Эмили. Отчаянная
Шрифт:
Впервые Марсель не задумывался о своих действиях. Не был осторожным. Не старался щадить её.
Чистый кайф — зависать на изгибе её шеи, где напряженно пульсирует вена. Бьется в унисон с его собственным скачущим сердцем, ритм которого зашкаливает.
Перестать удивляться очередной инициативе, когда девушка, заботливо посаженная своей филейной частью на тот самый свитер, расстеленный на столе, раздвигает ноги и тянет руки к его ремню…
Эта порочная картина по своей совершенности бьет всевозможные шкалы. Эмили похожа на безумную нимфу, растворившуюся в моменте. Куда делась
Одним резким движением Марсель притягивает её к себе, накрыв основание затылка ладонью. Наклоняет к ней лицо и вводит девушку в состояние легкого бешенства, то обводя языком контур полных губ, то отстраняясь и с вызовом заглядывая ей в глаза. Словно спрашивая, готова ли она к тому, что натворила?..
А когда Эмили вздергивает подбородок и изгибает изящную бровь, мол, будешь со мной тягаться, или же приступишь к делу, мужчина практически утробно рычит.
Одновременно с диким поцелуем, он входит в неё, забыв о том, как привычно замирал раньше, давая ей возможность привыкнуть к нему. Сейчас толчки отрывистые и интенсивные. Им обоим нужно это.
Ну же, давай забудем о неминуемой боли.
Покажи мне, какой страстной можешь быть…
Финиш был мощным. Чудовищным по своей силе. Не сравнимым ни с чем.
Не иначе как чудом, Марсель вспомнил о защите, которая отсутствовала, и успел выйти, излившись на внутреннюю сторону девичьего бедра.
Эмили повисла на его шее, судорожно сцепив пальцы в замок. И очень долго дрожала от полученного удовольствия.
Тяжелое дыхание стихало в несколько этапов.
То, что произошло, не поддавалось объяснениям.
Ошеломление никак не хотело отпускать их.
Но мужчина вдруг потрясенно произнес:
— Я…вошел в тебя полностью. Впервые. Ты как?..
И это была чистая правда. На осознание которой ушло всё то время, что они пытались прийти в себя.
— Вау, — лаконично прокомментировала девушка.
И не особо понятно, восторг был выражен озвученному факту или общему действию.
Марсель, рассуждая настолько логически, насколько был способен в данную секунду, пришел к выводу, что, будь ей плохо, он бы точно почувствовал, да и Эмили вполне бурно давала понять — было дико хорошо.
— Ужин готов.
— Весьма своевременное оповещение, — он потихоньку отмирал, не удержав смешок. — Черт, я же весь грязный.
— Я теперь тоже. В этом месяце счет за воду придет несколько больше…
Всё же рассмеялся…
А потом, не отказывая себе в этом наслаждении, ещё раз окинул девушку восхищенным взглядом, вбирая растрепанный и безбожно привлекательный образ, ставший результатом необузданного соития…
Затем поставил её на ноги и натянул многострадальный свитер на тело, после чего подхватил девушку на руки и понес в дом под волшебный танец снежинок.
Что ни говори, а зима в этом году вышла удивительная. Во всех смыслах.
Душ и вкусный ужин способствовали расслаблению. Но было ощущение, что в Эмили обнаружились залежи энергии. Она потащила его в библиотеку, которую приметила, когда Марсель показывал ей свою обитель. И там вся такая красивая, легкая, притягательная в
другом не менее объемном мешковатом свитере и с влажными волосами, девушка штудировала полки, прижав указательный палец к губам.Чертовски зрелищно.
— Ты их все прочёл.
Не вопрос. Утверждение.
О, да ты даже не представляешь себе, девочка, сколько свободного времени у затворника… Но абсолютно права.
— О, Пруст! Тут все его работы?! Впечатляет!
Свободной рукой она проводит по корешкам действительно внушительного собрания.
— Мама была его поклонницей, — объясняет мужчина. — Эти книги еще со времен её юности.
Эмили внезапно оборачивается, взор её зажигается догадкой:
— Так ты поэтому его тезка?!
Он кивает и улыбается ей.
— А как зовут твоего брата?
— Она ещё любила Шоу.
И вот опять девушка умудряется увеличить и без того огромные глаза.
— Бернард?.. Ты…не может быть!
— Да, ты права, — смеется, продолжая подтрунивать. — Эта честь досталась Ницше. У него достойный тезка. Повезло больше, чем Прусту.
Теперь пришла её очередь звонко рассмеяться. Она приближается к нему и утыкается в солнечное сплетение. Сразу становится тепло и уютно от этого привычного жеста. Марсель обнимает хрупкие плечи и стоит, непроизвольно улыбаясь, глядя на красочные переплеты напротив.
Было время, эта комната являлась символом его одиночества. А теперь здесь звучит смех. И витает счастье.
— На самом деле, всё очень банально. Его назвали в честь деда, как принято у большинства. Так что, он Никогос по паспорту, но Ник для своих.
— Ты меня успокоил, — бубнит ему в свежую футболку.
— Пойдем баиньки, тучка? День был…насыщенным.
— Незабываемым. Спасибо тебе…
И снова щемит.
Но на этот раз Марсель проворно отгоняет все ненужные мысли и ощущения. Смакует происходящее.
Они отправляются спать, изрядно уставшие. И моментально отключаются, отделившись от реальности…
Мужчина просыпается среди ночи от стойкого ощущения, что за ним наблюдают, и это не сон. Приподнимается и щурится, протирает лицо и с удивлением видит источник своей тревоги. Эмили сидит на постели в позе готового приступить к медитации юного йога и неотрывно смотрит на него.
Обнаженная. Бесподобная. Таинственная.
Будто произошедшее с ними за эти сутки — настоящая мистика. Сокровенное время, чудом оторванное от общего скопления похожих друг на друга дней.
— Я тебя люблю. Ты же веришь? Скажи, ты понимаешь, что это не блажь?
Мурашки по коже от отчаяния в голосе.
— Господи, Эмили… — он тут же хватает её в охапку. — Что ты себе напридумывала? Конечно, верю. Ну, что ты…тучка…
Кажется, в последовавшем выдохе слышится облегчение. А дальше…она вдруг лихорадочно целует, пускаясь заплетающимися прикосновениями по его телу. Которое всегда ей радо…и сиюсекундно отзывается. Пусть и нетерпеливо, но все же позволяет ему применить кондом, а затем полулежать-полусидеть, облокачиваясь на спинку кровати, полностью отдаваясь в ее распоряжение. Эмили приподнимается. И медленно-медленно опускается, принимая его в себя с явным вздохом удовольствия.