Элирм VII

Не дождавшись ответа, Гундахар толкнул Диедарниса в грудь, но тот был все равно что стальной монолит. Несокрушимая скала, которую невозможно было сдвинуть с места даже на миллиметр.

Однако рыцаря смерти это не остановило. Вскинув излюбленное оружие, он с размаху ударил им противника по лицу, но и это не помогло — словно стеклянный, криолитовый кол разлетелся на тысячи острых фрагментов.

— Я уважаю тебя, генерал, но не боюсь. Поэтому делай, что хочешь, но к Эо О’Вайоми никто не войдет. Он должен заслужить то, что получит. Сам. Один. Без посторонней помощи. И ты лучше беспокойся не о нем… — мегалодон многозначительно кивнул на экран, где прямо сейчас показатели стихиалия из красной зоны перешли в оранжевую. — А о том, как вернуться и защитить Тэю.

— Мне нужны имена, — спустя десяток секунд ответил игв. — Всех шпионов Небесного Доминиона, что были приставлены к ней.

— Ты не в том положении, чтобы торговаться. Но так уж и быть, список имен у тебя будет.

Титан неожиданно пошатнулся. Его взгляд на мгновение остекленел, а ноги стали подкашиваться, словно он вот-вот потеряет сознание.

— Так… — с некоторой долей растерянности в голосе произнес он. Материализовал один из гидроскафандров первых людей, развернул виртуальный чертеж своего тела и указал Гундахару на мигающую в дальнем конце красную точку. — А теперь бери костюм и отправляйся туда. Один из больших инвольтационных генераторов поврежден. Надо отремонтировать и перезапустить вручную. Иначе взорвется.

— Шесть сотен метров по затопленным отсекам, треть из которых находятся прямо над жерлом вулкана?

— У тебя сорок минут. Не успеешь вовремя — я умру.

— У-у-у… сука… И вот нужен был мне весь этот геморрой ради одной чертовой матки Ямарайаху…

* * *

— Парни, я больше не могу…

Склонив голову, я стоял возле печати. Так, что оставалось сделать всего один шаг — и я покину эти проклятые чертоги навсегда.

Я почти это сделал. И уже поднимал правую ногу, когда напротив меня появились призраки лучших друзей. Германа, смотрящего на меня с дружеской теплотой, и Эстира, нервно жующего кончик правого уса.

— Знаешь, а ведь это больно и страшно. Семьдесят восемь смертей в темноте и холоде. Такого и врагу не пожелаешь, — кисло усмехнулся Глас.

Я не ответил. Испытывал муки совести, но вместе с тем понимал, что одиночное заключение действительно стало для меня тем куском пищи, который я не в состоянии проглотить.

Я всех подвел. Взвалил на себя слишком много и в конечном итоге проиграл.

— Помнишь, что ты сказал мне, там, у черной дыры? — продолжил шаман. — «Не смей сдаваться, провидец. Мы обязательно пройдем это испытание». Тогда я доверился тебе. Доверься и ты. Ты все еще можешь спасти нас.

— Сейчас все иначе… — покачал головой я. И пускай внешне я оставался прежним собой, но мой голос принадлежал глубокому старику. — Я… я словно забываю вас. Как и забываю то, зачем вообще нахожусь в этом месте… Это как потеря близкого. Поначалу сердце разрывает от боли и единственное, что ты хочешь, — изменить прошлое. Вернуться в подходящий момент, хотя бы за пару минут, и все исправить. Оттолкнуть с проезжей части или сказать те слова, что ты хотел произнести, но не успел. Но затем проходят годы, и ты успокаиваешься. Смиряешься…

Я тяжело вздохнул.

Испытание, Диедарнис, гибель друзей — все это казалось невообразимо далеким. Произошедшим настолько давно, что с каждым годом я все чаще и чаще допускал мысль оставить все в прошлом. Как старую рану, которая давно зарубцевалась. Ибо я прожил тут целую жизнь. И, к моему глубокому сожалению, это не могло не сказаться.

— Ты прав, сейчас все иначе. Тогда у Аргентависа мы руководствовались страхом, шли «от». Теперь все наоборот. Ты не уходишь от смерти. Ты идешь к жизни. И можешь подарить ее не только себе, но и другим.

— Боюсь, ты плохо понимаешь, каково это…

— Возможно. Но я бы мечтал оказаться на твоем месте. Провести сотню лет в одиночестве, чтобы вернуть Салли… — задумчиво и одновременно печально улыбнулся Глас. — А ведь она могла оказаться здесь. На Элирме. Там, где Система бы ее исцелила. Шесть лет. Шесть гребаных лет не хватило на то, чтобы я стал самым счастливым отцом во Вселенной.

Я отвел взгляд — не мог смотреть другу в глаза. Умом понимал, что он прав, но душа… устала.

Я хотел покоя. Хотел раз и навсегда покончить с мучениями и, быть может, уйти.

— Упавший духом гибнет раньше срока. Не повторяй моих ошибок, Влад. Не делай того, о чем впоследствии будешь страшно жалеть. Ведь эти раны не заживают. Поверь, я знаю.

Произнеся последнюю фразу, Эстир отступил, а на замену ему вышел танк.

— Ты мой брат, Эо. Пусть от других родителей, но это так. Я не настолько силен в мотивирующих речах, как наш усатый товарищ, но я абсолютно точно знаю одно: ты не подведешь. И выдержишь втрое больше, если потребуется.

— Откуда такая уверенность, Герман? — покачал головой я. — Почему? Почему буквально с первого дня нашего знакомства ты веришь в меня больше, чем кто бы то ни было?

— Потому что я чувствую в тебе силу, — улыбнулся он. — Ну а еще потому, что ты не один.

Подернувшись мистической рябью, друзья исчезли. Разлетелись искрящейся пылью, а прямо за ними… я увидел стремительно приближающийся столб света. Пульсирующего и столь ослепительно яркого, что мне пришлось прикрыть руками лицо.

Там кто-то был. Древний и могучий настолько, что даже на отдалении его мощь пробирала меня до костей. Изливалась пронзительным неиссякаемым потоком, словно сметающий планеты шквал звездного ветра, и казалась мне поистине бесконечной, отчего я непроизвольно попятился. Рухнул на колени и в отчаянной попытке хотя бы примерно оценить масштаб его личности вдруг ощутил себя ничтожным — одинокой молекулой кислорода посреди бушующего океана лазурного неба.

Ибо тот, кто направлялся в мою сторону, был поистине велик. Обладал столь невероятной космической силой, что всего одного мимолетного касания его ауры было достаточно, чтобы с легкостью стереть меня в пыль. Расщепить мое тело на атомы и, проникая в саму душу, буквально выжечь ее изнутри.

Однако даже имея такую возможность, существо вовсе не планировало мне вредить.

Более того, не успел я занервничать, как по телу пробежала дружественная успокаивающая волна, в приятном тепле которой я неожиданно распознал нечто… родное. Свет начал тускнеть, подстроился под мои глаза, и спустя пару ударов сердца я увидел его: развевающаяся на ветру рыжая шерсть, белоснежное пятнышко на груди, смешно оттопыренные уши и золотые глаза, смотрящие на меня с любовью и теплотой.

— Боже… — прошептал я, чувствуя, как по щекам покатились слезы радости. — Хангвил… ты пришел…

— У-а! — разнеслось на километры вокруг. Вернулось обратно в виде звонкого эха, и я наконец-таки понял, что справлюсь. Я все выдержу и дойду до конца, потому как Заранда не только пройдет остаток пути вместе со мной, но и будет меня учить. Учить тому, как быть стихиалием.

* * *

Никто этого не видел, но ровно в этот же самый миг, по другую сторону печати, мегалодон слегка улыбнулся. Ведь, как и Эо, он убедился в одном: потомок Вайоми справится. Дойдет до конца и сделает все необходимое, чтобы спасти каждого из участников «рейда».