Экзамен-2

— Ну, как… Живёт же как-то Хаш...еп.

— Она знает язык. И даже не один.

— А что, точно так же привязать Сисишеп и устроить ей сеанс быстрого обучения — нельзя? Она боль любит, потерпит.

— Ты всё-таки идиот. При чём тут боль? Да боль — это самое простое! А кто будет донором?

— Донором чего?

— Языка.

— Погоди… Я не понял… А у меня… Вы что, мне язык… засунули прямо в мозги?

— Не сам «язык», конечно, а его знание. Для этого его нужно взять у кого-то. А то, что происходило потом — это была только укладка структуры по полочкам твоего мозга. Научить тебя всем тонкостям языка и восприятия за столь короткое время — невозможно! Только взять готовое и запихнуть в твои мозги, рискуя их повредить.

— И кто… дал мне….

— Я.

Сказать, что я был ошарашен — это очень мягко сказать. Я вдруг вспомнил и разговор Хашеп и её подруги, и то, что неожиданно для себя осознал все значения ушей и хвостов, причём, в мелочах… И все эти идиомы их застольные… В общем, действительно, язык я освоил на высочайшем, глубинном уровне.

— И как, согласишься ли ты давать свой материал для Сисишеп? А потом ещё задавать ей матрицу структуры? Это тоже явление долгое и нудное, а прерывать его нельзя!

— А что же делать?

— Что, что… Будешь учить её понемножку, как сам учился. Медленно, осторожно, долго.

— Ну, это не страшно! У нас все иностранцы учат язык медленно, так что это вполне реально.

— Напоминаю, что вся ответственность за действия раба лежит на тебе! Это ты уже потом можешь раба наказать по ситуации, а результаты его поступков — на тебе! Повезёт — раб будет твоим украшением. Не повезёт — будет твоим позорищем. И отсутствие хвоста не спасёт!

— Я… Подожди… Нет, так не пойдёт. Ты ставишь меня перед выбором. Ты честно озвучиваешь все трудности, и я должен самостоятельно принять выбор. А он должен быть обдуманным. Тогда я дам ответ тебе завтра утром.

Хаал встал и резко хлестнул хвостом по ноге.

— Надо же… Умнеешь! Это хорошо. А я думал — тупица, разгильдяй, похотливый самец...

— Всё, всё! На этот раз быстро вернулось.

— Надо будет Сисишеп обязать иногда повторять, а то ты быстро забываешь и начинаешь слушать чужое мнение. В данном же случае, кохаро, никакого выбора перед тобой не стоит вообще. Ты абсолютно прав — Сисишеп предназначена тебе Высшими Силами. И я на самом деле рад, что ты это понял и принял. Принять то, что даётся свыше — не намного легче, чем сделать осознанный выбор. Идём.

Мы пошли в ту часть храма, где я ещё не был. Это удивительно — я тут больше недели, меня никто ни в чём не ограничивает, а я даже храм не облазил! Прав был хаал — нелюбопытен я! А ведь в детстве, помню…

— Сисишеп, вставай. Нет, не одевайся. Волей своей и тех, кто повелевает мной, я передаю тебя твоему новому хозяину. Ты — первая рабыня человека. Отныне он несёт за тебя ответственность твоих действий. Учти это и помогай ему в меру сил. Учти, что наказать тебя правильно он может не всегда, подсказывай ему, как должно действовать в той или иной ситуации. Помни, что ты не только статус своего господина, но и груз его ответственности. И если груз этот будет непомерен — то ты обязана принять его на себя. Это моё последнее тебе приказание.

После чего повернулся и вышел.

Рабы смотрели на нас, а Сисишеп… Уши изображали крайнее смущение, а хвост выдавал столь же великую радость.

— Господин! Я… я готова служить тебе всем телом!

О, вот в этом я не сомневался. Не одна Хашеп восторгается неуёмной сексуальностью инопланетян. Может, поэтому у них и имена похожи?

— Ложись спать, Сисишеп. А завтра будем собираться во дворец.

Все головы тут же плюхнулись на лежанки. Я сказал что-то не то?

В храме царила торжественная суета.

Как я понял, приглашение Хашеп «ко двору» ожидалось, собственно, ради этого всё и затевалось. И как только организм подал сигнал о том, что беременность наступила — приглашение вступило в силу. Или как-то так. В общем, ни гонцов, ни спецпочты не приходило, но все знали, что нас ждут во дворце. Дворец, однако, находился не в столице. Потому что королева — это должность вершителя, добившегося вершины власти (каламбур, однако!). Но власть её ограничена зоной влияния, точнее, зоной ответственности. Запросто может быть, что на одной территории управляют три-четыре вершителя. Как им это удаётся — я пока не заморачивался, сказали «Увидишь — сам поймёшь». Видимо, доведётся увидеть. Вот мама Хашеп и была королевой (скорее, в том же смысле, как самая старшая самка улья), а сама она может ею стать, а может и не стать. Если не станет — ничего страшного (у людей продолжение династии — чуть ли не первоочередная задача, а уж какие идут бои за престол — сами знаете), но вот продолжить род она была обязана.

— А почему выбрали именно его? — уточнил я.

— Потому, что так было надо.

— А кому надо?

— Коля, это больной для меня вопрос. Хочешь узнать — поговори с папой.

— Он рекомендовал его?

— Коля, ну что ты издеваешься надо мной? Там такая стая в этом вопросе участвовала! Поговори с папой!

— Хаш, не злись. Просто я же должен знать, чего ожидать от детей?

— А это тут причём?

— Дети будут похожи на отца. Значит, будут такими же агрессивными и злобными?

Хвост дёрнулся, а уши замерли в позе «Ты это серьёзно?».

— Он совсем не злобный и не агрессивный! А впрочем… Нет, это уже не важно. Нет, не думаю, что это скажется на детях. Любую злобу и агрессию можно эффективно использовать, и кроме них у детей будет целая шкура других свойств. Коля, правда, не вороши этот комок. Поверь, что там выбирали много умных хаарши из целого ряда кандидатов. Может, тебе достанутся и не самые породистые дети, но лучшие из тех, кем можно безнаказанно рискнуть.

— Я понял. В общем, лучший из тех, кого не жалко.

— Примерно так.

Из суматохи сборов меня выдернул Урриш.

— Пойдём, покажешь, как работает твоё человеческое оружие.

— Урриш… Тебе настолько любопытно?

— Ничуть.

— Тогда, может, я пока не буду его демонстрировать?

— Я уверен, даже готов рискнуть своим хвостом, что ты ни разу не проверил своё оружие на боеспособность. А он вообще исправен?

— Жаль, надо было поспорить на твой хвост. Был бы у меня сейчас такой роскошный и пушистый… Конечно, проверял! И проверял, и учился заряжать, и целиться… И даже из кобуры выхватывать красиво. А вот проверки не устраивал. Во-первых, это очень шумно. А во-вторых, где? Он же очень мощный, разобью что-нибудь лишнее.

— Зачем, интересно, в тебя вложили язык, если ты им не пользуешься?

— Ну… Не знаю, Урриш, это и правда слишком сложно: копаться в себе. Я не хотел беспокоить вас потому, что мог опять сказать что-нибудь не так и не то…

— Бояться ошибок — самый короткий путь к ним. Ты же в храме! Здесь нет безгрешных и всеведущих, и мы не таковы. Разве тебя ругают за твои ошибки?

— Нет, но само упоминание их достаточно неприятно.

— Ах, просто упоминание. Ты считаешь, что лучше промолчать, когда кто-то идёт к краю пропасти, чем укусить его замечанием об этом?