Эльфийский бык 2

Это ж…

Это ж лес бы полыхнул так, что… и хрен бы погасить вышло.

— Эй, — тот, который был в сознании, поерзал, пытаясь высвободиться. — Ты это… ты из-за леса, да? Обиделся, да? Что сжечь хотели… ты это, не обижайся. Отпусти… мы ж не хотели-то… сами-то… нас заставили… вот те крест!

Перекреститься не вышло, оно и к лучшему, ибо вранье такое Леший и без менталиста определить мог. А потому, присевши на ближайший кокон — пенечков поблизости не наблюдалось — он ласково попросил:

— А ты, мил человек, расскажи…

— Что?

— Кто заставил. Как заставил. И поименно, с подробностями.

Оно-то, конечно, в Центре их допросят по уму, но и Лешему надо знать, к чему готовиться.

— Шеф, а машину куда? — поинтересовался Залесский.

— Ну… сдай центру. Этих же все одно к точке придется на чем-то везти… — и наклонившись к лежащему мужику, Леший попросил: — Ты это, не молчал бы… а то ж я нервничать начну. Оно тебе надобно?

Надобно мужику не было.

И рассказывать он принялся, и говорил долго, хотя и бестолково. Да и не сказать, чтобы Леший что-то новое узнал.

— Слушай… — мужик облизал пересохшие губы. — А поле это… оно твое тоже, да?

— Это? — Леший повернулся.

— Ну… конопля… твоя да?

— Не-а… это не моя, — сказал Леший вполне искренне. — Это самого государя-императора конопля. Личная, можно сказать.

И ведь не соврал.

Только, кажется, не поверили.

Ну и хрен с ним.

Сдавать пленников отправился Мазин, а вот к Лешему осторожно так, бочком, приблизился Залесский-младший. И по хитрой роже было видно, что не просто так подошел, но с просьбой.

— А… можно мне в город прогуляться? — спросил Залесский робко, и глазки потупил.

— Зачем?

Тушенка еще была. Да и пирожков опять принесли, с пирогами вместе.

— Ну… цветов там куплю. Конфет каких… — Залесский вздохнул и признался. — Ты ж сам сказал, что пловцы скоро понаедут. А они же ж… они… у них же ж хари — шире плеч. Сами здоровущие. Наглые. А я вот маленький…

— Скажи еще, что беззащитный.

Залесский скромно потупился и ковырнул ботиночком мох. Беззащитный, стало быть… ну да, если б Леший его послужной список не видел, то, глядишь, и поверил бы. Вид-то у него не больно впечатляющий.

Совсем даже не впечатляющий вид.

— Ну так-то да… но они ж здоровые… а я вот нет.

— Это потому что диверсант должен быть мелким, вертким и живучим! — провозгласил Ворон. — Но да, у Черномора бойцы видные…

Залесский засопел и помрачнел паче прежнего.

— И они-то, — продолжил Ворон, — кого-то за яйца тянуть не станут.

Сопение стало громче и возмущенней.

— А оно тебе надо? — вздохнул Леший, заодно и сам раздумывая над вопросом неожиданно глобальным. — Сперва пирожки, потом конфеты. А потом оглянуться не успеешь, как в твоем доме какая-то баба заведется…

— Так ведь, — тяжко вздохнул Залесский. — Тогда хоть кто-то в этом доме будет… а то от меня и тараканы сбежали от тоски и бескормицы. Домой хоть не возвращайся… а тут, представь, приезжаю, а там пирожки.

— С борщом, — подсказал Ворон. — Что? Моя всегда борщ готовит.

Нет, это дурдом какой-то, иначе не скажешь.

Точно, воздух здешний на мозги влияет.

Или вода.

Или поле конопляное. Леший даже поглядел в сторону этого поля, и конопля, почувствовав внимание, приветливо закачалась.

— Пирожки с борщом… — протянул Залесский мечтательно.

— Или с мужиком в постели, — соглашаться Лешему не хотелось.

Из принципа.

— Вот… шеф… иногда ты как ляпнешь, — Ворон поглядел с укоризной. — А ты его не слушай. Это просто он у нас невезучий. И то потому что характер поганый.

— Да нормальный у меня характер!

— Вот-вот… поэтому бабы и бегут. А ты, если нормальная…

— Нормальная, — Залесский сказал это твердо. — И они… не изменяют, короче. Не могут. И не хотят. Если слово дадено… да и душа… когда одна на двоих, как изменять?

Ну да. Красиво звучит.

В теории.

Только на практике все эти теории полной жопой оборачиваются. Хотя, конечно… водяницы — не люди, да и… подумалось, что Весняна не стала бы изменять.

Наверное.

Или…

Или если бы могла, давно бы бросила мужа-неудачника? Муторно все это.

— И хорошая она… славная. Леля зовут…

— Уже и познакомиться успели.

— Ну так… случайно.

Врет и не краснеет. Вот, что значит, богатый жизненный опыт.

— Так… как? — прервал задумчивость Залесский.

— Сам или с братом?

А с другой стороны чего хорошего-то? Привязанность эта, как поводок собачий… собака-то хозяина не выбирает, любит такого, какой есть. И выходит, что если уж приняла и любит…

— Ну…

…или все еще сложнее?

От этой сложности у Лешего начала голова трещать. А еще от конопляного поля запахло свежей сдобой, и запах этот странным образом унял раздражение.

— Понятно, — сказал Леший уже спокойно. — В общем, задание. Идите в город, побродите, присмотритесь, что там да как… разговоры послушайте, на людей посмотрите. Себя показывать не надо. Вообще один идет, второй страхует.

Леший подумал и добавил.

— Мне тоже там купите чего… конфет каких.

— Каких?

— Понятия не имею. Каких-нибудь. Чтоб дети ели…

— Дети, мой друг, — Ворон хлопнул по плечу, — до определенного возраста, как тараканы, едят все, особенно то, что есть нельзя. Женщины… в зависимости от женщины. Главное, сковородку не покупайте.

— Почему? — Залесский удивился.

— Да как тебе сказать. Оно, конечно, подарок веский, солидный, но не когда им по морде… цветы не бери, в лесу хватает, свои добудь. А вот про конфеты я тебе расскажу… заодно… слушай, приглянь, может, чего хорошего в этом городишке есть? Мне подарок надо найти… жене… и не сковородку!

Вот…

Никакого уважения к начальству.

Глава 13 О том, что дети бывают разные

Глава 13 О том, что дети бывают разные

В круглой комнате ребенка по-настоящему не воспитаешь.

Родительская мудрость

Полковник Черноморенко чувствовал себя неспокойно. Во-первых, он давно отвык от гражданской одежды, даже дома предпочитая носить старую форму, и теперь, в драных джинсах и майке с надписью «Косят зайцы траву», чувствовал себя форменным идиотом.