Эмма (пер. И.Мансурова)

– Я не призываю вас, Харриет, ради меня собраться с духом и ради меня меньше говорить и думать о мистере Элтоне, ибо я хотела бы, чтобы вы забыли о нем скорее ради вас самой, ради вещи куда более важной, чем мое спокойствие, – ради того, чтобы научиться владеть собой! Осознайте, в чем ваш долг, вспомните о приличиях, стремитесь избежать подозрений посторонних ради спасения вашего здоровья и веры в людей и восстановления вашей безмятежности. Вот к чему я пытаюсь вас склонить. Мне очень жаль, что вы не в состоянии прочувствовать все эти вещи в достаточной степени, чтобы действовать соответственно. Перестану ли страдать я – не суть важно. Я хочу, чтобы вы спаслись от гораздо больших мук. Признаюсь, иногда у меня и мелькало соображение, что Харриет не забудет, чем обязана… нет, вернее, как утешить меня своей добротой…

Призыв к милосердию сделал больше, чем все остальное. Мысль о том, что в благодарности и утешении нуждается сама мисс Вудхаус, которую Харриет искренне, всем сердцем любила, на короткое время повергла Харриет в отчаяние. Но когда первые угрызения совести прошли, у нее достало сил действовать так, как надлежало, и очень деликатно поддержать свою подругу:

– Вы, которая всегда были и есть моя самая лучшая подруга на свете… А я оказалась так неблагодарна! Никто не сравнится с вами! Да я никого не люблю так, как вас! О, мисс Вудхаус, какая же я была неблагодарная!

Подобные излияния, сопровождаемые покаянным видом, заламыванием рук и прочими свидетельствами, убедили Эмму в том, что никогда не любила она Харриет так сильно и никогда столь высоко не ценила ее привязанность.

«Никакая добродетель не сравнится с нежностью сердца, – говорила она потом себе. – Нет, с этим ничто не сравнится. Теплота и сердечность, вдобавок пленительная простота нрава победят самый ясный ум на свете и завоюют любовь. Уверена, так и будет. Именно за нежное сердце все так любят батюшку… и обожают Изабеллу… Теперь я это поняла… Я знаю, как вознаградить и заставить ценить это качество… Харриет превосходит меня в обаянии и простодушии, какое дает нежное сердце. Милая Харриет! Я не променяю тебя на самую трезвомыслящую, дальновидную и справедливейшую из подруг. Ах! Эта холодность Джейн Ферфакс! Харриет стоит сотни таких, как она… А как жена – для разумного человека… она просто неоценима. Не будем называть имен, но счастлив будет тот, кто променяет Эмму на Харриет!»

Глава 32

Мистер Элтон вернулся, и прихожане толпой хлынули в церковь – не столько из-за возросшей набожности, сколько для того, чтобы поглазеть на его молодую жену, которая, как и подобает супруге священника, сидела на особой скамье, однако разглядеть, какова она собой – красавица, просто хорошенькая или вовсе дурнушка, – не представилось возможным. Жители Хайбери надеялись узнать ее получше позже, во время формальных визитов – они не замедлили вскоре последовать.

Эмма, руководствуясь не любопытством, но гордостью, решила, что приличия требуют, чтобы она засвидетельствовала молодоженам свое почтение не в числе последних. Она настояла на том, чтобы и Харриет пошла с ней, дабы как можно скорее избавиться от тягостного и неприятного дела.

Когда они вошли в тот самый дом, в ту самую комнату, куда она три месяца назад удалилась, дабы зашнуровать ботинок, – увы, ее ловкость оказалась напрасной! – воспоминания нахлынули вновь. Вспоминая комплименты, шарады, ужасные ошибки, Эмма понимала, что бедная Харриет переживает стократ сильнее. Однако держалась она на удивление хорошо, только была довольно бледна и молчалива. Визит был, разумеется, краток – всем было неловко. Эмма так тщилась придумать предлог, чтобы поскорее уйти, что не смогла как следует рассмотреть новобрачную, и уж ни при каких обстоятельствах не высказывала своего мнения о ней, ограничиваясь ничего не значащей фразой: «Она изысканно одевается и очень мила».

Новобрачная не слишком понравилась ей. Эмма не спешила выискивать в ней изъяны, однако сделала вывод, что той недостает изящества: держалась новоиспеченная миссис Элтон развязно, но не изящно… Эмму неприятно удивила эта развязность молодой женщины, чужачки, новобрачной. Внешне она была вполне мила: личико ее можно было назвать смазливым, но ни черты ее, ни осанка, ни голос, ни манеры изысканностью не блистали. Во всяком случае, в данном вопросе Эмма полагалась на первое мнение.

Что же касается мистера Элтона, его поведению недоставало… Но нет, она не позволит себе скоропалительных выводов или ехидных слов о его манерах. Принимать визиты по случаю бракосочетания – и без того неловкая церемония, и мужчине приходится призывать на помощь все свое обаяние, чтобы с честью пройти испытание. Женщинам легче – они могут прибегнуть к помощи нарядов и воспользоваться законной привилегией застенчивости, мужчине же остается полагаться только на собственный здравый смысл. Внезапно Эмма поняла, насколько не повезло мистеру Элтону – он в одно и то же время оказался в комнате с женщиной, на которой только что женился, женщиной, на которой он хотел жениться, и женщиной, на которой его собирались женить. Она должна простить ему то, что он выглядел не слишком умно, держал чрезмерно жеманно и натянуто.

– Ну, мисс Вудхаус, – сказала Харриет, когда они вышли из дома и она напрасно прождала, что подруга начнет первой, – ну, мисс Вудхаус, – она тихонько вздохнула, – что вы о ней думаете? Разве она не прелесть?

Эмма немного помедлила с ответом.

– О да… вполне… очень милая молодая женщина.

– По-моему, она красавица, настоящая красавица!

– Одета очень неплохо… пожалуй. Замечательно изысканное платье.

– Я совсем не удивлена, что он влюбился в нее.

– О нет… Здесь вовсе нет ничего удивительного… Приличное наследство… К тому же она вовремя подвернулась ему под руку.

– Не сомневаюсь, – продолжала Харриет, снова вздыхая, – что и она полюбила его всем сердцем.

– Может, и полюбила, однако не всем мужчинам уготована судьба жениться на той женщине, которая любит его без памяти. Может быть, мисс Хокинс хотела стать самой себе хозяйкой и сочла, что лучшего предложения руки и сердца ей не дождаться.

– Да, – серьезно ответила Харриет, – действительно, предложение прекрасное! Лучшего мужа не найти. Что ж, я от всего сердца желаю им обоим счастья. Знаете, мисс Вудхаус, я не думаю, что мне стоит избегать их. Он для меня ничуть не стал хуже… Но теперь, когда он женат, знаете ли, это совсем другое дело. Нет, правда, мисс Вудхаус, теперь вам нет нужды бояться. Я могу сидеть и восхищаться им без особых терзаний. Так утешительно знать, что он не женился неизвестно на ком! Она как будто очаровательная молодая женщина, как раз ему под стать. Счастливица! Он зовет ее Августа. Как мило!

Когда новобрачные явились с ответным визитом, Эмма поняла, что ее первое впечатление было самым верным. У себя дома она могла и заметить больше, и судить лучше. Поскольку случилось так, что Харриет в тот день в Хартфилде не было, а отец ее был занят поздравлениями мистера Элтона, ей пришлось четверть часа самой занимать гостью, у нее появилась возможность попристальнее изучить ее, и этой четверти часа вполне хватило на то, чтобы она укрепилась в том мнении, что миссис Элтон – женщина тщеславная, до крайности самодовольная и много о себе возомнившая. Она явно намерена блистать в здешнем обществе, однако манеры ее оставляют желать лучшего – она развязна и фамильярна! Все ее суждения и привычки берут начало из одного источника: дурочкой ее, конечно, не назовешь, но и умом она не блещет. Она невежественна и не делает чести своему супругу.

Харриет была бы мистеру Элтону куда лучшей парой. Пусть она сама и не отмечена печатью мудрости или утонченности, но она связала бы его с теми, кто обладает этими качествами. Миссис же Элтон, судя по ее самомнению, сама царила в некоем собственном кружке. Она привыкла чваниться богатым зятем, живущим возле Бристоля, а тот, в свою очередь, чванился своим поместьем и своими каретами.

Едва усевшись, гостья тут же принялась трещать о «Кленовой роще»: «Поместье моего брата, мистера Саклинга, знаете ли…» Затем она начала сравнивать Хартфилд с «Кленовой рощей». В Хартфилде парк хоть и невелик, но опрятен и чист, а дом современный и хорошей постройки. Казалось, миссис Элтон была в восторге от всего, что представало ее глазам, и даже от того, чего она не могла видеть в данный момент. Ее восхищали и прихожая, и просторная гостиная. Как похоже на «Кленовую рощу»! Сходство просто поразительное! Та комната совершенно такой же формы и размера, что и маленькая гостиная в «Кленовой роще», любимая комната ее сестры! Тут миссис Элтон воззвала к супругу: не правда ли, какое удивительное сходство? Ей совсем нетрудно вообразить, будто она в «Кленовой роще»!

– А лестница! Знаете, когда я вошла, сразу заметила, до чего похожа лестница и находится в той же самой части дома. Я чуть не вскрикнула от удивления! Уверяю вас, мисс Вудхаус, мне чрезвычайно приятно, что здесь все напоминает о месте, частью которого я являюсь. О любимой «Кленовой роще». Я, – тут она возвела глаза к потолку и вздохнула, – провела там столько счастливых месяцев! Несомненно, очаровательное поместье. Все гости бывают просто поражены его красотой, ну а для меня «Кленовая роща» буквально дом родной. Когда вас, как меня, мисс Вудхаус, подобно растению, вырвут из родной почвы и пересадят в другое место, вы поймете, насколько невыразимо приятно встретить нечто, похожее на то, что ты оставил… Я всегда говорю, что именно в этом заключается одно из зол супружества…