Его сладкая месть

Опасливо — не треснет ли зеркальное полотно под весом моего тела, я нерешительно перешагиваю раму. Алекс, конечно, псих, но вряд ли в его планы входит изранить мои ноги осколками.

Взгляд Алекса прожигает насквозь, запуская в теле совсем иные реакции. Недоумение сметает горячий прилив, локализируясь в лепестках вульвы.

— Ты развернешься спиной ко мне, — создаётся ощущение, будто его чувственный голос проникает в моё тело и ласкает сверхчувствительные точки, — расставь колени по краям и придвинься ближе ко мне. Что бы ты видела свой очаровательный румянец в зеркале.

Он безумец, и я тоже. Иначе как объяснить, что я подчиняюсь этому приказу легко, с удовольствием и без капли протеста? Снова ловлю его взгляд — и тьма превращается в шаровую молнию чувственности, прошибая мое тело сладким разрядом. Я поймала свое отражение, неосознанно выгибаясь. Свидетельство моего возбуждения упало на зеркальную поверхность предательской каплей.

Алекс обошел меня со спины. Наши взгляды пересеклись в отражении, и от его взгляда не укрылись следы влаги. Я затаила дыхание, отказываясь верить в то, что готова тереться о гладкое стекло пульсирующей киской. Алекс как будто понял, что я так жажду сделать, опустился на колени за моей спиной, беспрепятственно накрыв ладонью горячую промежность, осторожно без нажима раскрывая лепестки губ…

— Течешь, сладкая… — чувственно проговорил в мой затылок, легко рисую острием своих пальцев, обводя рисунок малых губ, лаская клитор.

Я всхлипнула в унисон его словам. И следом протяжно застонала, когда ладонь обрушилась на промежность острым шлепком. А затем двинулась вверх по бедру, почти ласковым скольжением по бархату кожи и по напряженному прогибу спины. Алекс ненавязчиво заставил меня выпрямиться и расправить плечи, так, чтобы я видела в отражении зеркала все — и свой горящий, но бегающий взгляд, и грудь, и киску во всех деталях.

— Положи ладони на грудь и поласкай себя, — раздался новый приказ.

Возбуждение на миг сдало свои позиции, залив мои щеки краской неуместного стыда. Я внутренне сжалась, недоверчиво глядя в глаза Крейна в отражении.

— Что смущает мою девочку? Разве желание радовать Хозяина, не сильнее всего остального, девочка моя?

Я недооценила изощрённость его безумия, как и собственную развращенность. Покачала головой, понимая, что этот шаг будет одним из самых тяжелых в этом семидневном заточении. К играм с сознанием я не привыкла.

— Тогда не заставляй меня ждать… и повторять свою просьбу дважды.

— Я не умею… — голос показался мне таким беззащитным и обреченным, что я его не узнала.

— Не ври, Марина. Ты делала это наедине с собой едва ли не каждый день. Представляя мое лицо. Скажешь, я не прав?

— Я не…

— Тогда считай, что я не спрашивал, умеешь ты или нет. Накрой ладонями, погладь и сожми соски.

Повинуясь непреклонности его голоса, я оторвала руки от зеркала, накрыв полушария груди. Соски напоминали твердые камешки. Нерешительно обвела по кругу, задержавшись пальцами на ореолах.

— Сожми сильнее, — хрипло велел Крейн.

Я выполнила этот приказ, стараясь не смотреть на свое лицо.

— Что бы чувствовала боль. Не слишком сильную, но ощутимую.

Не подчинится ему было равносильно суициду. Всхлипнув, я вонзила пальцы в кожу, сжимая. Каждое движение сопровождалось задержкой дыхания…

— Я сказал, не слишком сильную! Или мне воспользоваться зажимами…отрегулировав их на своё усмотрение?

Страх заставил меня вздрогнуть. К такому я точно была не готова.

— Прошу. Не надо никаких зажимов, у меня очень чувствительные соски… Это адская боль.

— Тогда выполняй мои приказы и не пытайся их саботировать. Погладь.

Мои пальцы послушно заскользили по груди, прогоняя страх и захлестывая тело волной острого желания снова и снова.

— Умница. Ещё раз сожми пальчиками.

Сжала, перекатывая между пальцев затвердевшие соски. Вздрогнула от удара сладкой пульсацией внизу живота.

— Теперь опусти свои пальцы вниз, — велел Крейн, когда мои глаза непроизвольно закрылись а дыхание стало хриплым, — и покажи, как ты себя ласкаешь.

Я ожидала чего-то подобного. Я не ожидала, что меня накроет острым чувством бессилия и открытости.

— Алекс, нет… прошу…

— Выполняй! Иначе ты будешь делать это под аккомпанемент плети. До глубокой ночи!

Эта перспектива повергла меня в ужас. Опасаясь, что мой палач сейчас ухватится за эту идею и уже не будет смотреть на мое послушание, я опустила руки вниз. Пальцы не слушались, дрожали в немом протесте, пока я вела вниз по животу.

— Я хочу видеть твою реакцию на собственные прикосновения, девочка моя. Подари мне столь изысканное удовольствие.

От его голоса меня буквально укачивало. Не по себе — слишком мягко, чтобы описать то, что приходило внутри в этот момент! И я не столько боялась плети. Я понимала, что достаточно его желания — и она пройдется по моей спине без повода. Нерешительно накрыла лобок пальцами, прямо поверх его фантомных прикосновений.

— Ниже! — хрипло прорычал Алекс в мою шею. — Проведи по губам…

Осталось только подчиниться. Это было не так грубо и унизительно, как вчерашний оральный секс. Повторения которого я уж точно никогда не захочу. Растирая кожу, легко скользя по собственной смазке, я закусила губу, поглаживая себя и не имея возможности сопротивляться сладкому пульсу.

— Легче… раскрой их… Покажи, как они блестят от влаги.

Каждый приказ заставлял меня сжиматься и напрягаться. Алекс жадно следил за моими движениями.

— Разве я прошу тебя о чём то-сложном, сладкая? — каждый раз, когда я пыталась сбросить гипноз и остановиться, он шептал мне в затылок, принуждая продолжать. — Разве дарить удовольствие Хозяину — не радость? Дарить удовольствие и радовать моей девочке стыдно?

— Я просто… никогда этого не делала, — несмотря на весь стыд от ситуации, мои ласки не могли остаться без ответа. От возбуждения кружилась голова, а мое лицо в отражении слилось в набор абстрактных красок.

Алекс запрокинул мою голову и накрыл сверху мои губы своими.

— Тем желаннее жертва, — прошептал, возвращая в прежнее положение. — Преодоление себя, чтобы подарить удовольствие Хозяину, разве не высшая добродетель, для желающей принадлежать?

Его слова могли довести до кипения. Застонав, я раскрыла половые губы, замерла в нерешительности.

— Подари мне себя. Раскройся. Покажи, как влагой сочатся лепестки губ…как сбивается дыхание… дай почувствовать твоё желание!

С хриплым стоном, задев клитор, я ввела в себя палец. Как еще не рухнула прямо на зеркало от острого выброса эндорфина вместе с адреналином по всем уголкам дрожащего тела.