Его женщина
Шрифт:
Он ведь шутил, а она вдруг кивает. Серьезно так, без тени улыбки на лице. Убила. Она. Этими своими руками, которыми она вяжет какую-то ерунду, которыми готовит Дэрилу еду, отмывает его дом, стирает его одежду. Прикосновение которых ему порой так сильно хочется ощутить на своей коже. Убила?
Значит, она кого-то убила, а он тратит время, боясь даже коснуться ее, чтобы не причинить боль, не обидеть? Значит, она убила, а он с ней как с принцессой цацкается? Значит, она убила и она… совсем не лучше его?
========== Часть 5 ==========
Сразу спросить почему-то не получается. Но и не спросить
Последние слова звучат вслух, и Кэрол вздрагивает, роняя полотенце, которое она доставала из комода.
– За что?
– переспрашивает она, словно не понимая.
– За что ты кого-то там замочила?
– Ни за что.
– Хочешь сказать, ты больная на голову маньячка, которая мочит всех вокруг просто так?
А что? Он бы даже поверил в это, наверное. В самое невероятное, эта женщина уже казалась способной на все. И от этого еще более притягательной.
– А ты боишься?
– неожиданно улыбается она, но ее улыбка быстро меркнет.
– Я убила Карен и Дэвида, потому что надеялась остановить эпидемию, которая началась в тюрьме. Я ошиблась.
– Они могли выжить?
– Нет, они уже умирали. Может быть, несколько часов… Возможность попрощаться с близкими… Я, - Кэрол резко отворачивается.
– Я не знаю.
Она, наверное, плачет. Или пытается сдержать слезы. А Дэрил кусает губы, не зная, как ее утешить. Не зная, почему ему вообще хочется ее утешать. Может быть, потому что он злится на себя за то, что воспользовался первой подвернувшейся возможностью принизить ее до себя, и теперь испытывает стыд за свои мысли. За то, что уже мысленно дал себе право делать с ней все, что взбредет ему в голову. Ведь она убийца. С ней можно.
А она не такая. И пусть она даже была дурой, кого-то там убив и не спросив остальных, ее наказание оказалось слишком жестоким. Интересно, эти нормальные вообще понимают, что выгнали ее даже хуже, чем на верную смерть? Они выгнали ее в рабство.
Но, наверное, у этих, нормальных, в их гребаном выдуманном мирке, люди друг друга не убивают за банку консервов, ходячие обходят женщин стороной, а мужчины благородно помогают всем встреченным по пути дамочкам, даже мысли в голове не имея об изнасиловании.
– Давно?
– интересуется Дэрил, пытаясь прикинуть, сколько же Кэрол выживала в полном одиночестве, изгнанная своей группой, с которой она провела последние два года.
– Что?
– переспрашивает она, которая, наверное, ждала каких-то других слов, быстро проводит рукой по щеке и пожимает плечами.
– За три дня до того, как я попала в твой капкан.
– Я вообще капкан на кабана ставил.
Глупая попытка извиниться, но Кэрол каким-то чудом понимает и криво улыбается, кивая.
– Думаю, ты был бы больше рад кабану.
– Ну, уж не больше, чем ты была бы рада не проходить по этой поляне.
– Нет, - вдруг говорит она и при виде округлившихся глаз Дэрила, начинающего думать, что Кэрол сошла с ума, тихо смеется: - По крайней мере, я попала в твой капкан.
– Какая разница, - непонятно почему смущается он, и, чтобы скрыть это, смотрит
в стену.– Здесь везде хреново.
– Большая разница, Дэрил.
Она присаживается рядом на край кровати и протягивает ему лекарство и стакан воды. Дожидается, пока он выпьет, и задумчиво качает в руке пузырек с таблетками.
– Ты не такой, как они все здесь.
– Я такой же. Точно такой же, - резко отвечает Дэрил, понимающий, что нельзя позволять ей верить в то, что она говорит.
Нельзя позволять ей говорить это. Ведь тогда может поверить и он… Поверить на время. Но ведь это ложь. Он точно такой же. Он это знает. И однажды поймет она…
– Нет, Дэрил. Ты намного лучше, - упрямо повторяет она и быстро наклоняется, касаясь невесомым поцелуем его виска.
– Спокойной ночи.
Ее удаляющиеся шаги сменяет щелчок выключателя и звук закрываемой двери. Кэрол ушла. Ушла, оставив после себя кожу, еще ощущающую тепло ее губ, глаза, горящие непрошеными слезами, странное чувство, поселившееся где-то там внутри.
И что-то меняется в ней на следующий день. Что-то меняется в нем самом. Во всем вокруг.
Что-то ломается. Как тонкая пленка льда. Как оконное стекло, отгораживающее тебя от свежего воздуха.
И оказывается, что Кэрол умеет улыбаться и шутить. Что ее шутки порой веселят даже робко улыбающегося в ответ Дэрила. Что ему удается порой сказать что-то, что ее смешит. Что они вообще могут о чем-то говорить. Пусть коротко и редко. Главное, что Дэрилу это не мешает. Не мешают ее шаги, звук ее голоса, ее взгляды, присутствие рядом, легкие прикосновения. Она живет с ним недавно, а кажется – без нее он не жил.
– Куда это ты собрался?
– уперев руки в бока, хмурится Кэрол, когда он решает вечером сходить к Мэрлу.
– Куда надо, - бурчит он, но совсем беззлобно, видя смех в ее глазах.
– Блин, женщина, что ты себе позволяешь?
– Я не женщина, я твой врач! И до завтрашнего дня не позволяю тебе никаких резких движений. Давай-давай, в постель!
– кивает она на спальню.
– Ты женщина и это твое место – в постели, - хмыкает он и лишь спустя несколько секунд понимает, что сказал.
Видит это в отражении ее глаз, продолжающих смеяться, потом вдруг распахивающихся от растерянности, а потом снова… Он краснеет. Ничего не может с собой поделать: стоит и краснеет, как мальчишка, даже носком ботинка пытается пол проковырять. Веселит ее этим. Пытается сбежать, решительно шагая к двери, но делает только хуже, натыкаясь на Кэрол, едва не сбивая ее с ног и в последний момент подхватывая за талию.
– Прости, - извиняется он скомкано и с трудом отводит взгляд от ее приоткрытых губ и огромных голубых глаз, в которых застыло удивление.
Она моргает, невпопад кивает и покорно позволяет ему выйти. А сама все так же стоит у порога, непонятно о чем думая. О чем-то невеселом. Иначе зачем бы ей так хмуриться?
Дэрил не идет к Мэрлу. Просто прогуливается по улицам городка, возвращаясь, только когда рана начинает ныть. Кэрол уже спит, свернувшись клубочком на диване. Так и не сняв платье, накрывшись тонким пледом. Трогательно сжимая кулаки и чему-то улыбаясь во сне. Интересно, что ей снится? Что ее радует во сне? И что бы ее могло порадовать… Нет.