Эльф из Преисподней. Том 3

Сферическую комнату озарял шарообразный светильник, паривший в воздухе. Дымчато-полупрозрачные стены впускали очертания внешнего мира — угадывались горная гряда и заснеженная долина внизу.

В помещении царил аскетизм. Ни шкафов, заставленных эликсирами, ни пыльных чучел животных, ни полок, на которых выстроились магические безделушки и обязательный для любого уважающего себя мага пожелтевший череп. Вместо этого пол, потолок, стены — всё усеивали письмена, напоминавшие клубок переплетённых червей.

И, как ни странно, в отличие от большей части нелепицы, которую любили выдавать за магию, они влияли на реальность весомым образом. Уплотняли бытие так, что нити мироздания зачастую сливались, превращались в уродливый, искажённый рисунок, будто вышедший из-под пера сумасшедшего художника.

Удивительно, насколько прочной казалась комната, если учесть, какой бардак в ней творился. Письмена стабилизировали её и не давали постороннему угадать, что в ней творилось. Я, во всяком случае, ничего не заподозрил, пока не зашёл.

И с глубоким удовольствием убрался бы отсюда поскорее. Комнату переписывали, и не раз. До тех пор, пока она не стала прямой противоположностью обители Картографа.

Честно говоря, я находил этому занятию ровно одно объяснение: Карниван хотел держаться как можно дальше от Изнанки. Что неудивительно, ведь Ткачи с несвойственной им настойчивостью готовили его смерть.

Нынешний хозяин Коцита неподвижно стоял в центре комнаты с разведёнными руками. Его тяга к холоду получила логичное обоснование. Материальная оболочка Карнивана представляла собой искусную ледяную статую, в покатую голову которой был вморожен череп. Видимо, от некоторых штампов не уйти даже самым могущественным сущностям.

Хотя череп не лежал на столе. Но всё равно считается.

Как разумного, обожавшего новые впечатления, меня безмерно заинтересовал облик властелина Коцита. Ничего похожего на Мундосе не водилось. Если моя догадка была верна, то когда-то он перенёс сознание в череп и сотворил вокруг него ледяное тело.

Я понятия не имел, как провернуть нечто подобное. Оттого было вдвойне обиднее разрушать уникальную задумку.

Но всё имеет свою цену.

Едва я потянул из ножен Волю Небес, как в пустых глазницах зажглись красные точки.

Фальшивый лорд Баус заговорил. Голос его доносился отовсюду и был гулок, точно вещал из колодца.

— Пришёл снова попробовать украсть мою вещь?

— Не вижу её тут.

— Смотри внимательнее.

Я перевёл взгляд на светильник, поскольку это был единственный предмет в комнате. Ничего. Затем меня осенило, и я посмотрел истинным зрением.

Светильник оказался переплетением нитей реальности, в центре которого устроился обыкновеннейшая на вид кружка. Деревянная, с кривоватой ручкой.

Но если задаться вопросом, почему кружка не распадалась на нити при её изучении истинным зрением… Почему она оставалась кружкой. Единым и неделимым объектом.

Идеалом, который порождал все до одной кружки в бесчисленных мирах Универсума.

Независимым средоточием, рождённым океаном субъективности.

Вещью.

Во мне пробудился восторг. Полуосознанное, нестерпимое желание коснуться, прижать к себе, схватить и не отпускать… Ведь демоны — это всего лишь клочки субъективного. Что странного в том, что нас влекло к вещам?

Противоположности притягиваются.

Я сглотнул. Унял дрожание ладоней и ответил:

— Она так же прекрасна, какой была несколько месяцев назад, когда я впервые увидел её.

— Месяцы? Да, для тебя — месяцы…

— Раз уж ты не прочь поболтать, давай обойдёмся без намёков.

— Теперь ты хочешь поговорить? Или просто выжидаешь удобного момента? Как тогда, когда заявился ко мне с предложение добрососедской дружбы?

— Нет-нет, я всё ещё намереваюсь тебя убить. Но хорошая драка подобна парусу: как он нуждается в попутном ветре, так и ей требуется прелюдия.

— Ты научился честности. За несколько месяцев… подумать только.

Карниван слегка наклонил голову. Я ожидал, что лёд треснет, но он бесшовно перетёк из одного состояния в другое.

— Всё началось с того, что мы попытались вернуться. После того как Сазевул не смог выбраться из оболочки, я осознал, что нас занесло далековато из дома. Мы начертили пентаграмму, я приказал Сазевулу ждать и… оказался тут.

От смешка, пронёсшегося по комнате, веяло стужей.

— Буквально свалился на голову Баусу. Я овладел им, хотя это было непросто. Начал искать путь домой — и вскоре выяснил, что твои дорогие друзья против нашего возвращения в Эфирий. Послал весточку с приказами Сазевулу и крайне удивился тому, что за недели тут на Земле не прошло и секунды. Так я узнал о временном парадоксе, который на тот момент приписал проделкам Иешуа. Земля была сильно замедлена относительно остального Универсума. Но почему? И почему Ткачи, которых я призвал, вскипели от злости, когда узнали про моё желанием посетить её? Настолько, что намекнули мне, что временной барьер уничтожит меня.

Карниван встряхнулся, словно разминал затёкшие конечности.

— Многие сотни лет я искал дорогу к Эфирию. Многие сотни лет потратил на то, чтобы разобраться с загадкой Земли. И представь себе моё удивление, когда выяснилось, что ответ на оба вопроса один. Догадаешься?

— Ткачи… имеют отношение к Эфирию?

— Самое прямое. Без него не будет существовать Универсум. А без Универсума не будет Изнанки. Проблема перспективы, Малдерит. Для них это мы — изнанка. Фундамент, на котором они возвели свои дворцы. И то, что мы выбрались за пределы игровой площадки, сооружённой для нас Ткачами, подвергло опасности Универсум. А вместе с ним — Изнанку.

Холодно. Внезапно стало куда холоднее. Лишь этим объяснялись мурашки, побежавшие по спине.

— Ткачи использовали Эфирий, чтобы сотворить и поддерживать Универсум. И то, что мы выбрались за Мундоса, который они бросили нам, как кость собаке, серьёзно повлияло на Эфирий. Рождение материи замедлилось, расширение Универсума подверглось сомнению. Баланс пошатнулся. А если мы вернёмся и расскажем другим о том, что за пределами изведанного лежат мириады миров… Как думаешь, что произойдёт?

Ни одного демона не сдержат разговоры о балансе и необходимости поддерживать своим существованием Эфирий. Мы расползёмся по всему Универсуму, а наше родное измерение опустеет. И тогда… Если уж три гончих и два высших демона так встревожили Ткачей, то каковы будут последствия исхода тысяч сородичей?

— Ткачи серьёзно мешали мне. Настолько, что лишь сейчас, когда близится отпущенный мне тысячелетний срок, я подобрался к разгадке. Да, я нашёл путь домой. И его начало расположено на Земле.