Его волчица. Я тебя приручу
Шрифт:
Она боролась смело, но итог схватки был предрешен. Вскоре второе сердце пополнило кровавую коллекцию.
Вдруг оборотень почувствовал толчок. Оглянулся и в багряном мареве увидел еще одну девушку. Длинноногую блондинку, в руке которой дымился ствол ружья.
Жалкие отродья! Они хорошо подготовились!
Отпустив мертвую девушку, оборотень пригнулся и зарычал, отползая назад, к стене. Серебряная пуля распадалась на осколки внутри его тела, пронзая болью и наполняя кровь отравой. Но все же одной пули было недостаточно, чтобы остановить его.
Выродку нужно было стрелять снова и добить своего врага,
Первая пуля попала в бок, вторая угодила в живот, причиняя жгучую боль. Волк не выдержал и жалобно заскулил, чувствуя, что его покидают силы, но быстро пришел в себя и попробовал перехитрить врага. Сделал обманный маневр, будто собирается прыгнуть в сторону, сам же ловко бросился под ноги девушке.
Она не удержалась и упала, выронив ружье. Волк мгновенно оказался сверху, нависая над перепуганной блондинкой. Он рассматривал ее, тяжело дыша. Втягивал носом ее аромат. Она пахла горячей кровью, страхом, луговыми цветами и… Йолантой.
Волк отпрянул и замотал мордой, пытаясь избавиться от наваждения.
Но аромат Йоланты никуда не исчезал. По венам выродка струится ее кровь – догадался волк. Он с трудом связывал бегающие мысли во что-то цельное и логичное, чувствуя, что жажду крови сменяет похоть. Здравый смысл отключился.
Окружающий мир перестал существовать. Он хотел эту самку. Подмять под себя и вонзиться глубоко в ее мягкое тело, покорить этот жалкий суррогат любимой когда-то женщины. Но эта девушка не была жалкой.
Она была красивой, с ее белоснежной кожей и большими голубыми, как летнее небо, глазами, с полными губами цвета мака и, наверное, такими же нежными, как его лепестки. Была сильной и смелой, способной постоять за себя, дать отпор. Жаль, что она выродок и должна умереть.
Продолжая рассматривать лицо незнакомки, он не заметил, как обратился в человека. Но увидел свое отражение в расширенных зрачках девушки. Она заметалась перед ним, очевидно, решив, что теперь сумеет одолеть ослабевшего противника.
Они стали бороться, и Януш ощущал, что силы примерно равны, потому что красоту этой девушки изуродовали волчьи черты, придав ей мощи. Его же ослабляли раны.
Он обхватил ее шею руками, сдавил, но тут же разжал руки, когда получил резкий удар между ног. Откатившись, встал на четвереньки. Девушка отзеркалила его позу. Рыча, они кружили напротив друг друга, делая ложные выпады вперед.
– Как ты освободился? – спросила вдруг девушка.
– Какая разница? – мотнул головой Януш, глядя влево, сам же бросился вправо, но она ловила все на лету и просчитала его маневр. Они столкнулись и, царапая друг друга и пытаясь укусить, покатились по полу.
Януш снова оказался сверху, опрокинув строптивую жертву лицом вниз, вдавил ей в спину колено, руки завел за спину и взял их в жесткий захват. Склонив голову и отодвинув в сторону копну светлых волос, лизнул вспотевшую шею девушки. Она дернулась, он же спросил:
– Как тебя зовут? Когда вернутся остальные?
– Пошел ты! – огрызнулась она, но, получив в наказание шлепок по заднице, простонала: – Ната-а-ша…
– Когда вернутся выродки?
–
Кто?– Выродки, которые ушли за кровью и моими собратьями.
– Откуда ты знаешь, куда они ушли?
– Дура! Я слышал всё, что вы обсуждали. Каждое слово.
Наташа выругалась, снова начала елозить по полу, как змея, пытаясь вырваться.
– Да угомонись ты!
И вдруг заплакала, уткнувшись лицом в пол.
– Что ты ноешь?
– Ты убил их, тварь, сволочь, животное…
Януш, взбешенный оскорблениями, убрал руки и колено, дав Наташе отползти к стене. Там она, сжавшись в комок, сидела и рыдала, приводя Януша в недоумение. Он хотел сказать, что выродки заслужили смерть, что он и ее скоро убьет, но потом его осенила идея.
Он подошел к Наташе и обхватил ее за предплечья, поднял и встряхнул, как кусок мяса.
– Ты пойдешь со мной.
– К-к-уда? – залепетала она, дрожа, лицо распухло от слез.
– Вниз, на кухню. Нужен нож вытащить пули. И только попробуй навредить мне!
На кухне подгорала еда. Януш своим нападением нарушил мирное существование этого дома, и ему это доставляло мало с чем сравнимое наслаждение. Нисколько не смущаясь своей наготы, он подошел к плите, отодвинул в сторону горячую сковороду, взял нож и накалил лезвие над огнем, потом вручил его Наташе:
– Действуй.
Она продолжала дрожать, и Януш понимал, что больше от потрясения, от дикости ситуации, чем от страха. Он ощущал кожей, как в ее симпатичной головке крутятся мысли о том, как обезвредить волка. Раскаленная сковорода, нож, табуретка – что угодно может послужить оружием. Необходимо было найти рычаг воздействия на нее.
– Я не трону детей, которые прячутся во дворе, если удалишь пули без всяких фокусов.
Наташа кивнула, быстро схватив нож и, как показалось Янушу, с наслаждением вонзила его в рану, поворачивая гораздо чаще, чем это было нужно для извлечения пули. Сжав зубы, оборотень терпел, размышляя, как поступить с выродком.
Почему-то он не хотел ее убивать сейчас, не хотел и расставаться.
После того как она удалила пули и уронила нож на пол, обреченно глядя в глаза Януша, будто готовясь принять смерть, он приказал:
– Принеси мне одежду. Мы уходим. Если не хочешь, чтобы я убил мелких выродков, пойдешь со мной. И хватит ныть!
Глава 17. Демьян. Первое поражение
Высокие сосны казались частоколом, устремляющимся в предрассветное небо. Три джипа пронеслись между них, вынырнув из лесной чащи, как большие черные тени. Громко работали моторы, нарушая тишину просыпающегося леса.
До домика в горах добрались быстро, не наблюдая и следа погони и задаваясь вопросом, разгадаем ли мы когда-то намерения сумасшедшего профессора.
А еще я думал о Вере. Куда она исчезла? Что случилось?
Как только разберусь с насущными проблемами, отправлюсь на ее поиски. Надо обязательно найти ее и выяснить, зачем она приехала в Польшу. Как связана с «Возрождением» и самкой оборотня. При чем тут Костя.
Все эти вопросы не давали покоя, но больше всего мучило чувство вины за то, что отпустил. Вернее, прогнал, не сказав и доброго слова. Если мы больше не увидимся, она так и будет представлять меня жутким агрессивным монстром.