Экипаж Ковчега

– А вышло, как всегда. Я вчера спал, как сурок. Ты-то могла хоть намекнуть? Такие дела – и без меня. Я на вас обиделся, инженер-лейтенант. Ты же знаешь, как я страдаю, сижу тут, как дурак. Совсем зарыли в бумагу, всё сами, умники! А ещё коллега!

Краснеет, не знает, куда деть глаза. Отдувается за всех. Наверняка, сама вызвалась меня укрощать, знаю я эту леди. Ну что с ними делать, молодыми? Обнимаю щуплые плечики. Я взвалил на них ответственность за мощь и скорость флагмана, а теперь ругаю беременную женщину.

– Прости, маленькая. Старый фанатик. Выжил из ума.

– Это не повторится, Фэд. Все тебя уважают. Я не встречала лучшего инженера и пилота.

– Леди Гарбуз, объявляю вам китайский выговор. Следующий подхалимаж закончится у грузовой мачты "Европы". Полагаю, вы изучили устав.

– Есть китайский выговор!

Научилась у мужа-балбеса. Шаловливые глазки!

– Я не тебя, а твоего благоверного выпорю. Лично. Учит вас, понимаешь! Ева тоже…

– Смотри!

Планер в свободном полёте, мой самолёт ушёл за сопку. Фёдор Иванович у небольшого пульта манипулирует джойстиком для компьютерной игры. Он имитирует уклонение от ракетной атаки, беспилотная игрушка в небе выполняет его команды. Переворот, пике, выход на замедленную бочку – этому он учил меня несколько дней. Внезапно планер исчезает. Ни взрыва, ни падающих обломков. Даже вспышка не слишком яркая.

– Испытания закончены. Просим всех на борт.

– Постам – отбой боевой тревоги. Нести регулярную вахту. "Америка", прекратить эксперимент.

– Какая скорострельность установки?

– Один пуск в четыре минуты. Нужно время для накопления энергии.

– Дальность?

– Ограничена только приборной видимостью. Если установить на "Чайке" приборы наведения…

– Вес?

– До сорока килограммов.

– Решено.

Взлетаю, набираю двенадцать тысяч футов. Хуан включает приборы. Вдали виден полигон. От "Европы" в бухте Ковчег срывается и чертит в воздухе молнию еле заметный огненный шар. С высоты трассеры пушек смотрятся, как в замедленном кино. Не тот случай. Через секунду на горизонте – вспышка.

– Цель поражена!

Теперь нас не возьмёшь даже ядерным оружием. Несколько стационарных установок на близлежащих высотах. Централизованный контроль. Тройкой с Майклом и Фёдором в два рейса снабжаем страшным оружием Прибежище. Пусть сунутся! Вадим ликует. Профессор на обратном пути сидит в кресле второго пилота.

– Господин Солнцев…

– Просто Фёдор, или Фэд, на ваше усмотрение, Николай Николаевич. Я ведь значительно моложе.

– Хорошо, Фёдор. Хочу предупредить. Испытания прошли успешно. Но надо быть предельно осторожными. Могут быть побочные эффекты, Тесла оставил фразу на полях: опасность цепной реакции. Неизвестно, что может случиться, если попасть, к примеру, в электростанцию.

Этот вариант выпал на Кабо-Верде. Через неделю наш флот подошёл на расстояние семидесяти миль от острова Сан Николау. Мы с Хуаном скользили на высоте пятнадцати тысяч футов, мёрзли в меховых комбинезонах. Первый удар слизал корабль в бухте. Второй сгусток плазмы несколько секунд хаотично блуждал над вражеской базой. Затем всё побережье окуталось ярким пламенем, наш самолётик подпрыгнул на семьсот метров. Я чуть не потерял сознание от перегрузки. Приводнились в ярком освещении. Казалось, горела многострадальная земля. Ни хозяев, ни их пленников, ни трофеев. Уже не гусеницы – змеи ползали по моей спине. Не могли спать трое суток, играли с Хуаном в шахматы. Потом доктор дал таблетки, отсыпались до прихода в Ковчег.

– Ты должен отдохнуть. Все в этом нуждаются. Две недели отпуска личному составу. Только вахта. Фэд, я тебя прошу, удели внимание семье. Мари устала успокаивать Еву. Им нельзя так волноваться, - мой друг сам выглядит неважно. К таким зрелищам нельзя привыкнуть нормальному человеку.

Два дня катаю детвору над шхерами. Сколько впечатлений! Каждый пацанёнок хочет высший пилотаж. Несколько простых маневров. Зеленеет, но просит:

– Дядя Фэд, дай, я сам!

Объясняю, расслабляю руку на штурвале. Мамы на земле сходят с ума. Шатаясь, орлята ступают на твёрдую землю. Каждый из них будет лётчиком, флоту грозит дефицит кадров. Что ты творишь, старик! Ты же моряк!

Летим на дальнее озеро. Дочка на коленях Евы в правом кресле. Мои девчонки впервые в воздухе со мной. Отец Фёдор сказал: только попробуй. Отрешу. Они меня тут за кого держат?

– Папа, а Николя говорит, что ты давал ему штурвал. Ему можно, а мне?

– Солнышко, мы маму высадим, потом попробуем.

– Я вам попробую. Искалечишь ребёнка. С ума сошёл, взрослый человек. Я думала, ты ответственный.

– Мама, мальчишки проходу не дают, как папа делает бочку. Все пробовали, но их тошнило. Я же дочь моряка, как мне им в глаза смотреть?

Ну, если дочь моряка – держись. Высадили Еву с удочками, а сами умчались на приличное расстояние, чтобы не волновать.

– Затяни ремни. Правильно. А то выпадешь, самолёт без тебя разобьётся. Смотри, сначала ручку от себя влево…

Через два часа Сара под моим контролем заходит на посадку. Румяная! Даже в штопоре держалась, только визжала на выходе. Подруливаем. Выскакивает на берег, счастливая. Целуемся.

– Мне дядя Фёдор говорил про атаку наземной цели. Заходишь на малой высоте, газ, горка, кабрируешь – и бандитам капец! А он сказал, что это не для девочек. Он не понимает, что я – дочка воздушного волка! – получит святоша на орехи. Я ему устрою капец!

– Кто сказал?

– Ирвин. Он у нас читает воздушную навигацию. Я вот ту сопку и эту скалу сразу засекла. И дымовую шашку перед посадкой ты сбросил правильно. Уходишь в направлении дыма правее, левый разворот, выпускаешь закрылки…

Бог ты мой! Четырнадцатилетний ребёнок знает такие вещи. Что творится, чему мы учим детей! Ей же в куклы играть.

Ева сердита, но не может устоять перед детской радостью.

– Давайте уху варить. Сара, ты должна в будущем мужа кормить. Мужчинам надо плотно кушать, это наша, женская работа. Фёдор, не увлекай девочку своими игрушками. Сам никак не повзрослеет, малое дитя втягивает.

– Мама, ты не понимаешь. Даёшь газ, ручку на себя. Какая сила! Небо в твоих руках!

– Ты погубил ребёнка.

– Я всю жизнь проведу в небе. Спасибо, папа. Завтра ещё разок, ты же обещал.

Обнимает, говорим глазами. У нас это давно, с самого начала, на Сардинии. Перед этим взглядом я не могу кривить душой. Пронзает насквозь. Солнышко маленькое, какое счастье видеть радость и задор в твоих карих глазках!

Неделя на природе. Учим девочку не только высшему пилотажу. Окрестности оглашаются радостными криками по случаю удачного улова. Нельзя пугать рыбу, поучает Ева. Привозим на лодочке пару подстреленных из лука уток. Не зря я подружился с рыбаками. Старинное оружие спасло от голодной гибели не одно поколение. Как хорошо. Только мы, никого нет. Никто не покушается на наш покой и тихую радость – сидеть у костра, лакомиться добытой пищей и обниматься. Эти вечера я буду помнить всегда. Мои любимые – тоже.

Захожу на посадку. Сверху Ковчег не отличишь от окружающих скал. Крыша каждого здания – не только камуфляж неприступного скопления камней, она выдержит артиллерийский залп. Мистер Ник везде успевает. Доктор Стоун попросил Джейн и его в стационар. Извлекать осколки. Что мы могли поделать в походных условиях? Петя волнуется:

– Ильич, ей нельзя наркоз, ребёнок.

– Всё будет хорошо. Фрэнк знает, что делает. Ты знаешь, как я люблю Джейн.

Он не ревнует. Просто волнуется о первенце и любимой.