Элемент Водоворота

– Я с радостью вернусь в Кири, Мэй-сама, – он провёл ладонью по гладкой поверхности меча, затем отвёл глаза. – Только у меня будет небольшое условие.

– Условие? – брови Мидзукагэ сошлись на переносице. – Мне думается, что нукенин не может ставить условия Кагэ.

– Это совсем маленькое условие, – Суйгецу вздохнул, – но без него я не могу согласиться на Ваше щедрое предложение.

– Какое? – Мидзукагэ сделала несколько раздражённых шагов от одной стены палатки до другой.

– Взять на поруки Карин, – фиолетовые глаза Суйгецу слегка прищурились.

– Это исключено! – женщина скрестила руки на груди.

– Я Вас очень прошу, Мидзукагэ-сама! Карин обладает медицинскими техниками, которые, как Вы, безусловно, знаете, слабо развиты в Кири, – тараторил Суйгецу. – Но времена Кровавого Тумана уже прошли, необходимо развивать новые направления и приобретение Карин было бы...

– Не заговаривай мне зубы! – отрезала Мидзукагэ. – Лучше честно скажи, что переживаешь за жизнь своей любовницы, – зелёные глаза сверкнули.

– Это не так, Мэй-сама, Карин и я не состоим ни в каких отношениях, – вздохнул Суйгецу, – но если это поможет Вам принять решение, то можете считать, что...

– Это никак не повлияет на мое решение, мне нет никакого дела до этой девицы, до ваших с ней взаимоотношений. И я не собираюсь тратить на неё силы и время. Тем более отстаивать её на Совете, – пальцы сложенных на груди рук впились в ткань рукавов, зелёные глаза метали громы и молнии. – Ты поедешь в Кири один или всю жизнь проведёшь в тюрьме, как и все нукенины, за которых никто не поручится.

Суйгецу замер на секунду, сжав в руках меч. Карин всем телом ощутила его напряжение, и сама не на шутку заволновалась. Но в следующий момент мечник разом расслабился, взял Кубикирибочо в обе руки, словно подношение, сделал несколько шагов вперёд, опустился на одно колено и бережно положил его к ногам Мидзукагэ, с достоинством выпрямился и посмотрел прямо в глаза Мэй.

– Прошу простить, Мидзукагэ-сама, в таком случае я не смогу принять Ваше предложение. Прощайте, – быстро развернувшись, он схватил Карин за руку, вышел из палатки, благодарно кивнул Чоджуро и стремительно направился обратно в сторону квартала Учиха.

Карин всеми силами старалась не отставать за несущимся вперёд мечником, но ноги отказывались слушаться. Вся произошедшая в палатке Мидзукагэ сцена казалась ей каким-то выпавшим из общей канвы фрагментом. Суйгецу, хамоватый, приставучий, раздражающий и противный до тошноты. Суйгецу, который всё время над ней издевается и подкалывает, который не имеет принципов и совести, который более всего ценит собственную безопасность и комфорт. Этот самый Суйгецу сейчас отказался от возможности сохранить свободу, заниматься любимым делом, вернуться домой. И всё из-за неё?..

– Стой! – что есть мочи завопила Карин. – Остановись же!

– Что ещё? – зарычал Суйгецу, резко разворачиваясь и негодующе глядя на снова влетевшую в него Карин.

– Ты сейчас зачем всё это сделал? – оттолкнув его и пытаясь отдышаться, пролепетала она.

– Что это? – Лиловые глаза сузились, а руки упёрлись в бока, предвещая скандал.

– Отказался от её предложения, – не унималась девушка, стараясь звучать как можно спокойнее.

– Без тебя мне будет скучно, детка, – он прижал палец к губам в притворном размышлении. – Я, знаешь ли, люблю адреналин, а наши с тобой стычки...

– Прекрати! – завизжала Карин. – Почему. Ты. Это. Сделал?

– Потому что идиот, – на полном серьёзе ответил Суйгецу после некоторого размышления.

– Неужели нельзя хоть на минуту быть серьёзным?! – она топнула ногой и ударила его в грудь кулачками.

– Я предельно серьёзен, детка, – прищуренные глаза не смеялись, он схватил её за плечи и заставил посмотреть в глаза. – Я – идиот, потому что люблю тебя, дуру.

– Любишь? – глаза Карин увеличились вдвое, а рот беспомощно раскрылся.

– Люблю, – спокойно подтвердил Хозуки, отпустив её, и, сурово нахмурившись, посмотрел куда-то в сторону. – И ничего не могу с этим поделать.

– Но почему ты не… – Карин замолчала, почувствовав, как краска прилила к щекам, и закусила губу.

– И получить по морде? – тут же отозвался Суйгецу. – Вот спасибо, добрая душа! Зубы, в отличие от волос, не отрастут. И потом, что бы это изменило? Особенно сейчас? – он снова посмотрел на неё мельком и отвёл взгляд. – Всё, на что мы можем рассчитывать, – одиночные камеры по соседству, – он грустно усмехнулся. – Хотя… Мы сможем, например, перестукиваться! Ты морзянку знаешь? – Хозукаи оживлённо уставился на неё.

– И что, всё? – Карин растерянно заморгала глазами: в то, что волшебные три слова всё-таки были произнесены каких-то тридцать секунд назад, теперь верилось с трудом, зато с головой накрыло разочарование и чувство незавершённости.

– А что ещё? – лиловые глаза снова сузились, а на губах мечника заиграла снисходительная ухмылка, Карин потупилась, снова краснея. – Постой! – ехидно произнёс Суйгецу и распахнул глаза в притворном ужасе. – Неужели ты была бы не прочь ещё немного обсудить слово на букву “л”? Это забавно! – он подбоченился и устремил взгляд куда-то вверх, словно прикидывая что-то. – Вот только одного не могу понять: когда это я перестал быть «противной рыбой»? «Мерзкой дрянью»? «Паршивым земноводным»? Так, что ещё? Ах, да! – Он хлопнул себя рукой по лбу. – Как я мог забыть? Каппа! Или…

– Заткнись, придурок, – прошипела Карин и, схватив обеими руками Суйгецу за грудки, притянула его к себе.

– Полегче, детка, не расплескай! – продолжал балагурить Суйгецу.

– Я тебе не детка! – прорычала она, хорошенько встряхнув мечника.

– А вот к этому тебе всё-таки придётся привыкнуть, детка, – отозвался тот, вяло болтая руками. – Ведь именно так я буду тебя называть в минуты близости, которых у нас осталось не так много. Или нет, даже вот так: детка, – томно протянул Суйгецу. – С придыханием, понимаешь?

– Вот ведь трепло! – с досадой бросила Карин и яростно впилась в его губы.

Ответный поцелуй и крепкие объятия она почувствовала почти сразу.

– Исполненным истомы голосом она выдохнула его имя и обессиленно упала на подушки, – закончила главу Харука и, положив между страниц закладку, закрыла томик «Приди, приди, тактика» и посмотрела на бледное лицо Какаши.

С того дня, как её официально выписали, чтение вслух в палате Какаши стало ежедневным более чем десятичасовым ритуалом. Приёмные часы, как называл их Кабуто, начинались около десяти утра и заканчивались в шесть вечера, однако по ходатайству Саюри Харуке разрешали оставаться в палате до самого окончания вечернего обхода немногочисленных остававшихся в госпитале больных, после чего они вместе с Саюри и Кабуто направлялись в квартал Учиха. Лишь изредка в течение дня Макото удавалось вытащить Харуку на улицу: один раз – когда пришла в себя Мидзукагэ, и Харука докладывала ей о Запечатывании, второй – на совместный обед с Суйгецу и Карин, который организовал Чоджуро. Всё остальное время Харука проводила в палате, читая вслух.

За несколько дней Харука уже одолела первые две части трилогии «Приди, приди, рай», да и «Приди, приди, тактика» уже подходила к концу. За несколько дней Харука почти сорвала голос и только кофе с тёплыми сливками, который заботливая Саюри приносила ей с завидной регулярностью, не давал охрипнуть окончательно. За несколько дней Харука прониклась даже некоторым уважением к творчеству Джирайи, поскольку, несмотря на обилие совершенно ненужных постельных сцен, в книгах присутствовал и увлекательный сюжет, и тонкий юмор, который Харука не могла не оценить и даже сказала об этом самому саннину, приходившему проведать Какаши. За несколько дней Харука узнала, что Какаши совершенно зря так скептически относился к тренировкам Силы Юности, которые регулярно организовывал Гай, потому что, участвуй он в них в своё время, он проснулся бы, по словам Гая, гораздо раньше. За несколько дней Харука воочию увидела воссоединённую Команду Номер Семь, в полном составе являвшуюся в палату учителя каждый день и каждый же день единодушно удивлявшуюся его не скрытому маской лицу.