Его сладкая месть

— Что, прямо так больно? — в его улыбке появилось что-то зловещее. — Ты оказалась слабее, чем я предполагал. А я даже ни разу не взял тебя так, как полагается иметь рабыню. Без анала и двойного проникновения.

Я замерла в позе кошки, не желая верить тому, что только что услышала. Он что, серьезно? И надо же было мне в этот момент посмотреть в его лицо. Прямо в голубые глаза, налившиеся темнотой.

— И что тебе помешало? — мой голос дрогнул. Я была совсем не в восторге от открывающихся перспектив. Так он решил выбить из меня стоп-слово? Если да, все не так радужно, как я себе нарисовала…

Алекс отставил чашку в сторону и наклонился ко мне, глядя так, что по телу прошёл холодный озноб.

— Успокоилась, я не буду разбираться с твоими истериками! — видимо, все это отразилось на моем лице. — Ты же не думала, что мне достаточно за руку тебя подержать, а, Марина? Или ты думала именно так?..

Не передать словами, чего мне стоило вернуться в прежнее положение, выпрямиться во весь рост и вскинуть подбородок. Хотя появилось унизительное желание опустить глаза в пол в надежде, что Крейн передумает.

Совсем не то рисовала я в своем воображении, когда ехала на собственное жертвоприношение. И если мне казалось, что боль от ударов я выдержу, перспектива быть изнасилованной некогда любимым мужчиной подобным образом что-то надломила у меня внутри.

— Я взрослая девочка, Алекс.

Смотреть ему в глаза я больше не могла. Уставилась в стену, надеясь, что выгляжу не испуганной, а гордой и несгибаемой. Ожидала, что сейчас Крейн смягчится, скажет, что мне не стоит переживать раньше времени и даст поблажку в обмен на послушание.

Я плохо знала монстра, который поглотил моего прежнего Алекса.

Он медленно встал с кресла. Я вздрогнула от звука шагов, показавшихся зловещими. Мой палач неторопливо обошел меня со спины, коснулся ладонью шеи, отбросив непослушную копну на правое плечо. Когда оказался напротив меня и наши глаза вопреки моей воли встретились, у меня подкосились колени.

В этот раз его фирменная хватка подбородка пальцами была иной. Грубее. Настойчивее. Он направил мое лицо так, чтобы я не могла избежать взгляда.

— Что ж, Марина. Сейчас посмотрим, насколько ты взрослая девочка. На пол, на колени!

В его голосе не было ничего хорошего, как и в потемневших глазах с оттенком арктического холода. Я сглотнула, борясь с головокружением.

— Живо! — скулы болезненно запульсировали от нажима его пальцев. — Если не хочешь провести следующие сутки прикованная в этой позе!

Я начала медленно опускаться. Ладони коснулись теплого пола, вслед за ними — колени. Крейн решительно рванул в сторону ремень, расстегивая пряжку и ширинку.

Мимолетное облегчение оттого, что меня сейчас не будут драть в болезненно истертую киску и анус, быстро сменилось чувством унижения и бессилия. Алекс намотал мои волосы на кулак, приспустил брюки, под которыми больше ничего не оказалось, и шлепнул меня эрегированным членом по губам.

— Чтобы ты не думала, что я пригласил тебя на курорт, надо преподать тебе один из первых уроков. Открой рот!

Деваться мне было некуда. Я заметила выступающие стальные петли по бокам. Если он выполнит свою угрозу и прикует меня цепями в таком положении, я не выдержу и часа на жестком полу. Тешить самолюбие Крейна своими униженными мольбами освободить не хотелось. Я покорно разомкнула губы, задев багровую головку.

— Где твой язык? — прозвучал сверху жестокий вопрос. — Давай, языком по члену, вверх-вниз. И про яички не забудь.

Выход у меня был только один — уровнять положение ценой своего умения и искусства. Хотя умелицей в оральном сексе я не была от слова совсем. Моя эгоистичная натура в последнее время предпочитала брать, а не отдавать. Но в этой ситуации только от меня зависело, позволю ли я себя унизить или попробую одержать верх.

Я сделала то, что Алекс от меня потребовал. Прихлопнула языком по центру головки, обвела легким нажимом крайнюю плоть, задержавшись на самой чувствительной точке, затем усилила давление, облизав по кругу. Повторила рисунок вздутых вен до самого основания, подразнив кончиком гладкие тестикулы, вернувшись обратно.

Крейн втянул воздух, по его телу пробежала дрожь. Довольная произведенным эффектом, я обернула зубки губами, втянув его в рот и продолжив ласку языком. Из горла мужчины вырвался хриплый стон.

Но я рано торжествовала свою победу. Не успел прилив пока что неярко выраженного желания охватить мое тело ответной дрожью, как Алекс вспомнил, что все это затевалось совсем не ради ласки как таковой. Это было мое наказание… и ничто иное.

Хватка в моих волосах стала болезненнее. Я тихо охнула, от неожиданности задев крайнюю плоть зубами. Крейн резко потянул, заставляя запрокинуть голову, и я вновь встретилась с его глазами, затуманенными похотью и тьмой. Секунды показались мне вечностью.

К тому, что произойдет дальше, я не успела подготовиться. Крейн сделал выпад бедрами вперед, проникая в мой рот на всю длину, до стенки гортани.

От неожиданности я попыталась отпрянуть, но боль в корнях волос вызвала рефлекторные слезы.

— Держать! — повысил голос мой хозяин, сделав несколько толчков, от которых горло сжалось, вызвав приступ удушья. — Ты должна это делать лучше самой опытной шлюхи! И я не чувствую твоего языка!

Вдохнуть я все же успела, когда Алекс на мгновение вышел, чтобы вновь с ожесточением толкнуться в мое горло. Только чудом смогла его расслабить, не опасаясь, что сейчас меня попросту вырвет от такого вторжения. Так меня еще никто не опускал. И даже в страшном сне я не могла себе представить, что это сделает тот, кого я так любила.

Крейн не обращал внимание на мои слезы и удущье. Долбил так, что из глаз сыпались искры. Задевая гланды, проникая каждый раз под новым углом, не давая мне привыкнуть к ритму.

— Неужели никто из твоих любовников не догадался раздолбить твою глотку? — он вошел до упора и замер. — Давай, девочка. Языком по яичкам. Сделай так, чтобы я не истер тебя там до кровавых мозолей.

Это было невыносимо. Я и так задыхалась и молилась, чтобы все это поскорее закончилось. Высунуть язык стало для меня той еще пыткой. Я все-таки сделала то, что Крейн от меня потребовал, но при этом в глазах потемнело. Еще немного, и я попросту потеряю сознание.

— Я научу тебя со временем. Ты будешь делать это в течение часа и не скулить, можешь мне поверить! — Крейн притянул мою голову к себе, усилив движения бедрами до ритмичной амплитуды. Я уже не могла не то что шевелить языком — даже оставаться в положении на коленях. Только его руки на моем затылке как-то удерживали.

— Да… Да, моя сука! — взрезало по израненному сознанию унизительным эпитетом. Я не понимала, что плачу уже не от рефлекса, что мои слезы вот-вот перейдут в рыдания. И когда он извергся в мое горло, я судорожно сглотнула. Именно это спасло от приближающейся истерики.