Эхо в Крови (Эхо прошлого) - 2
Шрифт:
"Мы с тобой никогда не позволим учителям заставлять Джемми писать правой рукой,"- яростно сказала она Роджеру. "Никогда!"
"Правильно,"- сказал он, слегка озадаченный, но все же очень довольный ее вспышкой. "Или левой, как тебе будет угодно."
2 Марта Anno Domini 1777,
Фрейзерс Ридж,
Колония в Северной Каролине
Моя дражайшая Дочь...
Сейчас мы готовимся к отъезду в Шотландию. Не навсегда, и даже ненадолго. Вся моя жизнь - наша жизнь - здесь, в Америке. И, положа руку на сердце, я бы предпочел быть заеденным до Смерти Шершнями, чем ступить
И есть еще два основных Мотива, которые вынуждают меня к настоящему Решению.
Если бы у меня не было Дара Знания, который вы и ваша Мать и Роджер Мак мне принесли, я бы, вероятно, думал - как думает Большинство людей в Колонии, - что Континентальный Конгресс не продлится и шести месяцев, а Армия Вашингтона и того меньше.
Я сам говорил с человеком из Кросс-Крик, который был уволен (с почетом) из Континентальной армии, по причине жестокого Ранения в Руку - твоя Мать, конечно, с этим разобралась; он сильно кричал, и меня призвали на помощь, чтобы на нем посидеть,- так он говорил мне, что у Вашингтона не более, чем несколько тысяч солдат регулярной Армии, все очень скудно оснащенные и одеждой, и оружием, всем не выплачивают причитающегося им жалованья, которое они вряд ли когда-нибудь получат. Большинство его мужчин - из Ополчения, их зачисляют по коротким контрактам, на два-три месяца, и Оно уже тает, так как всем необходимо вернуться домой для Работ в Поле.
Но я уже Знаю. В то же Время, я не могу быть вполне уверен в том, как Все, что я Знаю, будет складываться дальше.
Могу ли я с уверенностью присоединиться к какой-нибудь Части этих Событий? Должен ли я держаться в стороне, и может ли это повредить или помешать Успеху наших Пожеланий? Мне часто хотелось обсудить эти Вопросы с твоим Мужем, хотя я думаю, даже такой Пресвитерианец, как он, найдет их еще более тревожными, чем я сам. Но в конце концов, это уже не имеет значения. Я таков, каким создал меня Господь, и должен иметь дело со Временем, в которое Он меня поместил.
Ваша Матушка - несомненно предвидя Перспективы моей морской болезни в течение нескольких Недель, и в самой непосредственной Близости от нее, - предлагает мне вести бизнес с Фергюсом, который занимается L'Oignon Press, а не путешествовать в Шотландию, чтобы восстановить свой собственный.
Я это тоже обдумал, но по Совести, я не могу подвергать Фергюса и его семью опасности, используя их Типографию в тех Целях, коим я сам намерен следовать. Их станок является одним из немногих Прессов, действующих между Чарльстоном и Норфолком; даже если бы я занимался своей Печатью с предельной Секретностью, Подозрение могло бы пасть на них в самые кратчайшие сроки - Нью-Берн нынче стал Оплотом Лоялистских Настроений, и Происхождение моих памфлетов станет известно почти сразу.
Помимо этих Соображений насчет Фергюса и его семьи, я думаю, что может быть какая-то Польза в посещении Эдинбурга, с тем, чтобы вернуть мою собственную Типографию. У меня там были разнообразные Знакомства; некоторые из них, возможно, избежали Тюрьмы или Петли.
Второе - и самое главное, - Соображение, которое вынуждает меня ехать в Шотландию, это ваш кузен Ян. Много лет назад я поклялся его Матери - в память о нашей с ней родной Матушке, - что я верну его Домой, к ней, и я намерен это исполнить, хотя Человек, который вернется в Лаллиброх, уже не тот Парень, который его оставил. Один только Бог знает, что они будут друг с другом делать, Ян и Лаллиброх - ведь Бог имеет весьма своеобразное Чувство Юмора. Но если он хочет вернуть нас всех туда, это должно случиться именно сейчас.
Снег у нас уже тает; Вода капает с карниза весь День, и к Утру сосульки доберутся с Крыши
Хижины почти до ее Основания.Не пройдет и нескольких Недель, как Дороги совершенно очистятся для Путешествия.
Это кажется странным - просить, чтобы вы помолились за Безопасность нашего Плаванья, которое будет уже давно завершено к тому времени, как вы о нем узнаете, - но, хорошо это, или плохо, я прошу вас об том, несмотря ни на что.
Скажите Роджеру Maку, что я думаю, Бог не принимает в расчет Времени.
И поцелуйте для меня Детей.
Ваш самый любящий Отец,
Дж. Ф.
***
РОДЖЕР НЕМНОГО ОТКИНУЛСЯ в кресле, поднял брови и пытливо посмотрел на нее.
"Французский связной, ты считаешь?"
"Что?" Она нахмурилась, глядя на него через плечо, и увидела место, где его пальцем был отмечен текст. "Это там, где он говорит о своих друзьях в Эдинбурге?"
"Да. Не слишком ли у него в Эдинбурге много знакомых-контрабандистов?"
"Именно так говорила мама."
"Следовательно, отсюда и его замечание о петле. А откуда они ввозили товар, в основном?"
В животе у нее что-то екнуло.
"Ох, да ты шутишь. Думаешь, теперь он намерен якшаться с французскими контрабандистами?"
"Ну, не обязательно с контрабандистами; судя по всему, он там знавал немало мятежников, подстрекателей, воров, и проституток тоже." Роджер ухмыльнулся, но потом снова посерьезнел.
"Я рассказал ему все, что знал, о формах, принимаемых Революцией - общепризнанных, разумеется, и не слишком вдаваясь в детали, это все же не мой период, - и, естественно, рассказал ему, как важна будет Франция для американцев. Просто я думаю... "- он сделал паузу, немного неловкую, потом снова взглянул на нее - "Он собирается в Шотландию вовсе не для того, чтобы бежать от поджогов; с этим у него все довольно четко."
"Итак, ты считаешь, он может просто искать там политических связей?"- медленно спросила она. "Не для того, чтобы захватить свой печатный станок, водворить Иена обратно в Лаллиброх, и с добычей вернуться в Америку?"
В этой идее она даже нашла некоторое облегчение.
Образы родителей, интригующих где-нибудь в Эдинбурге и Париже, были куда менее душераздирающим, чем ее видения, в которых они всегда оказывались в эпицентре взрывов или в самой гуще сражений. А то, что они - оба!- окажутся именно там, - это она понимала отлично.
Куда бы ни занесло ее отца, ее мать будет там же.
Роджер только пожал плечами. "Слушай, а это его замечание, между делом, о том, что Бог создал его таким. Ты знаешь, что он под этим подразумевал?"
"Кровавый человек, боец,"- сказала она нежно и придвинулась к Роджеру поближе, положив руку ему на плечо, словно хотела убедиться, что тот вдруг не исчезнет.
"Он как-то сказал мне, что он "кровавый человек". Что сам он редко выбирал схватку, или борьбу - но всегда знал, что именно для них он и был рожден."
"Ах, вот как,"- сказал Роджер, так же тихо. "Но он больше не тот молодой Лэрд, что взял в руки меч и повел тридцать арендаторов на обреченную битву - и всех их привел их домой снова. Он знает теперь намного больше - о том, что может сделать человек в одиночку. Я думаю, он намерен сделать именно это."
"Я тоже так думаю." Ей перехватило горло - но скорее от гордости, чем от страха.
Роджер поднял руку и крепко сжал ее плечо.
"Я помню..."- сказал он медленно. "Твоя мать как-то говорила, когда рассказывала нам о том... о том, как она вернулась, и как стала врачом. Что твой... то-есть, Фрэнк - что он тогда ей сказал. Что-то о том, что все "кровавое" неудобно для людей вокруг нее, и, тем не менее, это великое благословение - то, что она знает, кем именно она должна быть. Он был прав, я так думаю. А Джейми действительно это знает."