Эльфийский бык – 3

Если бы кто вошёл в кабинет, он, пожалуй, принял бы и самого Сумарокова за покойника. И нельзя сказать, что сильно ошибся бы. Нет, Сумароков определённо дышал. И сердце его, пусть медленно, но билось в груди. Однако сила, которой его то ли наградили, то ли прокляли, тоже оказывала влияние на тело.

Теперь эта сила поднималась.

Расползалась.

И закручиваясь тонкими спиралями уходила вверх, туда, где обретались мёртвые ветра. Их дыхание обожгло холодом, но Сумароков выдержал и его, и страх. Надо же, сколько раз случалось сюда подниматься, а страх никуда не делся.

Но и как много лет тому, Сумароков с ним справился.

А затем сотворённый им Чёрный Феникс расправил крылья. И там, внизу, в особняке, кто-то поёжился от холода. Со звоном оборвалась струна гитары где-то в домике для прислуги. И люди замолчали. Пусть они не способны были увидеть, но всё равно ведь чувствовали.

Пускай.

Феникс сделал круг и ещё один, а затем, взмахнув крылами, в перья которых вплёлся Мёртвый ветер, направился к северу.

Расстояние на грани возможного, да и увидит Сумароков не так и много…

Достаточно.

Сперва он ощутил поток силы, поднимающийся от земель. Такой вот, вполне сформированный, а главное с горьким привкусом оборванных до срока жизней. И уже одно это заставило Феникса закричать и взмахнуть крылами, уклоняясь от… тьмы?

Той самой?

Той, что когда-то едва не уничтожила сам род?

Той, что…

Сумароков ощутил, как натянулись до предела нити, удерживающие его сознание в Фениксе, и как сам Феникс рвётся, желая поглотить всю силу, такую близкую.

Сладкую.

Ничью.

И резким усилием воли развернул птицу.

Бегство? Пожалуй… он очнулся в своём кабинете, лежащий на полу и дышащий тяжко. А когда сел, то понял, что всё куда хуже. Из носа пошла кровь. Да и в груди сердце колотилось слишком уж живое, всполошенное… сил подняться не было.

А ещё тянуло туда.

Звало окунуться в тёмные потоки. Обрести настоящую силу, а не эти огрызки, которые оставили Сумароковым. И тьма нашёптывала, что вот оно, истинное величие…

– Хрен тебе, – Сумароков вытер нос рукавом и всё-таки поднялся. Отключил защиту. И рубашку, стянув, сунул в мусорное ведро. Благо, в кабинете были и другие.

От жены, конечно, не скроется.

Хотя… он и не собирался.

Просто вот… вид крови раздражал напоминанием его, Сумарокова, слабости.

– Галина? – ему не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кто вошёл. Главное, дышать стало легче, и тьма внутри угомонилась разом. Сила? Истинная… да какой в ней смысл, когда разделить её не с кем. – Галочка, мне нужно будет уехать.

– Вот… опять ты. Дай сюда, – она приложила к носу платок. – Далеко?

– Не так, чтобы очень, но…

– Опасно?

– Да.

– Но ты всё равно поедешь?

Он вздохнул. Как объяснить… надо. Он должен там быть. И подтвердить, что род Сумароковых всё ещё держится выбранной стороны.

– Только ты постарайся недолго… и Женя, девочка волнуется… что-то там с братом. Пропал, кажется… и эти, из имперской безопасности ничего не говорят.

– Разберусь, – пообещал Сумароков. – Со всем разберусь. Ты Инге позвони…

– Что-то с нею?

– С Волотовым.

– Ты поэтому…

Пусть Инга и не была родной по крови, но Сумароков всё равно считал её дочерью. Да и не только в падчерице дело. Дело во всех них. В Лёвке. В брате. В Галине… в Инге вот тоже. В той напуганной девочке, которая так и не поняла, чего же ей ждать. Во многих, связанных с родом Сумароковых. И он не позволит кому-то снова столкнуть этот род во тьму. Не теперь, когда они познали, что такое свет. И Сумароков мягко поцеловал жену.

Глава 7. Где случается первая битва со злом и рассказывается о пользе альтернативных причёсок

– Какая-то странная у вас шпага, сударь…

– Это лом.

Из беседы двух джентльменов.

– …заготовка идёт. В целом-то и неплохо идёт, – Петрович, забравшись на лестницу, обозревал окрестные поля. – Но могло бы и получше. Косилка третья из строя вышла, а Сабуров говорит, что и пятая на ладан дышит. Поправить поправят, но как бы до конца сезону дотянула. Ямы силосные опять же надо бы новые, чтоб еще пару-тройку…

Петрович махнул рукой, когда раздался низкий протяжный звук сирены, перебивая беседу о перспективах сельского хозяйства в отдельно взятом хозяйстве. И Черномор, вполне искренне заслушавшийся, вздрогнул.

– Чтоб вас всех, ироды… Какая падла притащила?! – надо было ящики проверять.

И сумки.

И всё-то…

– Дядько, – рядом нарисовался Васька Амелькин. – Там это… машины прут! Чужие. И Найдёнов говорит, что нагло так.

– Ну так пусть предупредительный даст! – рявкнул Черномор, силясь заглушить рёв сирены. – И заткните уже. А то коровы доится перестанут!

Не хватало…

Задание, чтоб его…

И тут же сердце кольнуло недобрым предчувствием. Найдёнов, конечно, парень сильный и с головой в целом дружит, ну, особенно когда трезвый. Но на посту один, да и отправлен был скорее в наказание, чем из действительной необходимости дорогу контролировать.

Там же ж ремонт.

И яма.

– Давай, собирай наших, – Черномор оглянулся. – Будет тут за порядком приглядывать. Транспорт бы.

Не на школьном же автобусе переться.

– Найдем, – Петрович соображал быстро. – Давай… так, ты… как тебя… ай, не важно. Девочек найди. Они на конопляное поле пошли. Пусть возвращаются и… да, сопровождение дай, а то ведь станется с этих падл…

Речь его прервал глухой звук взрыва.

– Найдёнов! – возопил Черноморенко к небесам.

Машина дымилась в отдалении, перегородивши собой дорогу. На дороге образовалась характерного вида воронка, да и сам автомобиль, судя по внешнему виду, уцелел исключительно благодаря защите. Правда, артефакторные щиты просели, но хотя бы трупов не видать.

За трупы всегда отчитываться муторно.

– Найдёнов! – Черноморенко только и вздохнул. – Я ж сказал, предупредительным…