Его зовут Ангел

Мои губы сами собой расплываются в улыбке, и я жду, что Ангел улыбнется в ответ. Я стою, улыбаясь, минуту, но так ничего не происходит. Его лицо сохраняет непоколебимую отстраненность. Я слышу, как крошится моя уверенность.

Я вспоминаю про фрукты, которые мы с Егором купили Ангелу.

– Мы… мы… - бормочу я, протягивая вперед руку, в которой держу пакет.
– Вот, в общем. Это тебе.

Я смотрю по сторонам, думая, куда поставить пакет.

Ангел молчит, Егор тоже. Пока я вожусь с пакетом, они смотрят друг на друга, потом Ангел перемещает взгляд на меня, и хоть я не вижу в данный момент его лицо, так как стою боком, кладя пакет на стул, я чувствую на себе его глаза. Затем я возвращаюсь на то место, где изначально стояла.

– Зачем вы пришли?
– спрашивает Ангел.

Какой глупый вопрос.

– К тебе, - отвечаю я робко.

Губы Ангела искривляются в незнакомой жесткой ухмылке.

– Я не звал вас, - холодно бросает он.
– Я не хотел, чтобы вы приходили. Вы нежеланные гости.

Его слова для меня не хуже пощечины. Во мне вспыхивает обида, но я подавляю ее, так как понимаю, что на самом деле Ангел так не думает, и он не хочет, чтобы мы уходили. Ему просто больно, но, к сожалению, вместо того, чтобы поделиться этой болью с нами, он прячет ее в себе.

– Ангел, - шепчу я.

Он плотно сжимает губы, и его скулы напрягаются. А глаза… они становятся такими холодными и злыми, что мне становится не по себе.

– Уходите, - отчеканивает он.
– Я не хочу вас видеть, ясно?

– Но…

Ангел не дает мне сказать, пресекая:

– Разве вы не поняли еще, что все кончено? Дружбы больше нет. Меня больше нет. И вас для меня тоже не существует. Так что уходите, - он вжимается в кресло и продолжает сверлить меня сердитым взглядом.

Я мотаю головой.

– Не говори так, - слезы обжигают мне глаза.
– Это не так, Ангел. Это… не говори так, - бессильно повторяю я, потому что не могу подобрать слов. Я в глубокой растерянности.

– Чего ты добиваешься, Августа?
– с неожиданно яростью шипит Ангел и подается вперед. Он вцепляется руками в коляску, и я вижу, как белеют костяшки его пальцев.
– Чего ты от меня хочешь? Чтобы я улыбнулся и сказал, что все прекрасно? Так этого никогда не будет!
– он начинает кричать.
– Потому что я в дурацком инвалидном кресле, если ты замечаешь! Потому что я никогда не смогу ходить! Потому что я инвалид, Августа! Понимаешь?! И-Н-В-А-Л-И-Д! Так что ничего не прекрасно, - Ангел немного успокаивается, тяжело дыша, и снова откидывается назад.
– Так что я не смогу улыбнуться тебе.

Я прижимаю руку ко рту, сдерживая стон. Свою боль Ангел пытается скрыть за ненавистью к нам, ко мне…

– Уходите, - повторяет спустя минуту гробовой тишины Ангел.
– Я не рад вам сейчас, не буду рад и в другой раз. Так что не тратьте время зря. Больше никогда сюда не приходите, не пытайтесь спросить, все ли у меня хорошо, потому что ответ отныне у меня будет один. Все хуже некуда. Запомните, - он резко вдыхает, - и уходите.

Я ничего не могу ответить. В комнату заходит его мама и беспокойно смотрит на него.

– Почему ты кричал?
– спрашивает она.

Ангел хмурится.

– Проводи их, - говорит он ей.

Виолетта Александровна поджимает губы и с сожалением смотрит на нас с Егором. Она ничего не произносит, но ее глаза просят прощения. Я понимаю, что мы не останемся здесь. Я понимаю, что сейчас уйду отсюда, но…

– Этого не будет, - говорю я Ангелу перед тем, как покинуть его комнату.

Он не отвечает, но в его глазах читается вопрос.

– Мы не оставим тебя, - объясняю я, собираю последние клочки воли в кулаки и выхожу из комнаты, вытирая по пути в прихожую слезы.

***

Когда я возвращаюсь домой, то снова плачу. Я плачу, и у меня начинает болеть сердце. Я пью таблетки, не отвечаю на сочувствующие взгляды мамы, и иду в свою комнату. Я думаю о встрече с Ангелом. Я до последнего надеялась, что все наладится между нами, но стало только хуже. Я вспоминаю его слова о том, что мы больше не можем быть друзьями, и от этого мне хочется кричать на весь мир о своей обиде.

Какой же Ангел глупый, раз думает, что я действительно способна отстать от него. Ни за что. Никогда. Я знаю, какую боль Ангелу причинили его друзья в прошлый раз, когда он оказался в беде из-за аварии. Я знаю, что в этот раз он не сможет справиться с одиночеством. Я просто не имею права бросать его, когда ему тяжело. Я уверена, что он бы не оставил меня, если бы я оказалась в таком положении.

Да, это ужасно, что он, возможно, не сможет ходить. У меня в голове не укладывается, каково ему сейчас. Но совершенно неважно, что он теперь… инвалид (боже, какое отвратительное слово). Я не перестану любить его меньше. Наоборот, теперь у меня есть повод заботиться о нем так, как никто и никогда ни о ком не заботился. Я хочу снова увидеть улыбку на его лице, я хочу, чтобы его глаза снова стали излучать тепло. И я готова перевернуть мир, чтобы добиться этого.

Глава семнадцатая

На следующий день мы почти не разговариваем с Егором в школе. Он ни разу не вспоминает о вчерашней встрече с Ангелом, и это, скорее, хорошо, чем плохо.

Как только я переступаю порог дома, то сразу бросаюсь к домашнему телефону и звоню Ангелу. Отвечает Виолетта Александровна.

– Он в порядке, Августа, - звучит ее мягкий голос.
– Ну, точнее, без изменений.

– Хорошо, - вздыхаю я.
– А я могу прийти к нему?

– Думаю, пока не стоит. Ангел вчера сильно переволновался, и ему стало плохо.

Мое сердце болезненно сжимается в груди. Я кладу на него руку и зажмуриваю глаза.

– Понятно, - говорю я.

– Мне жаль, Августа, - отвечает Виолетта Александровна.

– Да. Мне тоже…

– Но я обязательно ему скажу, что ты звонила.

– Спасибо, - я сжимаю зубы и измученно улыбаюсь.

– Ты не обижайся на него за то, что он наговорил вам вчера, - тихо говорит Виолетта Александровна.
– Я уверена, он не хотел быть таким грубым.

Нет. Как раз именно этого он и добивался. Думал, что, сказав нам пару неприятных слов холодным тоном, он сможет оттолкнуть нас от себя.

– Конечно, - говорю я.

– Ему нужна ваша поддержка, - голос женщины слабо дрожит. Она переживает за него, как никто другой.
– Не оставляйте его.

– Не оставим, - обещаю я.

– И не сердись, - снова просит она.

– Не буду. Я даже не думала об этом. Я понимаю, что ему тяжело. Все нормально, Виолетта Александровна.

Я слышу, как женщина улыбается.

– Ты хорошая девочка, Августа. И я рада, что ты есть у моего сына. Спасибо тебе.

Я зажмуриваю глаза, в носу щиплет, потому что я готова вот-вот разрыдаться.