Экипаж Ковчега

Где бы взять крысиного яду? Посыпать все возвышенности, все моря, всю планету, чтобы эти твари передохли у входов своих подземелий. Я, мирный моряк, воюю с ними второй год, а их выползает всё больше и больше. Сколько мы наплодили всевозможных паразитов, умеющих только жрать и оболванивать наши головы. На чьи средства строились их норы и подземные аэродромы? С чьего стола тащили они еду и снаряжение? Какими трудами заслужили должности и чины, чтобы НА ГОСУДАРСТВЕННОМ УРОВНЕ разворовывать ресурсы, сравнимые с бюджетом немаленькой державы? Неладно было в обществе. Очень неладно. Пойди теперь, умерь их аппетиты. Их воздушные крепости уже прилетают за тысячи миль.

Полетел Фёдор, но который отец. В Прибежище уже подготовили полосу. Народ там тоже понятливый и трудолюбивый. Обвешал истребитель подвесными баками и, благословясь, отбыл в одиночестве. Вернулся через три часа. Мне в одну сторону столько добираться. Из кабины второго пилота появляются двое. Как они втиснулись?

– Это Теодор Гек, он из шведского спецназа, моя правая рука.

– А кто будет прикрывать Прибежище?

– Однорукий бандит. Это мы так, в шутку, за глаза называем бывшего полицейского. Хороший мужик, умеет организовать. Аппаратура наблюдения, плазма. Пусть кто сунется.

Нашим плацдармом в новой войне будет база на Новой Земле. В тот же день "Пиранья" уходит в рейд. В горах, конечно, от неё пользы столько же, как и в степях Украины. Но есть сведения о речной флотилии врага в Обской губе. Следует запереть ей выход в море. Конечно же, разведка и прикрытие.

Надводные корабли уходят через два дня. Вертолёты и "Чайка" - в трюмах "Шельде". Там же - семьсот бойцов. Один Ми-24 остаётся для патрулирования. Вышла техническая задержка. Молодёжь выдала на-гора новшество. Периметр стомильной зоны охраняют привязные аэростаты с аппаратурой разведки и наведения. Птица не пролетит без следа на оперативной картинке, плазменный шар поразит теннисный мяч за горизонтом. Три геликоптера до отхода делают специальный рейс в Прибежище, описание новинки передали в Республику. Война, похоже, будет нешуточной. Отец Фёдор с Джоном улетают на северную базу. Подготовят встречу кораблей, начнут разведку воздушной обстановки.

Ужин в кругу семьи. У Евы красные глаза, Сара не отходит ни на шаг.

– Джейн тоже не взяли. Не вовремя мы детьми озаботились.

– Воинственная моя. Мистер Шепард говорил тебе, что дети – всегда вовремя. Надо прислушиваться к мнению уважаемого человека. Учись у Марты: киндер, кирхе, кюхен. У них с Гансом полное согласие. Киндер скоро родится, а кирху отец Фёдор воздвигнет по случаю победы над супостатом.

– У тебя всё шуточки, хуже Пети. Ты хоть не лезь на рожон на своей фанере. У людей броня, ракеты. Один мой порхает мотыльком.

– Мама, на "Чайке" пулемёты, знаешь, как гасят? Папа их всех раздолбает в мелкое сито! Я сама пробовала, знаю, о чём говорю, - Я так раздолбаю старого воздушного хулигана, я из него сито сделаю. Ну что за люди, учат детей и жён всяким гадостям. Он и с амвона так будет выражаться?

Северный полюс сместился, за ним ушли границы вечных льдов. Правда, остались немилосердные шторма и айсберги. Делаем большую дугу, заходим на базу чуть не с Земли Франца Иосифа. Скрытность присуща не только подводникам. Партизанскую войну никто не отменял. Вертолёты ныряют в зев подземного ангара. Майор ассистирует мне при заходе в крохотное отверстие скалы. Если бы не гордыня, ни в жизнь бы не рискнул. Оказывается, моя пташка легко может проскользнуть в игольное ушко. Вытираю ладонь о штанину, прежде чем благодарно пожать руку другу.

– Всё бывает в первый раз, коллега. Главное – не отвернуть в лобовой. Ему тоже страшно, тут кто кого храбрее.

– Этой скале до лампочки, идёт на неё авиетка, или километровое цунами.

– Смелых и скалы боятся, сын мой. Будешь пилотом.

– Отец Фёдор, а лесть входит в список смертных грехов?

– Рули аккуратней, салага.

"Европа" притаилась за небольшим островком в Байдарацкой губе, растянула маскировочные сети. В их тени прячется и "Чайка". Вертолёты рассредоточились в северных ущельях Уральских гор. Над несколькими вершинами повисли аэростаты разведки. "Америка", прикрытая "Пираньей", совершает обходной маневр в Обской губе. Дельта ставшей не великой, а титанической реки заслуживает титула нового моря. На Новой Земле готовятся к бою три плазменных пушки, взведены установки Ковчега и союзников. Общее руководство артиллерией сосредоточено на пультах мистера Шепарда, ему ассистируют Петро и Андрей. Противник серьёзный. Вадим утолял свою любознательность, расспрашивая пленных десантников. У них с Ником и Иваном Грозным надёжные, хотя и бесчеловечные методы. На войне, как на войне.

В арсенале врага – истребители, штурмовики, несколько "Русланов" и вертолёты. Противоракетное и зенитное оружие. Система радаров. Реактивная артиллерия, бронетехника и речная флотилия боевых катеров. Более десяти тысяч личного состава в нескольких бункерах. Неприступные укрепления в восточных отрогах Полярного Урала. Они не осваивают земли, не ловят одиноких робинзонов. У них стратегические цели. Разведка процветающих поселений, блицкриг, приведение к покорности и рабскому труду на уже обжитых жертвами территориях. Они регулярно слушают радио Ковчега, но запеленговать удалось только Прибежище. Где-то Петя допустил ошибку. После исчезновения десанта и самолёта, над союзниками было два прохода высотных самолётов. Первый Вадим прозевал, второй испарился в вышине после залпа. О третьем высотнике вечером сообщили с Прибежища. Приказ: пропустить. С него и начнём.

Доклад постов: самолёт противника в пятнадцати минутах лёта до базы. С набором высоты ухожу мористее, разворачиваюсь к темнеющим внизу горам. До логова врага – пятьдесят миль. Высота – двенадцать тысяч футов. Я на позиции. Где-то ниже меня наша "Сушка" набирает скорость и сбрасывает опустевшие подвесные баки.

– Монах на позиции. Я обнаружен.

На дисплее наведения большой самолёт ложится на глиссаду. Шесть радаров противника. Даю полный газ. Я не успею его атаковать, да и не "Чайке" скалить клыки на "Руслана". Моя задача – давать картинку с поля боя в трёх измерениях. Прямо по курсу превращается в точку пламя форсажных камер "Сухого". Догонит и обгонит! Навстречу истребителю вылетают шесть ракет. Точки пусков засечены. Залп! Ракеты уничтожены. Залп! Пусковые установки прекращают существование. Залп! Глохнут локаторы противника. На моём дисплее сливаются точки нашего и вражеского самолётов. Сейчас Фёдор даёт короткую очередь. И мажет, трассеры вгоняют в холодный пот пилотов противника. Так задумано. Слишком ценный трофей. Пусть прячут в норку, нам пригодится. Где-то в темноте святой отец выдаёт в открытый эфир такие грязные ругательства и оскорбления, что вовек не замолит:

– Выходи на поединок с Монахом, крыса подвальная!

Четыре ракеты летят ему в ответ. Ни они, ни выпустившие их расчёты после этого не живут и двух секунд. Ко мне тоже движутся подарки.

– Чиф, четыре ракеты, два часа.

Но я держу курс, наши приборы наведения - самые важные. Огненные болиды очищают небо. Битва в разгаре. Вертолёты Ковчега сходятся подковой, вступают в ракетный бой с шестью появившимися на экране оппонентами. Шесть - ноль в нашу пользу. Били, как куропаток, на взлёте. Не до джентльменства, сказал Ник, истинный английский джентльмен. Три пары вражеских истребителей расходятся сложными маневрами. Не поможет. Два сбиты ракетами вертолётов, остальные – плазмой. Я – над полем боя. В лучших традициях штурмовой авиации, подполковник Гринёв атакует взлётную полосу противника ракетами с бреющего полёта, на грани сверхзвука. Но одна машина успела взлететь.

– Я - Лютый. Привет, Монах. Давно не виделись.

– Ник, не трогай! Он мой. Вертуны, кто стрельнёт – завалю, как мамонта!

Слышу слово "дурак", и даже выражения покрепче в исполнении мистера Шепарда.

– Я всё думал, куда ты запропастился в последние годы.

– Лена болела, какие деньги на пенсии? А ты, каким ветром?

– Добрые люди спасли от гибели, теперь моя очередь. Что с крёстницей?

– Нет ни Лены, ни Зины.

– Прими соболезнования. Помолюсь за них.

– Как Маша, Андрюшка?

– Как и твои.

– Да, брат, терять нам нечего.

– Офицеру всегда есть, что терять.

Такая себе встреча старых друзей в ночном небе. Их самолёты выполняют фигуры, которым нет названия. Кажется, пора уносить ноги. Моей фанере – да вертеться под копытами этих зубров. Накаркал.

– Сейчас твоего положу, потом поговорим. Не люблю, когда подглядывают.

– Фёдор, вертикально вниз, полный газ! Выходить на минимуме, лицом ко мне! – по закрытой связи. Выполняю, в уши кто-то забивает гвозди – перепад давления. Хуан тоже воет. Тяну ручку, перегрузка сужает область зрения до размеров указателя авиагоризонта.