Его волчица. Я тебя приручу

Да еще и параллельно заботиться о стае, что, кстати, с появлением Веры стало незаметно отходить на второй план.

Я клял себя и ненавидел, но что поделать – пленница завладела всеми моими помыслами и забралась глубоко под кожу. Так сильно, что ежеминутно осматривался, неожиданная понимая, что ищу ее взглядом. Она стала необходимостью, без которой стало трудно дышать.

Поэтому спустя минут пятнадцать я уже места себе не находил, в бешенстве оттого, что не смею подойти к бане. Она и так чертовски зла на меня, а если нагряну в самый неподходящий момент, просто озвереет. Кстати, о звере… Она так боится, что была жуткой во время обращения, что каменеет, как только об этом заходит речь.

Не скажу, что в обличье волка она не напугала меня. В первый момент. Но потом в бешеном взгляде животного я заметил такой первобытный страх, скрытый в тенях, что мог думать только о спасении души человека, плененного зверем.

Не отвращение, а жалость, желание помочь, спасти и уберечь от боли.

Так много чувств, и все они сконцентрированы на Вере.

Неудивительно, что я ощутил ее боль как свою, издалека, находясь на расстоянии в несколько десятков метров. Бросился к бане, не собираясь церемониться, распахнул дверь и увидел в открытом проеме парилки распростертое тело Веры.

Беспомощно барахтаясь на полу, она пыталась выбраться наружу, а кожа на спине представляла собой страшное красное месиво. Первоначальный шок сменился дикой яростью и желанием растерзать того, кто сотворил с ней такое. Порвал бы голыми руками.

Но в голову не приходило, кто способен на такую жестокость.

Или я так плохо знаю своих людей? В любом случае Вера не захотела иметь ничего общего со стаей и попросила отнести ее в лес.

Маленькая, такая слабая, она свернулась у меня на руках, как ребенок, доверилась впервые за все время без вопросов и споров. Покрывая ее спину мягким прохладным мхом, я верил, что он спасет ее и опасность миновала.

Тоже ощущал целебные свойства лесного лекарства, втягивая носом аромат. К тому же регенерация оборотней делала свое тело. Кожа исцелялась на глазах.

Но я не собирался спускать кому-то бы то ни было ущерб, нанесенный моей гостье!

Кто-то должен был ответить за ее боль, понести справедливое наказание.

Коллектив не существует без определенных правил. И кому, как не мне, их устанавливать.

Нам еще не приходилось выносить решения по поводу какого-либо проступка, но всё бывает в первый раз.

Проблема только в том, что Вера явно не стремилась рассказать мне, что случилось. И у меня мелькнула мысль, что произошла трагическая случайность и она сама себя ошпарила.

Но почему тогда боялась идти в дом? Ведь там ей могла помочь Кася, квалифицированный медик. Только ли в целебных свойствах мха дело?

Мысли по поводу наказания и вообще происшествия в бане улетучились, как только Вера предстала передо мной обновленной, с совершенно чистой, без ожогов кожей. Регенерация еще не стала для меня обыденностью, поэтому показалась настоящим чудом.

И мне отчаянно захотелось прикоснуться к здоровой гладкой коже и лично убедиться, что Вера исцелилась. Но эти касания стали ошибкой.

Хотя это как посмотреть. Желание было бесспорным и почти непреодолимым. Но еще больше я желал, чтобы мне отвечали взаимностью, чтобы Вера отдавала себе полный отчет в том, что происходит.

И не говорила потом, что пошла на поводу у зверя и подчинилась инстинктам.

Или я слишком многого хотел?

Она сама шла мне в руки, охотно подставляясь ласкам и поцелуям. Но мне нужно было больше. Не только ее тело, но и душа, добровольное согласие.

И я требовал, добивался, пока она не пустила в ход прием, о существовании которого в арсенале такой скромницы я и не подозревал.

Она нашептывала мне на ухо пошлости, пробуждающие ненасытность и целиком отключающие мозг.

И почему-то в ее устах эти слова не казались грязными речами проститутки, а скорее отличной приправой к основному блюду, необходимой даже, без которой у блюда не появится такой изысканный неповторимый вкус.

Я сравнил Веру с едой, и это неудивительно, потому что в следующие минуты я попросту пожирал ее тело, как будто хотел захватить его себе полностью, сделать своим, пометить четкими знаками, чтобы она уже не могла смотреть на ту или иную часть тела и не ощущать, что ее целовали, трогали, использовали.

Полное обладание, без границ, без запретных территорий.

Она смущалась, когда я исследовал ее груди с маниакальным упорством, сосредоточившись на них долгие минуты. Маленькие, но полные, белоснежные, с крохотными острыми сосками, они белели в темноте и своей сладостью искушали меня снова и снова. Потом живот, упругий и изящный, с аккуратной ямкой пупка.

Его я облизывал снова и снова, с удовлетворением встречая слабым рыком каждый стон Веры, ее легкое дрожание в ответ на то, как я медленно и настойчиво ее истязал.

Языком я медленно заскользил вниз, встречаясь с маленьким плотным бугорком среди влажных распухших складок, и нежно потеребил его.

Вера изогнулась, ахнула и судорожным движением схватила меня за голову, то ли пытаясь отодвинуть, то ли, наоборот, понуждая продолжить.

И я вонзился между складок языком, собирая нектар ее лона губами. Ее возбуждение пульсировало прямо в рот, вторя быстрым ударам сердца, дурманящий аромат кружил голову.

И я не сдержался, широко раздвинув ей бедра и входя чувствительным напряженным членом в горячую тесноту ее тела.

Мы замерли, на какое-то время потеряв возможность дышать. Жар прокатывался по телу, оставляя испарину, которую тут же слизывал холодный ночной ветерок.

Вера чуть шевельнула бедрами, нетерпеливо сжала меня внутренними мышцами, и я понял, что лучшего приглашения и не нужно. Она хочет меня, отдается добровольно, как я того и желал. Задвигавшись медленно, я привстал на руках, чтобы видеть ее глаза и то место, где соединялись наши тела. Мне не хотелось дикой пляски, скорее неспешного скольжения, растянуть удовольствие, насладиться каждой секундой нашего единения.

На моей памяти такое случалось впервые. Но я и не думал вспоминать череду ничего не значащих связей из прошлого, когда подо мной млела и мягко извивалась единственная нужная мне женщина.

Она была такой красивой в отсветах костра, такой отзывчивой и горячей, что испугался нереальности этой картинки.

Вдруг это не по-настоящему, а только кажется.

Захотелось усилить ощущения, и я вклинился глубже, буквально протаранил лежащую подо мной девушку, обхватывая рукой ее горло и вставляя палец ей рот. Пусть обхватит его и сосет, робко, притворно.