Экзорсист (Изгоняющий дьявола) (др.перевод)

— Конечно же, нужно было мне сразу предупредить вас, что я приду в обычной одежде.

Голос звучал ласково, убаюкивающе; Крис показалось, от одного только его звука тяжесть стыда стала вдруг растворяться, сползать с усталых плеч. Она поймала себя на том, что не может оторвать взгляда от его тонких, мускулистых рук.

“Как у Микеланджело, только очень уж вены вздувшиеся…”

— Мне казалось, так будет надежнее, — продолжал он. — Вас, по-моему, больше всего беспокоила именно опасность огласки.

— Мне бы лучше о другом побеспокоиться… ну какая дура, а? — воскликнула Крис и принялась лихорадочно шарить у себя в сумочке. — Конечно же, я не сомневалась в том, что вы придете ко мне, как самый обычный…

— Человек? — вставил он, улыбнувшись.

— Ну, о том, что вы человек, я догадалась еще тогда, в студенческом городке. Потому-то и обратилась именно к вам. — Она поискала что-то в карманах жакета; затем подняла взгляд и увидела, что он наблюдает за ее пальцами. — У вас нет сигареты, святой отец?

— Ничего, что без фильтра? — Каррас потянулся к нагрудному карману.

— Я сейчас искурю и веревку.

— Что мне с моей зарплатой чаще всего и приходится делать. — Он вынул пачку “Кэмела” и щелкнул ее по донышку.

— Обет бедности, — заметила Крис с натянутой улыбкой и вытянула себе сигарету.

— Есть и в нем своя прелесть. — Теперь он полез в карман за спичками.

— Какая же?

— Веревка начинает казаться вкуснее. — Каррас еще раз взглянул на ее трясущиеся руки и едва заметно улыбнулся; наконец выхватил сигарету, сунул ее в рот и, сложив ладони чашечкой, чиркнул спичкой. Затем выпустил дым, протянул сигарету Крис, а сам повернулся к шоссе. — Тут всегда прикрываться от ветра приходится. Из-за машин, наверное.

— Спасибо, святой отец. — Она поглядела на него с симпатией и благодарностью, почти что с надеждой. Конечно же, закуривая сам, он забыл укрыть спичку в ладонях. Они склонились над парапетом.

— Откуда вы родом, отец Каррас?

— Из Нью-Йорка.

— Я тоже. И, знаете, возвращаться туда ни за что бы не стала. А вы?

Каррас усилием воли подавил подступивший к горлу комок.

— Я тоже, — заставил он себя улыбнуться, — но, к счастью, такие вопросы решаются без моего участия.

— Боже, какая я глупая. Вы же священник. Куда пошлют, там и живете.

— Точно.

— А как вообще психиатр становится вдруг священником?

…Что за срочное дело заставило женщину позвонить ему? К чему-то очень, наверное, важному она пробиралась сейчас робко, будто на ощупь. Каррас решил ее не торопить.

— В моем случае дело обстояло как раз наоборот, — стал мягко объяснять он. — Наше Общество…

— Ваше… что?

— Общество Иисуса. Иезуит — это же сокращение.

— Ах да, понятно.

— Так вот, Общество Иисуса направило меня в медицинский колледж; я закончил его и некоторое время работал психиатром…

— А где?

— В Гарварде, у Джона Хопкинса, в Беллвью.

Каррас вдруг поймал себя на мысли, что зачем-то пытается произвести на нее впечатление. Светлым бликом из глубин памяти тут же выплыл ответ: он увидел себя в трущобах далекого детства, на балконе кинотеатра в нижнем Ист-Сайде… Маленький Димми и кинозвезда.

— Неплохо, — она одобрительно кивнула.

— К интеллектуальномувоздержанию религия нас не обязывает.

В его ответе Крис послышалось раздражение; она пожала плечами и повернулась к реке.

— Понимаете, я совсем вас не знаю, и поэтому… — Она в последний раз глубоко затянулась, выпустила дым и затушила окурок о парапет. — Вы друзья с отцом Дайером, правда же?

— Да.

— И достаточно близкие?

— Достаточно близкие.

— Он вам рассказал о том вечере?

— У вас в доме? Да. И вас охарактеризовал очень своеобразно: это, говорит, человек!..

Крис не заметила шутки или специально пропустила ее мимо ушей.

— Он вам рассказывал о моей дочери?

— Нет. Впервые вообще о ней слышу.

— Ей двенадцать. Он ничего о ней не говорил?

— Абсолютно.

— О том, что она там натворила?

— Ни слова.

— Похоже, священники умеют держать язык за зубами.

— Ну, это зависит…

— От чего?

— От того, что за человек этот самый священник.

Каррас внутренне насторожился. Откуда-то с задворков сознания выплыла странная мысль: есть ведь женщины, питающие невротическую тягу к священникам, тщащиеся сорвать непременно запретный плод. Под разными предлогами они пытаются завязать знакомство и…

— Ну вот, к примеру, тайну исповеди вам же нельзя нарушить?

— Нет, нельзя.

— А если просто тайну… без всякой исповеди? Если, допустим… — Руки ее снова заволновались, затрепетали пальцы. — Просто любопытно… Вернее, наоборот, мне очень важно об этом знать. Предположим, за помощью к вам обращается преступник, скажем, убийца. Неужели вы его выдадите?

“Что это она, уже ищет совета? Готовится в чем-то сознаться и начинает издалека?” Каррасу хорошо был знаком такой тип людей. Для них путь к спасению — что тонкий мостик над бездной.

— Если бы он обратился ко мне за духовной помощью, то, наверное, нет.

— Не выдали бы.

— Нет. Однако попытался бы уговорить его явиться с повинной.

— А если бы человек попросил вас провести ритуал экзорсизма?

— Прошу прощения?

— Ну хорошо; допустим, в кого-то вселился бес. Как вы его изгоняете?

— Первым делом, помещаем в машину времени и отправляем в шестнадцатый век.

— Что вы этим хотите сказать? Теперь уже я вас не понимаю.

— В нас давно уже никто не вселяется, миссис Мак-Нил.

— С каких же это пор?

— С тех пор, как мы узнали о психических заболеваниях, о паронойе и раздвоении личности, одним словом, обо всем, чему учили меня в Гарварде.

— Да вы смеетесь? — Голос ее беспомощно дрогнул.

Каррас мысленно обругал себя за несдержанность. “С чего это я наговорил ей такого? Надо же, понесло меня…”

— Видите ли, миссис Мак-Нил, — заговорил он гораздо мягче, — образованные католики, в большинстве своем, больше не верят в дьявола. Что же до одержимости, то с момента вступления в Общество я до сих пор так и не встретил священника, который хотя бы однажды провел ритуал экзорсизма. Ни одного.