Эликсир для Жанны д’Арк

– Сейчас не до вежливости, – возразил Федор. – Нужно дать свет.

– Для того я к вам и обратилась.

– Я химик, а не монтер.

– Очень жаль!

– Будьте благоразумны, Катерина Борисовна, отпустите меня. Так мы ничего не исправим. Не хотите тревожить гостя, я схожу за охранником. Надо действовать!

Из кухни в холл, шлепая тапочками без задников, явилась кухарка. Она держала в руках свечу. Язычок пламени отбрасывал на ее лицо багровые блики.

– Кто здесь? – обернулся Федор.

– У меня тесто перестоит, – пожаловалась женщина. – На ужин пирожки заказаны, а духовка не работает.

– Побудь с Катериной Борисовной, – обрадовался он. – Я отлучусь на минутку. Она одна боится…

* * *

Лавров не мог охватить взглядом все, что наполняло лабораторию, столько там было разных диковинных и зловещих вещиц.

Его внимание сразу привлек стоящий в углу человеческий скелет. Приблизившись, он потрогал ребра и оскаленный череп с пустыми глазницами. Определить, настоящие это кости или искусственные, было трудно. В воздухе стоял тяжелый пар, так что с непривычки перехватило дыхание.

«Где-то должна быть принудительная вентиляция, – подумал Роман. – Она отключилась вместе с электричеством, и Федор быстренько вышел наружу. Здесь бы он задохнулся».

На печи стояли закопченные до черноты металлические сосуды-тигли. В них что-то кипело и булькало. Всюду теснились кувшины, горшки, банки, бутыли, пробирки, колбы, реторты и флакончики.

Роман направил на стены луч фонаря, который выхватывал выписанные красным иероглифы. Некоторые походили на египетские, часть – на китайские.

– Без ста грамм не разберешься, – прошептал он, морщась от едкого запаха. – Тьфу, гадость!

В противоположном от скелета углу находилась сложная механическая конструкция, состоящая из лопастей и зеркал. Лавров взмахнул рукой, и конструкция пришла в движение. Мелькали лопасти, вращались зеркала, отражая несуществующие образы. Визитеру показалось, что он видит в зеркалах раздробленное на фрагменты лицо Глории. Она как будто хотела сообщить ему нечто важное.

Но больше всего сыщика поразило другое: на полке деревянного стеллажа он заметил… несколько крошечных детских головок, обезображенных смертью.

– Ни… себе! – вырвалось у него.

Он подошел поближе и осветил фонарем жуткую находку. Впору было ущипнуть себя, дабы проверить, не сон ли это. Ему – не померещилось! На подставках стояли мумифицированные человеческие головы размером с кулак. Кожа на них ссохлась и потемнела, веки были закрыты, рот зашит грубыми нитками, – словно неведомый палач наложил печать молчания на мертвые уста, лишив их возможности пожаловаться на свою жестокую участь. На головках сохранились непропорционально пышные шевелюры.

Лавров отмахнулся от мысли, что перед ним – головы взрослых людей, уменьшенные каким-то колдовским способом.

– Этого не может быть, – пробормотал он.

Скорее всего, Федор поместил сюда искусные подделки из разряда «приколов», которые продаются в соответствующих магазинах.

– Не может быть, – повторил он, смахивая со лба испарину. – Господи!..

Текли драгоценные минуты, а он все стоял, не в силах оторвать глаз от ужасных голов. Наконец он опомнился и заставил себя переключиться на склянки с бурым содержимым, которые стояли рядом.

Если Федор держит здесь мертвые головы, то почему бы ему не использовать для опытов человеческую кровь? Бурая жидкость в бутылочках вполне может оказаться кровью. Но куда же смотрит Прозорин?

«Они с Федором заодно, – напевал ему внутренний голос. – Два сапога – пара! Вурдалаки, между которыми возникла не только сексуальная и садистская, но и мистическая связь. Кто знает, чем они занимались в прошлом?»

– Бедная Катя…

Он забыл о зловонной духоте, о кипящем на печи вареве, о зеркалах и окружающей его сатанинской атрибутике. Мертвые головы источали тошнотворный запах разложения, хотя этого не могло быть, ведь их наверняка тщательно высушили и пропитали бальзамирующим составом.

Воображение развернуло в сознании сыщика омерзительные сцены глумления над людьми, которым отрезали головы, стоящие теперь в этой чертовой лаборатории.

– Боже! – выдохнул он. – Не удивительно, что Федор с хозяином никого сюда не пускают и всегда запирают дверь. У них есть на то веская причина.

Его взгляд забегал по столам, уставленным шкатулками, ящичками, микроскопами, спиртовками, сосудами и горшочками. Беспорядочно разбросанные пучки трав, какие-то камешки, корешки, кусочки смолы, сморщенные останки животных, чьи-то кости…

Отдельно от всего прочего поблескивал красный сундучок с пентаграммой на крышке. Лавров попробовал его открыть – тщетно. Сундучок был с секретом и не желал показывать чужаку то, что хранил внутри. Сыщик выругался и оставил его в покое.

Казалось, прошла всего минута, но на самом деле Роман провел в лаборатории почти четверть часа. Отпущенное ему время истекало с катастрофической быстротой.

Он в последний раз обвел фонарем помещение. Колеблющееся пламя свечи, зажженной перед уходом Федором, было тусклым и не давало достаточно света, чтобы разглядеть все отвратительные подробности «опытов», которыми занимались Прозорин с приятелем.

Луч уперся в дверцу в стене. «Каморка Федора! – догадался Лавров. – Как он живет среди этакой гадости? Чем дышит? Отравляющими парами снадобий, которые готовит на своей дьявольской кухне?»

Он метнулся к каморке, и от произведенного им движения воздуха лопасти с зеркалами, успевшие успокоиться, вновь зашевелились, завращались. Толкнув дверь, Роман оказался в крохотной комнатушке, где кроме кровати и шкафа ничего не поместилось. В отличие от лаборатории, до отказа напичканной всякой всячиной, эта обитель выглядела кельей аскета. Ничего лишнего, ни одной посторонней детали. Воздух был относительно чист. Кровать аккуратно заправлена. Все вещи лежали в шкафу. На стене висело нечто вроде папируса с нанесенными алхимическими символами: змея, кусающая свой хвост; трехголовая птица и сосуд для перегонки. Лавров видел такие в мастерской Глории.

Он поднял голову и заметил над кроватью кондиционер, который, похоже, обладал мощной функцией очищения воздуха. Иначе Федор давно заработал бы проблемы с легкими.

Рыться в шкафу он не стал. Пора было уходить. Прикрыв за собой дверь, Лавров окунулся в спертую атмосферу лаборатории и, преодолевая желание зажать нос, двинулся к выходу. Вспомнил о склянках с бурым веществом и спохватился. Черт! Он же собирался захватить с собой одну из них. Вряд ли при таком обилии бутылочек и флакончиков Федор заметит пропажу.