Экстренный контакт

— Не стоит так надеяться. — Она смотрит в сторону, потом снова на меня. — Спасибо, — говорит она с явной неохотой. — За то, что вышел из самолета.

Я поднимаю бровь.

— Это начало. А как насчет извинений? За то, что так и не улетели?

Ее губы складывается в упрямую линию.

— Я заглажу свою вину, — говорит она, и это, пожалуй, самое близкое к извинениям. Они никогда не были ее фишкой.

Я фыркаю.

— Как?

Она кладет руку на бедро, постукивая ногтями, пока думает.

— Ну, сначала мне нужно сходить в туалет. Но когда вернусь, то найду новый способ доставить нас в Чикаго. Уверена, мы сможем достать пару билетов на поезд.

— Поезд? — повторяю я недоверчиво. — Что, все дилижансы переполнены?

— Смейся сколько угодно, но путешествия на поездах снова набирают обороты. Я читала об этом в «Нью-Йоркере».

— О, ну, если «Нью-Йоркер» так сказал...

Кэтрин вскидывает руки.

— Ну, хорошо, Том. Давай послушаем твое лучшее предложение. Может, ты позвонишь на Северный полюс и спросишь, не удастся ли тебе прокатиться с Сантой, поскольку я уверена, что ты внесен в список хороших детей.

— Знаешь что? Это может стать реальной возможностью, потому что такими темпами я, похоже, не попаду домой до сочельника.

Я изо всех сил стараюсь не думать о том, что это означает для моих планов относительно кольца в сумке. И о том, какой ответ я получу на предложение руки и сердца.

— Я не сяду на поезд, — говорю я, чувствуя раздражение. — Сейчас не начало прошлого века.

— Скажи это своей стрижке, — говорит Кэтрин через плечо, уже направляясь в туалет.

Я вдыхаю через нос. Знаете что? Она была права, называя меня Святым Томом. Не может быть, чтобы кому-то пришлось терпеть общество Кэтрин Тейт и не быть канонизированным.

Я возвращаю свое внимание к телефону. Возникает искушение пойти по легкому пути и просто написать Ло, что я опоздал на самолет. Снова. И скрыть правду о том, почему опоздал. Снова.

Я не горжусь этим желанием, но оно есть.

Вместо этого я делаю глубокий вдох и говорю себе, что нужно быть мужественным и сказать ей все лицом к лицу, даже если это придется сделать через экран. Она заслуживает этого. Я собираюсь провести с Лоло всю оставшуюся жизнь, и полон решимости на этот раз все сделать правильно. Мы не можем начинать со лжи и полуправды.

Я направляюсь к другому выходу, чтобы включить FaceTime, чтобы Кэтрин не вернулась из туалета во время разговора.

Может, я и набрался смелости рассказать своей будущей невесте о Кэтрин, но еще не готов рассказать Кэтрин о Лоло. Я знаю, что это, наверное, немного неправильно, но сейчас у меня нет сил размышлять о причинах.

Лоло отвечает после нескольких гудков, ее улыбка яркая и счастливая.

За ее головой висят мои бейсбольные постеры со школьных времен. То, что она отвечает на звонок из моей комнаты, должно меня хоть как-то успокоить. Моя будущая жена в доме моего детства, знакомиться с моей семьей на Рождество... Я хочу для себя жизни в стиле Нормана Рокуэлла.

Так почему же испытываю такое беспокойство? Неизбежное чувство, что с этой картиной что-то не так.

Конечно, что-то не так с картиной. Я должен быть там.

— Эй, детка! — говорит Лоло. — Не думала, что услышу тебя до того, как самолет приземлится.

Ее улыбка немного сползает.

— Рейс ведь не отменили, правда? Шторм во всех новостях.

— Нет. Нет. — Я чешу щеку. — Рейс вылетел вовремя.

— Тогда почему... Подожди, что ты имеешь в виду?

К ее чести, Лоло все еще выглядит спокойной, даже если учесть, что я все еще нахожусь в аэропорту, а мой рейс уже вылетел.

Потому что Ло всегда спокойна. Так уж она устроена. И на самом деле именно это безмятежное спокойствие и привлекло меня к ней в первую очередь. Ее светлые волосы никогда не выбиваются из прически, ее глаза всегда кажутся терпеливыми, она редко повышает голос.

Если в компании Кэтрин я чувствую себя так, словно меня швырнуло в кишащие акулами воды во время урагана, то Лоло по сравнению с ней — как спокойный пруд, на котором нет ни малейшей ряби.

Даже когда мне приходится сообщать такие новости, как...

— Я опоздал на самолет, Ло. — Я делаю глубокий вдох. — На самом деле. Это еще не все.

— Хорошо, — медленно говорит она, заправляя прядь волос за ухо. — Что происходит?

Хотел бы я знать...

— Так, ладно. Помнишь, я рассказывал тебе о Кэтрин?

Лоло в замешательстве качает головой.

— Нет. Кэтрин? Подожди. Стой. Твоя бывшая жена Кэтрин?

Теперь она чуть менее спокойна, но только чуть-чуть.

— Она самая. Она вроде как попала в аварию.

— О боже! Она в порядке?

— Зависит от того, что ты понимаешь под словом «в порядке», — бормочу я. — Она в порядке. Ну, нет, не совсем. У нее сотрясение мозга, и ее нельзя оставлять одну.

Лоло моргает.

— И поэтому... ты остаешься с ней? В Нью-Йорке?

— Нет! Боже, нет, конечно, нет. Я просто... беру ее с собой. В Чикаго.

Лоло молчит несколько секунд.

— Подожди, так... ты привезешь свою бывшую жену... сюда? На Рождество?

Очевидно, даже безмятежная Лоло не в силах вынести это стоически, потому что ее глаза расширились.

— Она сильно пострадала, Ло, — говорю я, пытаясь воззвать к сочувствию подруги, хотя краем глаза вижу, как Кэтрин бродит вокруг, разговаривая по мобильному телефону.

Кэтрин больше похожа на раздраженного диктатора, чем на хрупкую бабочку, и на какой-то немилосердный момент я задумываюсь, не заходит ли моя затея со Святым Томом слишком далеко... Кэтрин была бы не против провести Рождество в одиночестве в Нью-Йорке, где ей самое место. Чтобы я мог добраться до Лоло в Чикаго, где мне самое место.

Кэтрин замечает меня в терминале, показывает на свой телефон, затем поднимает большой палец вверх, после чего делает движение, которое, как я уверен, должно напоминать езду в поезде, но в основном выглядит так, будто ее трахают. Или, скорее, она делает это.

У меня вырывается смешок, но я быстро подавляю его и возвращаю свое внимание к Лоло.

— Я все объясню, когда приеду, — говорю я. — И я обязательно приеду. И когда это сделаю, то смогу всучить Кэтрин Мередит, — говорю я, имея в виду свою сестру. — Они с Кэтрин всегда ладили.