Элизабет Тейлор
Шрифт:
«Признайся, Бесси Мей, быть знаменитым — ужасно приятная штука!» — радостно восклицал Клифт.
Элизабет с Клифтом наслаждались хвалебными отзывами о картине «Место под солнцем». Клифт превозносился в них как «образец актерского мастерства и прочувствованной игры», в то время как об Элизабет говорилось, что это «высшее достижение за всю ее кинокарьеру».
«Вэрайети» писала, что сыгранная Элизабет в этой картине роль «значительно превосходит все остальные, сыгранные ею ранее. Можно сказать, что искусные, крепко держащие бразды правления руки Стивенса заслуживают похвалы за свершенное благодаря им чудо».
А вот что писал в «Холидей» обозреватель Эл Каин: «Стивене дал Элизабет Тейлор такую роль, Где псе то дурацкое самолюбование и жеманство,
Шелли Винтере удостоилась своей первой номинации на «Оскар», а Монти — второй. Однако именно Джордж Стивене удостоился награды американской киноакадемии как лучший режиссер, Эдит Хед — за лучшие костюмы, Майкл Уилсон и Гарри Браун — за лучший сценарий, Уильям Меллор — за лучшую кинематографию, Франц Ваксман — за лучшую музыку к фильму, и Уильям Хорнбек — за лучший монтаж. Лента «Место под солнцем» уступила в номинации «лучший фильм года» картине «Американец в Париже», однако удостоилась этого звания со стороны Национального Комитета по Кинематографии.
Несмотря на лестные отзывы, Элизабет понимала, что для радости нет особых причин.
«Я никогда не считала себя великой актрисой, — призналась она Герберту Уилкоксу. — Я не слишком увлечена актерской профессией, и, как мне кажется, именно поэтому мне порой не хватает мастерства».
Тем не менее, Элизабет по-прежнему не любила оставаться одна и постоянно меняла спутников. Юная прожигательница жизни развлекалась в Нью-Йорке, то выпивая с Монтгомери Клифтом, то появлялась на вечеринках вместе с репортером Фрэнком Фаррелом, то лакомилась спагетти в обществе комика Мерва Гриффина, то каталась на коньках с актером Родди Макдауэллом. Она обожала показную роскошь своего номера в отеле «Плаза» — оплачивавшегося, кстати, за счет администрации. Она настолько привыкла к тому, что все подается ей на блюдечке с голубой каемочкой, что ей начинало казаться, что как кинозвезда мирового масштаба она имеет на это законное право. Через несколько недель Элизабет поинтересовалась, во что ей обходятся услуги отеля, в ответ на что ей было сказано, что счет уже перевалил за две с половиной тысячи долларов.
«Но я же думала, что все бесплатно!» — закричала она в ужасе.
«Нет, мисс Тейлор, — пояснил ей служащий за стойкой. — Администрация берет на себя все расходы лишь в первые четыре дня».
Элизабет сыпала ругательствами и проклятиями. Она заявила клерку, что тотчас покидает их отель и больше не ступит сюда ногой, затем она позвонила Монтгомери Клифту, дабы излить ему душу.
«Мы с ним оба ужасно разозлились и решили отомстить им перед отъездом», — рассказывала Элизабет.
Клифт прибыл буквально через несколько минут вместе с Родди Макдауэллом. Компания заказала себе мартини и стала готовиться к переезду Элизабет в отель «Сент-Реджис».
Приятели бегали по всему отелю, переворачивая картины вверх тормашками. Они устроили бой гигантскими хризантемами, преподнесенными Элизабет каким-то поклонником, замусорив весь номер сотнями желтых лепестков и сломанными стеблями. Покидая апартаменты, Клифт прихватил с собой несколько гостиничных полотенец и ковриков из ванной, и даже графин из-под мартини.
«Элизабет была большой любительницей поозорничать, — вспоминал Фрэнк Фаррел. — Когда она гостила в Нью-Йорке, я как-то раз взял ее с собой на одну вечеринку, после которой должен был состояться бал — его давал кто-то из семейства Рокфеллеров. Мы взяли у входа по рюмке и направились в зал. И в тот момент к нам подошла хозяйка и поинтересовалась у Элизабет, чего бы ей хотелось выпить.
«Ой, я не пью, — ответила Элизабет. — Но я бы не отказалась от жевательной резинки».
«Весьма сожалею, мисс Тейлор, но я не позволяю в моем доме
жевать резинку», — сказала хозяйка.«Лиз считала подобные вещи ужасно смешными, — говорит Фрэнк Фаррел. — Она вечно пыталась застать меня врасплох какой-нибудь своей очередной выходкой».
Мерв Гриффин, испытавший на собственной шкуре ее специфический юмор, вспоминает, как однажды пригласил Элизабет на обед.
«Ей нравилось издавать отрыжку — достаточно громко, чтобы это заметили ее поклонники, но не настолько, чтобы те начали перешептываться между собой: «Не может быть, чтобы это делала она».
«У Лиз было весьма специфическое чувство юмора, — вспоминает один из ее знакомых. — Достаточно вспомнить случай в отеле «Плаза» с Монти и Родди, швыряние торта в лицо, и все такое прочее. Она обожала дать кому-нибудь по морде, плюнуть в лицо и получить в ответ то же самое. Может, это как-то связано с ее неистощимой половой энергией — кто знает?»
Кто бы мог подумать, что к девятнадцати годам в послушной дочери Сары Тейлор проснутся поистине агрессивные инстинкты. Она преследовала Майкла Уайлдинга с целеустремленностью охотника, загоняющего свою добычу, пропуская мимо ушей замечания скептиков, указывавших ей на огромную разницу в возрасте.
«Мне нет никакого дела, что вы или кто-то иной думает по этому поводу, — заявила она Хедде Хоппер. — Я люблю этого человека и обязательно выйду за него замуж. Я люблю его, я люблю его, я люблю его».
Большую часть жизни Элизабет тянуло к пассивным, уступчивым мужчинам вроде Майкла Уайлдинга.
«Не знаю почему, — говорит один из друзей Элизабет. — Но Лиз неизменно тянуло к мужчинам вроде Майкла или Монти Клифта, что довольно странно для такой цветущей, страстной женщины».
Позднее она увлекалась то Эдди Фишером с его пристрастием к наркотикам, то Ричардом Бартоном с его алкоголизмом. Как мне кажется, они представляют собой тот тип мужчин, которыми она легко могла управлять и командовать, точно так же, как ее мать помыкала ее отцом.
Оба — и Майкл Уайлдинг, и Монтгомери Клифт — были увлечены другими, более старшими по возрасту женщинами, знаменитыми и недосягаемыми. В случае с Клифтом это была певица по имени Либби Холман. В случае с Майклом — Марлен Дитрих. Собственно говоря, когда Майкл наконец присоединился к Элизабет в Нью-Йорке осенью 1951 года, он заявил в прессе, что не считает, что обручен с ней. Да и сам его приезд в Нью-Йорк непосредственно не связан с их отношениями.
«Я приехал сюда в первую очередь из-за Герберта Уилкокса и Анны Нигл... Они попросили меня выступить в качестве сопровождающего лица во время их публичных появлений по случаю выхода в прокат фильма «Женщины с фонарем», в котором Анна играет Флоренс Найтингейл».
Майкл продолжал видеться с Марлен Дитрих. Продюсер Сэм Маркс вспоминает, как однажды ночью колесил по Манхэттену и увидел нечто такое, что заставило его предположить, что Уайлдинг по-прежнему предпочитает Дитрих.
«Я увидел Элизабет в отеле «Сент-Реджис», — вспоминал Маркс. — Они с Монтгомери, сидя рядом, пили водку. Я подсел к ним. Атмосфера была напряженной. Позже тем же вечером я увидел Элизабет вместе с Уайлдингом. Вид у него был скучающий. А еще через пару часов той же самой ночью я оказался в клубе «21» и увидел там Уайлдинга в обществе Марлен Дитрих. Его было не узнать, разница так и бросалась в глаза. «Интересно, — подумал я про себя. — И во что это ввязывается Элизабет?»
Элизабет последовала за неуступчивым Уайлдингом в Калифорнию, где тот остановился у своего лучшего друга Стюарта Грейнджера и его жены Джин Симмонс. Лиз тоже остановилась у них и продолжала обрабатывать Уайлдинга. Его самым серьезным аргументом против этого брака были деньги. В то время он был связан контрактом с Гербертом Уилкоксом и Анной Нигл — ему надлежало сыграть роль юного романтического возлюбленного — и к тому же был королем кассовых сборов в Британии. Однако как британский подданный, покидая Англию, он лишался всего того, что не успеет заполучить после развода его первая жена.