Экипаж Ковчега

– Я Монах. Цель захвачена. Фёдор, возьми выше на тысячу метров. Мы прикроем.

– Я Дорн. Видим цель. К бою готовы.

– Неизвестный самолёт, координаты… Здесь самолёт Ковчега, у нас мирные намерения. Прошу на связь.

– Ковчег, я Цессна, вольный город Пижма. Я на пределе дальности, пора возвращаться. Мы слушаем вас давно, но ограничены в радиосвязи и радиусом действия самолёта. Мы ищем дружбы с вами. Если можете, следуйте за мной. Через сто километров вас ждёт тёплый приём и бензин для дозаправки.

– А также горячий чай и гостеприимство ваших конвоиров? – потянуло меня на тему об окружённых десантниках.

– Господин Солнцев, не до шуток. Я узнал ваш голос по интервью. Вы – наш единственный шанс на контакт.

– "Европа", я рискну.

– Только держите картинку.

– Монах, Дорн, спасибо за поддержку, но вам следует идти по маршруту.

– Принято. Петя, смотри в оба. И не играй с ними, если что. Заправщик четыре часа будет барражировать в радиусе прямой связи. Оставайся в эфире, Фёдор.

– Принято. Счастливого полёта.

– Удачи. Конец связи.

Лёгкий самолёт впереди покачал крыльями и пошёл на посадку на еле заметную полосу аэродрома. Я сделал контрольный круг, изучая местность и позволяя Хуану детализовать картинку. Зенитки не стреляли, населённый пункт - сотни четыре зданий на горном плато. На лётное поле стекалось, кажется, всё население. На солдат не похожи, много женщин. Других самолётов не видно. Вокруг – обработанные поля.

– Хуан, остаёшься на борту. В случае чего – попытайся взлететь. Крайний вариант – огонь на себя.

– Есть, чиф.

К остановившейся "Чайке" сначала двинулась приличная толпа, но вот она замерла по чьей-то команде. От неё отделилось три фигуры, остановились в нескольких метрах от самолёта. На лицах – улыбки, одежда в порядке, в меру упитаны. Без оружия.

– Командир корабля Фёдор Солнцев.

– Голова вольного города Пижма, Костров Иван Иванович, мои помощники. Добро пожаловать, братья.

Мне он как-то сразу понравился, этот простецкий с виду мужичок с умными весёлыми глазами и крепким рукопожатием. Настолько, что я махнул Хуану: выключай мотор и присоединяйся.

– Друзья, наша встреча неожиданна, поэтому давайте без речей и лаконично. По техническим причинам, я не могу задержаться у вас больше, чем на два часа. Найдём общий язык - договоримся о серьёзной встрече. Если можно, заправьте мой аппарат. Это второй пилот Хуан Оливера, прошу любить и жаловать. Он по-русски пока не очень, но покажет, что и как.

В Пижме была дисциплина. Ивана Ивановича люди слушались безоговорочно и с явным удовольствием. Заправка организована была мгновенно, никто не толкался у самолёта, ряды жителей сомкнулись лишь до такой степени, чтобы лучше нас видеть и слышать. На их лицах я видел живой интерес, доброжелательность и даже какое-то восхищение. Давно не слушал радио Ковчег. Интересно, что такого наплели в эфире наши корреспонденты?

– Поздравляем вас с победами на Урале. Эти бандиты забросили к нам десант, еле переловили в сопках. Всё ждали, когда они нас разнесут ракетами. Вовремя вы их выкурили, вовек не забудем. Как услышали по радио – третий день праздник в городе! Диверсанты рассказали о своей норе, но мы не знали, что вы уже три недели, как с ней управились. Говорю Петровичу, слетай, мол, а вдруг? Он у нас везучий, сколько раз выручал. Не подвёл, теперь иная жизнь пойдёт!

Вольный город Пижма был построен основательно. Около трёх тысяч жителей. История обычная. Тоже было всякого. Но восторжествовал здравый рассудок и народная мудрость. Иваныч сумел повести других за собой. Обустроились, трудятся, прибиваются новые люди, городок растёт, рождаются дети. Лишнего нет, но и не голодают. С техникой напряжёнка, да и не только с ней. Изоляция. Один приёмник на всех, самолётик на ладан дышит, а вокруг невысокого кряжа – сплошные болота. Сплавили по речке две разведывательные экспедиции – ни слуху, ни духу, даже самолёт следов не нашёл. Только передачи Ковчега и согревали души, уж и не чаяли встретить. Робинзонада.

Сидим на траве лётного поля. Я веду прямой репортаж портативной рацией. Заправщик в небе ретранслирует на наши корабли. Самолёты уже сели на Полярном Урале. Ник Шепард просит меня задержаться в гостях, ждать распоряжений. Через четыре часа в небе слышен гул мощных двигателей.

– Мистер Фэд. Примите партию подарков для наших новых друзей. Помогите им развернуть и наладить связь и разведку, объясните всё, что непонятно. Ждём вас завтра на базе. Объясните, что официальный визит мы нанесём через пару недель. И пусть сохранят парашюты, у нас их в обрез. До связи.

Два "Руслана" проходят чуть в стороне, с них сыплется серия парашютов. Некоторое напряжение публики по поводу десанта сменяется ликованием. В контейнерах – стандартный "подарочный набор" Ковчега. У Ивана Ивановича на глазах слёзы, и он размазывает их по щекам, не стесняясь своих подданных.

– Чиф, мы делаем хорошее дело. Сегодня я понял, что моя жизнь снова приобрела смысл. Спасибо вам.

– А мне-то за что, Хуанито?

– За то, что выжили на "Дельфине". Вы и ваш экипаж. Что я имею честь идти с вами в бой. За это - стоит сражаться.

Какие вкусные здесь варят щи! Какие хороводы водят русские красавицы! Как ловят каждое слово о Ковчеге, как искренне радуются нашим успехам. Как аплодируют гитаре Хуана, который по-русски знает лишь несколько фраз, но музыкой знойных Азор покорил не одно девичье сердце. Он так и не пришёл ночевать, но Иваныч успокаивает: не обидят парня, ТАКОГО гостя пальцем не тронут.

– Юля, ты же не подведи. Чтобы в Ковчеге видели, какие у нас невесты. Ты наш полпред теперь. И счастья тебе, дочка, - голова благословляет невесту Хуана. Быстро сейчас у молодёжи, некогда вздыхать да письма писать, торопятся всё в этой жизни успеть. И успевают, и дай им Бог. Страданиями, потерями и ежедневным риском – заслужили право на счастье. У русой красавицы, как и у моего штурмана, никого на свете нет. А теперь будет. И судить о ребятах могут только те, кто сам знает цену пережитого ними.

– А ты, ловелас, полезай в багажник. Ради такой девушки и я бы потерпел, но не мой размер.

– Что вы, чиф, как можно, да без проблем!

– Ильич, не вытряхните жениха из коробочки!

– Потерпи, сердешный, Юлька того стоит!

– Бабоньки, там же холодно, а вдруг он чего отморозит, бедная Юлька!

Весёлый у нас народ, Ганс никогда бы не понял, и Хуан только растерянно улыбается. Подмигнул ему: всё путём, держись. Захлопнул лючок.

– До встречи, любезные! Даст Бог, увидимся не раз.

– Приезжайте, только на большом самолёте с женихами, у нас еще невесты есть!

– Спасибо, Ильич. От всех нас низкий поклон людям Ковчега. Мы в должниках не привыкли ходить, так и передай. Всё, что обещали – выполним. А если нелады – дайте знать, всем миром пойдём на выручку.

Взлетаю, прощальный круг над городом. Внизу – море платочков.

– Как я вас люблю, родные, - в наушниках голос девушки. Она не догадывается, что я слышу. Выключаю внутреннюю связь. Некрасиво подслушивать слова, сказанные про себя от чистого сердца. Лишь когда лёг на курс, вытираю слезинку на её щеке.