сексуальное приключение почему-то тоже застыл и не делает попытки подъехать. Закусываю губу.

Прости, парень, ты не виноват, что твой отец — мудак в квадрате. Как и в том, что мысль о твоем шикарном спортивном теле больше не вызывает во мне сладких приливов и безудержных фантазий. Все настолько запутано, что тебе просто нет места в этом клубке проблем и противоречий.

Таким я его и запоминаю. Растерянным и обозленным. Наверняка подумал, что я запала на его отца. Или что тот выставил меня из дома как забракованную невестку. Каким бы ни был выход из создавшейся ситуации — Данил ничем не сможет мне помочь…

Глава 8

Когда я все-таки доехала к месту назначения, каким-то чудом не разбив машину и не вылетев на обочину, на меня снизошло какое-то странное спокойствие. Оно напоминало затишье перед бурей. Или привычку родом из детства — абстрагироваться, представить, что все происходит не с тобой, ты просто наблюдаешь это реалити-шоу на большом экране.

Юлька каким-то чудом добралась раньше. Ее очаровательная дочурка в спортивном костюме и с розовыми прядями в волосах помахала мне рукой и вновь уткнулась в телефон.

Я растерялась. Говорить о Крейне и том, как он едва не трахнул меня в рот помимо мозга, при ребенке? Но Юля поцеловала Еву в лоб и увлекла меня к лаундж-зоне. Малышке и не было до нас дела, пока она уплетала мороженое и смотрела свои ролики.

Ходить да около, молчать или подбирать слова в таком состоянии я попросту не могла. Оттого и свалила на Юльку все до мельчайшей подробности, требуя то ли ареста Крейна, то ли тет-а-тет мэра с этим монстром.

— У меня дежавю, — рассмеялась Юлька, прервав мой монолог о том, что теперь мне придется оглядываться по сторонам. — Нет, ты уже мне поверь, если хотят такое сделать, долгих разговоров не проводят. Ты не испугалась. У меня странное чувство, что ты хвастаешься.

Кажется, мир точно ебанулся сегодня. И Крейна, и мою лучшую подругу покусал один и тот же бешеный енот. По крайней мере лучше было думать так. Допустить, что та, кого я считала родственной душой сейчас злорадствует оттого, что я попала в беду — это будет контрольным в голову.

— Ну спасибо, дорогая! — лучше бы я поехала домой и выпила бутылку вина. — Я попала по уши, а ты…

— Куда ты попала? Под пресс его обаяния и чувств, которые так и не прошли с момента вашего расставания? — повела бровью Юлька. — Взрослая девчонка испугалась каких-то слов уверенного в себе мужчины? Марина, тебе объяснить, что такое по-настоящему тупик? Когда ты не так уже сильно этого хочешь, потому что еще не очнулась после смерти мужа, на руках дочь, которой надо все это пояснить и защитить любой ценой?

— О чем ты?

— О том самом. Ты не знала, что я на полном серьезе пыталась нанять киллера для собственного мужа? Потому что вот Димка как раз довел меня до такого состояния, когда выхода не было. То, что у тебя — вольное сочинение мужика, который решил сделать вашу встречу запоминающейся. Снимай лапшу, Мари. Такие угрозы хороши только в ключе ролевой игры.

— Ты никогда не рассказывала, что Димка заставил тебя силой выйти за него замуж…

— Он и не заставлял, — Юлька сощурилась, и в ее облике появилось что-то жестокое, хищное, воинственное. — Ему пришлось терпеливо ждать, когда я на это соглашусь. И учиться держать свои животные инстинкты на таком поводке, что и топором не разрубишь.

Я догадывалась, что они оба ненормальные. Хватило обрывочных фраз, личную жизнь Беспалова не часто обсуждала. Но с проблемой в лице Алекса я не могла прийти ни к кому другому.

— Если это все на уровне слов и лапши на уши, почему мне так страшно?

— Страшно? — Юлька протянула мне зеркало. — Посмотри на свое лицо, трусишка.

В ней умер психолог восьмидесятого уровня. От ее проницательности даже сам Фрейд перевернулся б в гробу. Потому что то, что я увидела в отражении, подкосило мое и без того расшатанное сознание еще сильнее…