Его зовут Ангел

Мы стоим неподвижно несколько бесконечных минут. Затем начинаем отдаляться от дома Ангела. Я слышу, как снег хрустит под моими ногами.

– Я ничего не понимаю, - вдруг начинает Егор.

Я чувствую, как непрошеные слезы скатываются с лица, падают и растворяются в снегу.

– Что значит, Ангел не может ходить? Как это? В смысле?
– вопрошает Егор, и постепенно в его растерянный голос просачивается боль.
– Он что… ин… инвалид?

И тут я резко поднимаю голову и всматриваюсь в недоуменное бледное лицо Егора сквозь пелену слез.

– Но как?
– шепчет он.
– Я не понимаю, Августа. Я не понимаю…

Со смешанными чувствами я возвращаюсь домой и, не говоря ни слова родителям, закрываюсь в своей комнате. Я набираю номер Ангела и жду, что он ответит. Но он, конечно, игнорирует меня. А я не сдаюсь. Через двадцать минут упорных попыток достучаться до него я кладу телефон на компьютерный стол и стою.

Стою пять минут, десять, пятнадцать. Я не знаю, что творится в моей голове. Я пытаюсь проанализировать то, что произошло. Я пытаюсь понять, что значат слова отца Ангела о том, что он не может ходить. Я вспоминаю предположение Егора о том, что наш друг теперь инвалид. Это слово ранит меня глубоко в сердце, и я думаю, что рано делать поспешные выводы. Я должна лично убедиться в этом. Я должна увидеть Ангела. Должна поговорить с ним.

Я должна… я должна сделать хоть что-нибудь. Но я не могу. Я чувствую себя такой беспомощной оттого, что ничего не понимаю.

Я снова не сплю ночью, но на этот раз вовремя забочусь о том, чтобы не корчиться от боли в сердце, и пью таблетки, пока мама не видит. Я не хочу ее тревожить лишний раз. Я долго лежу в кровати, затем начинаю блуждать по комнате. У меня уже болит голова, и слипаются глаза. Но как только я ложусь обратно, желание спать тут же отступает, и снова все пространство в голове заполняется тревожными мыслями.

***

Когда на следующий день в школе я вижу Светлану Александровну, меня неожиданно осеняет.

Ей вчера звонили родители Ангела и что-то сказали про него. Может быть, про то, что он… не может ходить?

Конечно, я не могу утверждать. Я по-прежнему ни в чем не уверена. Я просто в шоке.

Егор выглядит не выспавшимся, и я ничуть не лучше него. На алгебре я наклоняюсь к нему и шепчу:

– Подойдем на перемене к Светлане Александровне.

– Зачем?
– тем же шепотом спрашивает Егор.

– Она стопроцентно что-то знает об Ангеле.

Егор кивает, и больше мы с ним не разговариваем.

На перемене мы мчимся к кабинету русского языка, где сейчас Светлана Александровна проводит урок у шестого «Б». Я влетаю в кабинет и вижу учительницу за столом в окружении мальчиков и девочек.

– Светлана Александровна!
– громко зову я ее.

Учительница отрывает взгляд какой-то тетради и поворачивается в мою сторону.

– Августа?
– удивляется она.

Я подхожу к ней и склоняюсь, чтобы не кричать на весь кабинет.

– Вы знаете, что с Ангелом?
– я решаю не тянуть резину и спрашиваю прямо.

Взгляд Светланы Александровны становится сочувствующим и она откладывает все свои дела, чтобы ответить мне.

– Ребята!
– обращается она к ученикам шестого «Б».
– Выйдите все из класса на несколько минут.

Они послушно выполняют просьбу учительницы, и в кабинете остаемся только мы с Егором и Светлана Александровна. Я сажусь за первую парту и готовлюсь внимательно выслушать все то, что женщина мне скажет. Пусть даже правда будет самой ужасной… Я должна все знать.

– Так вы знаете?
– нетерпеливо уточняю я.

Светлана Александровна тяжело вздыхает и сжимает губу.

– Бедный мальчик, - говорит она и качает головой. Меня начинает раздражать такая медлительность. Перемена скоро закончится, но я не уйду отсюда, пока все не узнаю.

– Что с ним?
– спрашиваю я.

Я сжимаю кулаки, когда встречаюсь с взглядом учительницы.

– У Ангела отказали ноги, Августа, - говорит она.

Я застываю и перестаю дышать.

Что у него отказало?

– Он не может ходить, - Светлана Александровна опускает глаза к столу и начинает всхлипывать.
– И, наверно, уже никогда не сможет.

Нет.

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Такого просто не может быть. Не верю. О Господи…

В горле образовывается огромный ком паники, шока, отчаяния, боли и непонимания. Я не могу дышать. Не могу пошевелиться. Не могу ничего сказать или сделать. Потому что все это бессмысленно. Потому что все это не имеет значения.

Я широко распахнутыми глазами смотрю на Светлану Александровну и впитываю в себя ее слова.

Мой бедный Ангел. Он сейчас один, ему сейчас плохо.

– Ангел Самарский больше не будет ходить в эту школу, - произносит Светлана Александровна.

Темнота стремительно поглощает меня с головой.

Мои крылья сломались.

***

Я выбегаю из кабинета русского языка и растерянно смотрю по сторонам.

Я не могу находиться в этой школе, в которой больше никогда не будет Ангела Самарского. Я не могу спокойно смотреть на все лица, что окружают меня. Я не могу сидеть и делать вид, будто все в порядке, потому что ничего не в порядке. Все ужасно. Все разрушено.

Я быстро иду по коридору к выходу из школы, потому что я не останусь здесь. Я должна увидеть Ангела. Мне необходимо видеть его…

– Августа!
– я с трудом слышу, как кричит мое имя Егор.

Это не важно. Сейчас ничего не важно.

– Августа!
– кричит он снова.

Я не останавливаюсь и не собираюсь это делать.

– Августа, постой! Куда ты?
– Егор догоняет меня и старается идти со мной наравне.

– Мне надо… - бормочу я бессвязно.

– Да погоди ты!
– он хватает меня за локоть и резко тянет назад.

Тогда я останавливаюсь. Я часто и громко дышу.

– Куда ты собралась?
– спрашивает меня Егор.

– К Ангелу, - на выдохе отвечаю я.
– Пойдем со мной.

Мое предложение ставит его в тупик. Я вижу в его глазах желание согласиться, но так же он сильно растерян, и именно это сбивает его с толку.

– Прямо сейчас? А как же уроки? Я не… я не могу… Сегодня контрольная по физике, и…

Я не дослушиваю его, так как понимаю, что он не пойдет, и бегу к раздевалке.

– Августа!
– кричит уже беспомощно Егор, но я игнорирую его.