Эмигрант «первой волны». Часть первая. «Пепел империи»
Шрифт:
Началась усиленная муштра тех, кто жил в Галлиполи и других лагерях. До трех тысяч человек обучались в учебных командах армейского корпуса. В поле шли тактические учения, проводились даже двусторонние маневры. Офицеры тренировались, участвуя в штабных военных играх. В программе занятий с солдатами были и штыковой бой, и самоокапывание, и изучение уставов. Каждый день начинался и заканчивался молитвами. Когда же после вечерней молитвы наступал, наконец, желанный отдых, как вспоминал об этих днях бывший галлиполиец, «мы бросаемся в своем сарае на одеяла, разостланные на поду, и погружаемся в тяжелый сон. Раздеваться нельзя. Слишком холодно. И так изо дня в день».
В феврале 1921 года Врангель произвел смотр своих войск. Он посетил Галлиполи и Лемнос. Хотя далеко и не в полном составе, но сохранялись дивизии, полки, батальоны, батареи и эскадроны, а также военные
Понятно, что такое положение дел Врангеля совсем не радовало. А тут еще в лагерях стали усиленно муссироваться слухи о каком-то международном десанте, формируемом для борьбы с большевиками.
Фигурировал, в частности, генерал Краснов. В ноябре 1917 года, как известно, он был взят в плен революционными солдатами, а потом великодушно отпущен «под честное олово», что он не будет вести борьбу против революции. Уже в январе 1921 года он предлагал сформировать с этой целью четыре корпуса: два – силами русской белой армии, один – при помощи Маннергейма и один – силами других иностранцев. Чуть позже стало известно, что Краснов «разрабатывает план движения на Петроград со всех сторон на весну 1922 года».
Это были планы, но предпринимались и конкретные действия. Врангель и казачьи атаманы посылали своих эмиссаров в районы Дона, Кубани и Терека. Они должны были распространять среди населения слух о том, что вскоре «отдохнувшая на Балканах армия Врангеля» высадится на Черноморском побережье и нужно готовиться поддержать ее борьбу с большевиками. Правда, большинство из посланных не оправдали доверия. А некоторые просто пропили деньги в Константинополе и никуда не уехали. Но самое главное, вернувшиеся сообщили: имена Врангеля и членов казачьих правительств настолько непопулярны, что рассчитывать на активное выступление населения не приходится.
В то же время Врангель пытается объединить под своим началом всех оказавшихся за рубежом белых офицеров. Его военные агенты и представители в разных странах получили указание о создании офицерских союзов. Врангель потом писал, что в начале 1921 года около десяти тысяч офицеров записались, чтобы «по первому зову явиться в ряды армии».
Верхи белой эмиграции изобретали новые и новые политические комбинации. Барон решил сформировать своего рода правительство – «Русский Совет», который объявлялся преемственным «носителем законной власти», объединяющим силы, «борющиеся против большевиков».
На первом же заседании в Константинополе «Русский Совет» пытался потребовать от западных правительств объявления ультиматума Советской власти. Он развил активную «коммерческую» деятельность, занялся распродажей в Европе вывезенных из Крыма и Новороссийска ценностей. Но никто, даже в эмигрантских кругах, особенно не считался с «правительством» Врангеля. Он сам позже признал, что «в полной мере выявился разброд русской зарубежной общественности», и попытка объединить вокруг армии и «Русского Совета» «национальномыслящих людей» закончилась неудачей. Обнаружились, например, большие разногласия с представителями эмигрантского казачества, с «атаманами и председателями правительств» Дона, Кубани и Терека, которые отказались участвовать в этом предприятии. Забегая вперёд, скажу, что после переселения «Русского Совета» в Сербию борьба различных группировок привела к прекращению его существования осенью 1922 года.
К апрелю 1921 года французское правительство израсходовало на содержание врангелевской армии 200 миллионов франков. Только четвертая часть этой суммы покрывалась стоимостью предоставленных Врангелем судов и товаров. Особая комиссия, созданная «Русским Советом», выступила со своими расчетами. Она заявила, что ей неизвестны те слагаемые, из которых получилась такая крупная сумма. Тем не менее, верховный комиссар Французской республики в Константинополе в конце марта сообщил Врангелю о решении прекратить кредит.
Объяснение такого поворота дало само французское правительство.
«Напрасно было бы думать, что большевиков можно победить русскими или иностранными вооруженными силами, опорная база которых находилась вне пределов России, и, вдобавок, победить с помощью солдат, которые в момент наилучшего состояния армии в Крыму на родной почве не оказались в состоянии защитить его от прямого нападения советских войск». Ёмкий и убедительный ответ! Врангелевцы очутились в сложном положении. Они старались разжигать у своих союзников интерес к белой армии, играть на их боязни потерять Россию. Но правительство Франции уже поняло, что через Врангеля оно ничего не получит. Премьер был озабочен тем, чтобы опередить своих капиталистических конкурентов и успеть занять место на русском рынке. Вместе с тем во Франции помнили об угрозе со стороны Германии. Происходившие в Европе изменения и отказ Франции финансировать содержание воинских команд, находившихся в лагерях под Константинополем, заставили врангелевцев рассредоточить остатки армии по разным странам. В середине мая 1921 года Врангель писал своим представителям и военным агентам, что «армия будет существовать в полускрытом виде, но она должна быть сохранена, во что бы то ни стало». Он предупреждал о необходимости заменить термин «русская армия» термином «контингенты армии» и успокаивал, что на это следует смотреть как на «условную уступку».В поисках новых источников финансирования врангелевцы готовы были на любую авантюру. Чего стоит только одно предложение Врангеля осуществить поход на Марокко. Испанское правительство, однако, отклонило это предложение, считая чрезмерной запрошенную сумму. Вообще, врангелевские финансы складывались из самых разных источников. Здесь были валюта и ценности, вывезенные из Крыма, большие суммы, полученные в результате продажи различного имущества, не растраченные еще фонды бывших российских посольств, военных миссий, закупочных комиссий. Большие ценности были вывезены из Новочеркасска генералом Богаевским – атаманом «Всевеликого войска Донского». Часть из них в пути – на железной дороге и на пароходе – оказалась расхищенной. Было над чем призадуматься Врангелю. «Червь сомнения» уже начал делать свое дело. И это касалось не только обычных офицеров…
После развала и крушения «белого дела» многие его вожди и вдохновители выглядели как пауки в банке. И каждый был склонен ставить себя в центр событий, исходя из того что «он все предвидел, и что если бы осуществился его план действий, то все пошло бы иначе». Вот вам пример… Врангель изобличал в бездарности и непростительных стратегических ошибках Деникина, которого он сменил в 1920 году в Крыму на посту главнокомандующего вооруженными силами Юга России. Деникин в свою очередь обругал Врангеля, и тут же нелестно отозвался о Краснове. А бывший донской атаман, написавший в эмиграции многотомные «сочинения», заявил, что именно Деникин «погубил все дело».
Монархисты уличали в предательстве Милюкова, лидера кадетов, этой главной партии русской буржуазии. Милюков же обвинял белых генералов в неумелом военном руководстве. В феврале 1921 года бывший начальник штаба Донской армии Келчевский писал, что «три четверти вины в случившейся катастрофе падает на неспособность Врангеля как военного деятеля». Были и такие, кто пытался взглянуть на события шире, рассуждая задним числом о том, была ли неизбежна революция в России, и какими методами можно было бы предотвратить революционную угрозу. Впрочем, эта тема в той или иной форме муссировалась в эмигрантских кругах многие годы. Опять же позже вожди и участники «белого движения» писали о том, что не было в их армиях «положительных» лозунгов, что не сумели устроить тыла, не хотели обуздать грабежи и насилия, чинившиеся и войсками, и государственной стражей, и контрразведкой. К примеру… «Население местности, занятой частями крымской армии, рассматривалось как завоеванное в неприятельской стране… Крестьяне беспрерывно жаловались на офицеров, которые незаконно реквизировали, т. е., вернее, грабили у них подводы, зерно, сено и пр. … Защиты у деревни не было никакой. Достаточно было армии пробыть 2-3 недели в занятой местности, как население проклинало всех… В сущности никакого гражданского управления в занятых областях не было, хотя некоторые области были заняты войсками в течение 5-6 месяцев… Генерал Кутепов прямо говорил, что ему нужны такие судебные деятели, которые могли бы по его приказанию кого угодно повесить и за какой угодно поступок присудить к смертной казни… Людей расстреливали и расстреливали. Еще больше их расстреливали без суда. Кутепов повторял, что нечего заводить судебную канитель, расстрелять и все…».