Элита

Что она о себе возомнила?! Я решительно поднялась, чтобы

объяснить ей, что к чему, но вовремя сообразила, чем это

закончится для нас с Аспеном. Пришлось снова сесть и

продолжить пить свой пунш. Однако к тому времени, когда танец

закончился, я уже была на ногах и успела подобраться достаточно

близко к Аспену, чтобы он мог, не вызывая ничьих подозрений,

пригласить меня на танец.

Именно так он и поступил, на его счастье, — в противном случае я

бы точно вышла из себя.

—

Что это было? — спросила я его негромко, но с

клокочущей яростью в голосе.

—

Что «это»?

—

Почему ты позволил Селесте себя лапать?

Э ЛИ ТА

—

Кто-то ревнует, — шепнул он мне на ухо.

—

Послушай, прекрати! Она не должна так себя вести,

это против правил!

Я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не видит,

как горячо мы переговариваемся, в особенности мои родители. Я

заметила, что мама болтает с матерью Натали. Папа куда-то исчез.

—

И это говоришь ты! — Он шутливо закатил глаза. —

Если мы больше не вместе, ты не можешь указывать, с кем мне

общаться.

—

Ты ведь знаешь, что это не так, — поморщилась я.

—

А как? — прошептал он. — Я не знаю, бороться мне

за тебя или отойти в сторону. — Он покачал головой. — Сдаваться

я не хочу, но если мне не на что надеяться, скажи об этом.

Сохранять спокойное выражение лица ему явно было не просто, а в

голосе звучали печальные нотки. Но мне тоже больно. При мысли о

том, что всему этому придет конец, щемило сердце.

—

Он избегает меня, — вздохнула я. — Здоровается,

конечно, но на свидания ходит с другими. Наверное, я просто

напридумывала себе, что нравлюсь ему.

Аспен даже замер на миг посреди танца, потрясенный моими

словами. Потом быстро взял себя в руки и вгляделся в мое лицо.

—

Я понятия ни о чем не имел, — произнес он негромко.

— Ну, то есть ты же знаешь, что я хочу, чтобы мы были вместе, но

я боялся причинить тебе боль.

—

Спасибо. — Я пожала плечами. — Самое обидное в

этом то, что теперь я чувствую себя дурой.

Аспен притянул меня чуть ближе к себе, выдерживая тем не менее

приличествующее расстояние, хотя я видела, что ему этого не

хотелось.

—

Мер, поверь мне, дурак — это тот мужчина, который

по собственной воле отказывается от шанса быть с тобой.

—

Но ведь ты сам пытался меня бросить, — напомнила я

ему.

КИР А КА С С

—- Потому-то я и знаю, — с улыбкой отозвался он.

Я порадовалась, что мы наконец можем шутить по этому поводу.

Выглянув из-за плеча Аспена, я обнаружила, что Максон танцует с

Крисс. Опять. Неужели меня он не пригласит ни разу?

—

Знаешь, что мне напоминает этот танец? — шепнул

Аспен мне на ухо.

—

Что?

—

Вечеринку по случаю шестнадцатилетия Ферн Талли.

Я посмотрела на него как на ненормального. Эту вечеринку я

отлично помнила. Ферн была Шестеркой и иногда помогала нам по

хозяйству, если мама Аспена бывала слишком занята и не могла

выкроить для нас время. Шестнадцать лет ей исполнилось месяцев

через семь после того, как мы с Аспеном начали встречаться. Мы

оба были в числе приглашенных на день рождения. Вечеринкой это

можно назвать лишь с большой натяжкой. На столе пирог и вода,

музыка по радио, потому что никаких дисков у нее не было, и

полутьма в ее не- отремонтированном подвале. Соль в том, что до

этой вечеринки мне приходилось бывать только на семейных

праздниках. Здесь же собрались соседские подростки, одни, без

взрослых, и это было головокружительное ощущение. Однако же

та вечеринка ни в какое сравнение не шла с роскошным балом, на

котором мы присутствовали сейчас.

—

Это чем же она может напоминать этот праздник? —

с недоверием в голосе спросила я.

Аспен сглотнул:

—

Мы с тобой танцевали. Помнишь? Я был так горд, что

держу тебя в объятиях на глазах у других людей. Несмотря на то

что танец в твоем исполнении выглядел так, как будто с тобой

приключился припадок. — Он подмигнул мне.

Его слова разбередили душу. Я не забыла тот танец.

Воспоминаниями о нем я жила потом еще несколько недель.

В одно мгновение в мое сознание хлынули тысячи секретов,

которые мы с Аспеном придумывали и хранили: имена, выбранные

для наших воображаемых детей; домик на дереве; чувствительное

Э ЛИ ТА

местечко у него на шее сзади, которое я так любила щекотать;

записки, предназначенные друг другу и оставленные в

условленных местах; мои тщетные попытки варить домашнее

мыло; игры в крестики-нолики, которые мы чертили пальцами у

него на животе, немедленно забывая, какой только что был сделан

ход... В тих играх он всегда позволял мне побеждать.

— Мер, пообещай, что подождешь меня. Если ты будешь ждать, я

справлюсь со всем на свете, — выдохнул он мне в ухо.

Оркестр заиграл национальную мелодию, и один из стоявших

рядом гвардейцев пригласил меня на танец. Мы закружились по

площадке, оставив не только Аспена, но и меня саму без ответа.

Праздник шел своим чередом, и я поймала себя на том, что то и

дело посматриваю на Аспена. Хотя я пыталась сделать вид, как

будто ничего такого в этом нет, уверена, любой внимательный

наблюдатель заметил бы это. В особенности мой отец, будь он в