Его волчица. Я тебя приручу

Приложив усилие, чтобы справиться с дрожью и не показать своих желаний, отделываюсь коротким «да». Но разве можно было ожидать от Демьяна, что он удовлетворится таким ответом? 

– Если ты не против, я проверю, – говорит он и без промедления протягивает руки и обхватывает мою спину, не давая даже опомниться или возразить. Его горячие ладони скользят по совершенно гладкой регенерировавшей коже, а я, замерев от неожиданности, даже не обращаю внимания, что защита в виде куртки исчезла и я сижу перед Демьяном совершенно обнаженная. 

И если после ожога в его глазах я видела только страх и тревогу, то теперь в них буйствует яркое непримиримое пламя. 

Уже пора перестать ощупывать меня, он явно убедился в том, что я исцелилась, но руки продолжают свое незамысловатое путешествие, выводят узоры, и наконец Демьян подхватывает меня и сажает верхом себе на колени. 

У меня было время отстраниться и убежать, я могла оттолкнуть его и даже попробовать одолеть силой, но отчего-то я вдруг превратилась в безвольную куклу, позволяющую делать с собой всё что заблагорассудится.

Мне нет никакого оправдания, и я потом сгрызу себя сожалениями, но пока тихо замираю в объятиях этого сложного многогранного мужчины, моего врага и любимого одновременно.

Тону в черных глубинах его глаз, чувствую обжигающий жар и волны возбуждения, растекающиеся по телу, собственную бурлящую кровь. Но что самое приятное, никакой волчицы, ни единого следа. Возможно, она оправляется от регенерации, но я с триумфом приветствую полный контроль над своим человеческим телом. 

Оно мое. И я хочу отдать его в безраздельное пользование Демьяну.

И уже тянусь к нему губами, когда он вдруг немного отстраняется и хрипло предупреждает:

– На этот раз ты не скажешь, что это голый инстинкт. Ты отдашься мне добровольно и без упреков после.

– Так важно обсуждать этой сейчас? – со стоном выражаю я недовольство.

– Мне важно. Я хочу, чтобы ты полностью осознавала, что делаешь.

– Ты сейчас всё портишь! Портишь этот момент!

– Нет, моя сладкая, наоборот, я хочу сделать его незабываемым. Но на своих условиях.

Чтобы сломить мое сопротивление, он начинает медленно целовать мне плечо, прокладывая дорожку к шее, покусывая мочку уха, но так невесомо и неторопливо, что хочется яростно вцепиться в него когтями и заставить действовать активнее. Он нужен мне. Но я не готова это признать. 

– Всегда твои условия, только твои.

– Не хочу больше слышать, как ты называешь меня скотиной.

– Я назову тебя так, если ты не дашь мне того, что я хочу!

Желание уже как разъяренный зверь, не похожее ни на что, что я испытывала прежде, буквально выкручивающее мне жилы, болезненное и изматывающее. Оно поглощает меня и лишает разума. Как он может быть таким хладнокровным и вести морализаторские беседы!

– Обещаю, не назову! – всхлипываю я, выгибаясь дугой в руках Демьяна.

Он с довольным смешком впивается пальцами мне в ягодицы, насаживая мое тело себе на бедра. Но вот только его джинсы мешают ощутить то, что мне так необходимо. Каким-то магическим образом Демьян приобрел надо мной такую сильную власть, что невозможно сопротивляться. Он творит что-то невообразимое с моими инстинктами, просто оказываясь рядом.

В будущем я должна опрометью бежать от него, но пока прижимаюсь крепче и начинаю шептать на ухо неслыханные дерзости, на которые считала себя неспособной. Как именно хочу его и какие пошлые мысли вызывает он сейчас. Дрожа от страха, что мои глупые потуги соблазнить опытного мужчину потерпят крах, я всё равно продолжаю говорить грязные словечки, рождающиеся во мне в порыве отчаяния.

– Ты… маленькая развратная… – выдыхает Демьян куда-то мне в шею и опрокидывает на землю. – Что же ты со мной делаешь? 

Дальнейшее происходит наподобие взрыва. На меня обрушивается прямо-то шквал голодных поцелуев-укусов, которым я только рада. Он оставляет на моем теле засосы, синяки и царапает отросшей щетиной, но это только обостряет ощущения, усиливает накал страсти. Сжимает полушария грудей, вылизывая соски и смачно всасывая их горячим ртом. Дерзкий язык проходится по самым чувствительным местам, не оставляя ни одного неохваченного, исследует и порабощает. 

Я не могу лежать спокойно и извиваюсь, дрожа и выдавая громкие стоны. Мои руки беспрестанно и хаотично пытаются ласкать кожу Демьяна, но потом я просто закидываю их за голову и в исступлении выгибаюсь, расставляя шире бедра. 

Потребность ощутить в себе Демьяна настолько велика, что я готова умолять. А он продолжает ласкать меня всеми доступными способами и наконец замирает перед входом в мое тело, встречаясь со мной взглядом. 

В его глазах отражение моего собственного безумия, горячая потребность, слепое отчаяние и невероятная нежность. 

От этого эмоционального коктейля хочется расплакаться, но я растворяюсь в других ощущениях, когда Демьян медленно проникает в меня.

Глава 32. Демьян. Чувства на максимум

Полчаса. Ровно тридцать минут. Столько я отмерил Вере на пребывание в бане. Конечно, не на словах, а исключительно в мыслях.

Пообещал себе не беспокоить ее хотя бы немного, дать возможность побыть наедине с собой, не навязывать свое ненавистное общество. Она это заслужила. Хотя чувствовал, что поступаю неправильно и необдуманно.

Вера упорхнула так стремительно, что не дала мне ни слова сказать вдогонку, а я бы предупредил быть осторожнее – сейчас везде нужна осторожность, даже во время короткой перебежки от дома к бане.

Оборотни не будут спрашивать, отдыхаем мы или ждем нападения. Могут атаковать в любой момент.

Предпринятые меры по охране периметра немного успокаивали, и, соорудив несколько ловушек, я не переставал возвращаться мыслями к своей строптивой, любящей язвить пленнице.

Особенно удручала неприкрытая ненависть, намеренное желание подчеркнуть глобальность катастрофы, которая с ней приключилась по моей вине. Будто я не понимал, что испортил ей жизнь!

Прекрасно знал, что она ждет извинений, но не видел никакого смысла в бесполезных словах – они не повернут время вспять, Вере вряд ли станет легче, она не простит меня только потому, что я извинился.

Но мои другие слова о том, что отпущу, не давали покоя. Это была ложь с самого начала до конца.

Хотя на миг я сам себе поверил, но, только пообещав отпустить, почувствовал, как всё внутри восстает и клокочет, расстаться с Верой невозможно, не могу ее потерять.

А значит, нужно убедить ее остаться рядом со мной. Удержать ее было бы нетрудно, будь она прежней кроткой тихоней. Но ангел превратился в дерзкую дьяволицу, и что с ней делать, как сладить и как убеждать – большой вопрос.