Его волчица. Я тебя приручу

– Этому может быть и другое объяснение кроме того, что я превращаюсь в волка. Но дело даже не в этом. Мне нужно связаться с внешним миром. Костя ужасно себя чувствует, у него жар. Бешенство от укуса собаки развивается очень быстро, и он может умереть.

– Бешенство? – с недоумением спрашивает Йоланта. – Так ты всё еще думаешь, что вас укусила бешеная собака? Ну, мой муж, может, и бешеный, но в не таком плане, – с мечтательной улыбкой продолжает она. Но мне вовсе не шуток.

– Послушай, я понимаю, что для тебя мы чужие и ты не беспокоишься о том, что с нами будет, но…

– Чужие? – Йоланта подходит ближе и кладет руки мне на плечи, смотря прямо в глаза. – Мы не чужие. Ты спасла меня. Буквально вытащила из лап смерти. Меня и моего ребенка. Благодарность нашей стаи к тебе невозможно выразить словами. Ты готова помочь моему сыну появиться на свет. И вы с твоим Костей почти что члены стаи. Как же ты можешь говорить, что вы чужие? Мы одна семья.

Молчу, переваривая сказанное. Понимаю, что спорить с ней бесполезно. Она свято верит в то, что говорит. И не понимает, насколько меня пугают эти слова о семье, стае и прочем.

Особенно о стае. Ведь если это религиозная секта, это одно. Но когда люди представляют себя волками, то они не просто последователи какого-то культа, а еще и сумасшедшие. Наверное, мы попали к язычникам, поклоняющимся культу волка. От этих мыслей начинает болеть голова.

Больше не могу спорить и задавать вопросы, на которые получу странные, выходящие за грань реальности ответы.

– Пожалуйста, Вера, останься с нами, – умоляет Йоланта. – Ты очень нам нужна. Здесь ты можешь обрести семью, которой у тебя не было. Ты не пожалеешь, если останешься. Подожди немного и ты не сможешь поступить иначе.

– Я подумаю, – с натугой соглашаюсь я, но мы обе понимаем, что в моих словах больше сомнения, чем покорности судьбе.

***

Проходят сутки. Всего лишь двадцать четыре часа, а я чувствую себя совершенно другим человеком. Да и человеком ли?

Слова, сказанные Йоланта, крепко врезались мне в память. Пока Костя выздоравливал, я знакомилась с жизнью общины. Днем вместе с Йолантой и другими девушками занималась множеством дел, без которых поселение не могло бы существовать. Обычные женские дела, поглощающие массу времени и занимающие ум. Готовка, уборка, стирка, занятия с детьми.

Все люди были приветливыми и дружелюбными, с радостью приглашали меня в гости, смущая таким вниманием. Здесь всё было устроено так, чтобы как можно меньше соприкасаться с цивилизацией.

Меня по-прежнему волновало, чего эти люди боятся и что скрывают. Никаких следов противозаконной деятельности я не замечала. Никакого оружия, никаких тайных огородов с марихуаной. Ничего подобного.

Мужчины уезжали в близлежащий город за всем необходимым, но не часто. В основном они ходили на охоту и рыбалку, ухаживали за скотом, тренировались и занимались с детьми. Каждому была отведена своя роль. И никто не сидел без дела.

Я узнала, что это поселение было летним кемпингом, куда стая обычно отправлялась на всё лето. Но когда стали похищать оборотней, стая была вынуждена спрятаться здесь, в лесной глуши.

Пришлось оборвать связи с внешним миром, кому-то уволиться с работы, а кому-то перевестись на удаленную. Насущные вопросы не обходили стаю стороной. Нужно было зарабатывать деньги, чтобы обеспечивать семьдесят пять человек.

Чтобы не сойти с ума, мне пришлось смириться, не задавать вопросов и влиться в жизнь этого слаженного коллектива. Я не хотела привыкать к этим добрым людям, которые приняли меня как родную, давно потерянную сестру. Я стыдилась того, как откликается мое сердце на их отношение ко мне. Стыдилась радости, которая сопровождала меня каждый день, наполненный приятными хлопотами и живым общением.

Никто не желал мне зла, все хотели проводить со мной время. Женщины, дети. Узнав, что я медик, стали относиться с уважением. Я даже ожидала потока больных, но никто не обращался за помощью. Казалось, что здесь все здоровы. Даже старики были крепкими и бодрыми. Я списывала такое поголовное здоровье на целительный свежий воздух, но Йоланта потихоньку подталкивала меня к принятию правды.

Они и в самом деле считали себя оборотнями. И не скрывали этого от меня. Напротив, постоянно говорили о том, что скоро я стану с ними одной стаей. У меня не было сил спорить, и я молча соглашалась.

Иногда я заходила к Косте. Проводить с ним время было непросто.

Он чувствовал себя намного лучше. О бешенстве не было и речи. Но проявлял агрессивность и не переставал рваться на свободу. Я с трудом успокаивала его, уговаривая подождать всего лишь до полнолуния, когда нас должны были отпустить.

На самом деле я обманывала. Стая ждала полнолуния как самого настоящего праздника. Луна была божеством для них. Они никогда не упоминали Бога как высшее существо, а обращались к Великой Луне. Лунные символы были в каждом доме, отражались в украшениях.

Я подозревала, что готовится ритуал посвящения нас с Костей в члены стаи, но не знала, что он из себя представляет.

Могла спросить у Йоланты, у меня была возможность задать ей десятки вопросов, но я не стала ничего выяснять, потому что не хотела запутываться в паутине лжи и считать этих прекрасных людей сумасшедшими.

Потому что она обижалась и уходила в себя, когда я не верила ей.

Потому что каждый раз, когда я пересказывала ее слова Косте, он бесновался и взывал к моему здравому смыслу. В то время как члены общины окружали меня заботой и впускали в свою жизнь, Костя обвинял, обособлялся, требовал найти способ сбежать.

Он изводил меня, не желая ждать. Говорил, что совсем не спит, что чувствует запахи, каких не должен ощущать. Что его оглушают звуки, тело ломит и зудит. Признавался, что сходит с ума, что больше не может прятаться в этой комнате, но и выходить отказывался, не желая вступать в переговоры с психами.

Он превратился в настоящего затворника. Мы отчаянно ругались. Я всего лишь просила подождать, а он не понимал меня. Если бы я сама могла себя понять...

Но почему-то не хотела покидать это место. Мне было здесь хорошо. Йоланта познакомила меня со своим мужем Адамом, суровым на вид здоровяком с черными волосами, густой бородой и пронзительными серыми глазами. Он походил на опасного лесного разбойника, и я его жутко боялась.

Кстати, многие мужчины стаи выглядели именно так. Но рядом со своей женой этот жесткий мужчина смягчался, резкие черты лица разглаживались, и их освещала теплая улыбка. Не думаю, что Адам был рад появлению чужаков. Насколько я поняла, община была закрытой и обособленной. Но ради жены, в благодарность за спасение, он не только терпел нас, но и проявлял гостеприимство и готов был допустить до того самого таинственного ритуала.

Однажды, когда я развешивала на улице белье, ко мне подошла Йоланта и позвала, как она это называла, пошептаться. Было приятно, но непривычно иметь подругу. Я каждый раз удивлялась, когда она проводила со мной время. Казалось, что я причиняю лишние хлопоты и отвлекаю ее от важных дел. Такой уж у меня был характер – всегда думаю, что мешаю людям.