Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Теперь остановимся на перекличках между стихотворением «Копошатся — а мне невдомек…» и «Разговором в трамвае»: «Слышь, приятель, играл бы в лото! <…> И какой-то зеленый сквалыга / Под дождем в худосочном пальто / Нагло лезет в карман, торопыга, — / В тот карман, где запрятана фига, / О которой не знает» (АР-2-204) = «Ты, к примеру, друг…» /5; 497/, «Слушайте! Зачем толкаетесь? <…> Как, рубль еще? А то ударишь? / Это вымогательство, товарищ» /5; 498/. Кстати, сквалыга — это и есть вымогатель…

Отметим и другие сходства: «Послушай, брось, — куда, мол, лезешь-то?!» /5; 330/ = «Бросьте вы, — тут не стойка вам!» /5; 498/; «В мой карман, где упрятана фига, / Из знакомых не лазил никто» = «Да очнитесь вы, ведь это мой карман!»; «Но, боже, как же далеки / Мы от общенья человечьего, / Где объяснения легки…» = «Ах, нехорошо, некультурно / На ухо шептать нецензурно!».

Интересно, что слово «брось», обращенное к представителю власти, впервые встретилось в песне «Рецидивист», где лирический герой говорил допрашивавшему его майору: «Брось, товарищ, не ершись. / Моя фамилия — Сергеев», — и это явно напоминает «Разговор в трамвае»: «Бросьте вы, — тут не стойка вам! <…> Это вымогательство, товарищ.». Также подобное обращение, помимо стихотворения «Копошатся — а мне невдомек…» («Послушай, брось, — куда, мол, лезешь-то?!»), можно обнаружить в песне «Потеряю истинную веру…», где поэт обличает власти, разбазарившие богатства страны: «Называть Насера нашим братом, / Но давать Героя — это брось.», — и еще в двух произведениях, в которых мы предположили политический подтекст: «Дух — он тоже духу рознь: / Коль святой — так Машку брось'.» («Про плотника Иосифа»), «На крик души: “Оставь ее'.”, — он стал шутить» («Рядовой Борисов!…»). Да и в песне «Про джинна» герой обращается к этому джинну: «Так что хитрость, — говорю, — брось свою иудину!». Причем Иудой называет он и свою жену в «Песне про плотника Иосифа»: «Разобиделась Иуда…» (АР-4-60), — поскольку она оказалась заодно с его врагом: «Ты шутить с живым-то мужем…».

А обращение «брось, товарищ», в свою очередь, напоминает черновик «Вратаря» (1971), где герой говорит о своем оппоненте: «Я сказал ему: “Товарищ, прекратите'.”» (АР-17-66). Другая же строка из рукописи этой песни: «Но я очень вас прошу — пойдите прочь» (АР-17-66), — вновь отсылает нас к «Разговору в трамвае»: «Только вас прошу: не хамите», — а заодно к песне «Про второе “я”», где лирический герой обращается к суду: «И я прошу вас: строго не судите».

Обратим также внимание на одинаково примирительное отношение героя к своим врагам в стихотворении «Эврика! Ура! Известно точно…» (1971) и «Разговоре в трамвае»: «Мстила мне за что-то эта склочница: / Выключала свет, ломала кран… / Ради бога, пусть, коль ей так хочется, / Думает, что все — от обезьян» /3; 480/ = «Слушайте! Зачем толкаетесь? <…> Я вам уступлю, ради бога!» /5; 498/. И неслучайно эта «склочница» обнаруживает буквальное сходство со «сквалыгой» (данные слова — фактически синонимы): «Мстила мне за что-то эта склочница» = «Бродит в сером тумане сквалыга, / Счеты сводит, неясно за что» (АР-2-204) [1335] .

1335

Все эти мооиввг получат развитие в пеене «Ошибка ввиша»: «Серььзный ддкктр встал в ддврр, / Как мститель с топором» (РГАЛИ. Ф. 3004. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 15), «[Зачем он] пишет в протокол? / [Ведь] я не отвечаю» (Там же. Л. 9). Сравеим: «Мстбла мне за что-то эта склочница».

Стоит еще отметить идентичность ситуации в «Разговоре в трамвае» и в песне «Счетчик щелкает»: «Уйди, пацан, ты очень пьян» = «Лучше помолчите, если выпили. <…> Вот вам два рубля — убирайтесь!» /5; 498/; а также — одинаковый вопрос, который лирический герой адресует вампирам в «Моих похоронах» и сквалыге в стихотворении «Копошатся — а мне невдомек. «Да куда же, черт, вы?!» = «Послушай, брось, — куда, мол, лезешь-то?!».

Кроме того, обращение героя к сквалыге: «Ведь хлопотно и нес руки. / Послушай, брось, — куда, мол, лезешь-то?!», — заставляет вспомнить более поздний «Побег на рывок», где герой будет размышлять о том, как его с другом поймали лагерные охранники: «.. Чтоб людям не с руки, / Чтоб собакам не с лап!».

А представители власти в стихотворении «Копошатся — а мне невдомек…» описываются точно так же, как охотники в «Балладе о двух погибших лебедях», написанной примерно в это же время: «Копошатся — а мне невдомек <…> Нагло лезет в карман, торопыга, — / В тот карман, где запрятана фига…» /5; 330 — 331/ = «Трубят рога: скорей, скорей! — / И копошится свита» /5; 16/. Похожим образом был охарактеризован дьявол в песне «Переворот в мозгах из края в край…» (1970): «Его возня и козни — всё не ново». Да и в стихотворении «В лабиринте» (1972) лирический герой констатирует: «Хаос, возня… / И у меня — / Выхода нет!».

Вообще мотив «власть лезет» («Нагло лезет в карман, торопыга») появляется в целом ряде произведений: «Влезут аж по уши» («Таможенный досмотр», 1975; БС-18-28), «Я не люблю, когда мне лезут в душу» («Я не люблю», 1968), «Влезли ко мне в душу, рвут ее на части» («Серебряные струны», 1962). А в только что упомянутом «Таможенном досмотре» вновь наблюдается соседство тумана с фигой в кармане'. «Бродит в сером тумане сквалыга <…> В мой карман, где упрятана фига…» = «Найдут в мозгу туман, в кармане фигу».

В обоих случаях лирический герой, с одной стороны, отрицает наличие у себя фиги: «Чистый я, но кто их знает тут?» /4; 454/ = «А мне, ей-богу, прятать нечего» (АР-2-204). С другой же — признаётся в этом: «Я пальцы сжал в кармане в виде фиги» /4; 239/ = «В мой карман, где упрятана фига, / Из знакомых не лазил никто. <…> Нагло лезет в карман, торопыга, / В тот карман, где запрятана фига, / О которой не знает никто» (АР-2-204). Поэтому он хочет спрятаться от назойливого внимания властей, но: «Хоть в ноздри сунь, хоть проглоти — / Не справиться с таможней» (БС-18-6) = «Только, кажется, не отойдут, / Сколько ни напрягайся, ни пыжься» (АР-2-204) (сравним еще в «Песне автомобилиста»: «Но понял я: не одолеть колосса!», — а также в письме Высоцкого к Г. Полоке от 09.07.1974: «Комитет сильнее нас» /6; 416/).

К тому же клятвы, аналогичные вышеприведенным: «А мне, ей-богу, прятать нечего», — уже встречались в стихотворении «Прошу прощения заране…», где речь тоже шла о «фиге»: «…Что при себе такие вещи / Я не держу, я не держу. <…> Клянусь семьей, я не держу» (АР-9-39). Да и в черновиках песни «Я все вопросы освещу сполна…» лирический герой уверял: «Я не держу в кармане фиги» (АР-10-36). В основной же редакции этой песни он говорил корреспонденту: «…Во мне Эзоп не воскресал. / В кармане фиги нет, не суетитесь! / А что имел в виду — то написал: / Вот, вывернул карманы — убедитесь!”». Лукавство подобных ответов очевидно.

Нельзя не обратить внимание на сходство обращения «В кармане фиги нет, не суетитись\» с началом стихотворения «Копошатся — а мне невдомек…». Если в первом случае лирического героя пытается вытащить на откровенность «один, стоявший скромно в уголочке» (а в «Прошу прощения заране…» упомянут «один, затеявший интригу»; АР-9-38), то во втором — сквалыга уже «нагло лезет» в карман к герою, чтобы извлечь «фигу», наличие которой тот отрицает. И, наконец, в обоих случаях герой иронически обращается к своим врагам: «Подтекстов нет — друзья, не суетитесь!» [1336] = «Слышь, приятель, играл бы в лото!». Интересно при этом, что реплику «Подтекстов нет — друзья, не суетитесь!» сам же Высоцкий постоянно опровергал: «Я пишу и текст, и музыку, и сам исполняю это на людях. Песня подвижная, люди каждый раз другие… импровизационная… Всегда есть второй план, всегда есть подтекст, всегда что-то за этим не спрятано, но скрыто, и поэтому хочется послушать это второй и третий раз дома» [1337] .

1336

ЗаппсьК. Мусттфвдд наддому Высоцкого, аагуст-сснттбрь 1 991.

1337

Москва, географический факультет МГУ, 24.11.1978.

В «Таможенном досмотре» таможня является олицетворением всемогущества власти, которая способна проникать даже в мысли рядовых граждан: «До чего ж проворные — / Мысли мои вздорные / И под черепушкою прочли! <…> Что на душе? — / Просверлят грудь, / А голову — так вдвое: / И всё — ведь каждый что-нибудь / Да думает такое! <…> У них рентген — и не имей / В каком угодно смысле / Ни неположенных идей, / Ни контрабандных мыслей» /4; 456, 459, 464/. Эти «контрабандные мысли» нашли выражение в том числе в мотиве «фиги в кармане»: «Тут у меня нашли в кармане фигу, / А в голове — с похмелья ералаш. <…> Я пальцы сжал в кармане в виде фиги — / На всякий случай — чтобы пронесло. <…> Просветят — и найдут в кармане фигу, / Крест на ноге, безумие в мозгах!» /4; 456, 465, 466/. Поэтому и в стихотворении «Копошатся — а мне невдомек…» (также — 1975) власть узнала о фиге, которую спрятал лирический герой и о которой, по его словам, «не знает никто». С этим связана и следующая перекличка: «И какой-то зеленый сквалыга / Под дождем в худосочном пальто / Нагло лезет в карман, торопыга, — / В тот карман, где запрятана фига, / О которой не знает никто» = «Вдруг заглянут в уши и, / Хитрые да ушлые, / Что-нибудь запретное найдут?» /4; 454/.