Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Во всех упомянутых произведениях можно предположить наличие единого подтекста: и черное золото (уголь), которое герои отнимает у чертей, и тайны, которые они отнимают у ядра («Марш физиков»), у времени («Баллада о времени») и у тумана («Сколько чудес за туманами кроется…»), по своей сути синонимичны.

Рассмотрим сначала «Марш физиков», который заканчивается так: «…И вволю выпьем джина из бутылки!». Об автобиографичности этой строки говорят воспоминания французской переводчицы Мишель Кан: «Бутылка джина, который так любил Володя, стоила в барах “Националя” и “Метрополя” доллара три, гораздо дешевле, чем в Европе» [1455] . Такой же личностный подтекст присутствует и в более поздней «Песне про джинна» (1967), где лирический герой откупоривает бутылку с вином, но оттуда вылезает сказочный джинн, занимающийся «мордобитием».

1455

Сажнева Е.

Парижский суслик. Во Франции Высоцкий ходил по парикмахерским и срывал концерты // Московский комсомолец. 2005. 24 янв. С. 7.

А теперь обратимся к началу «Марша физиков»: «Тропы еще в антимир не протоптаны, / Но, как на фронте, держись ты\». Через несколько лет подобный призыв повторится в песне «Давно смолкли залпы орудий…» (1968): «Покой только снится, я знаю. /Готовься, держись и дерисъ\».

Следующие строки — «Бомбардируем мы ядра протонами, / Значит, мы — анти-лиристы» — вызывают в памяти «Песню самолета-истребителя»: «Из бомбардировщика бомба несет / Смерть аэродрому». Кроме того, за несколько месяцев до «Марша физиков» образ артиллеристов уже встречался в «Штрафных батальонах»: «Молись богам войны — артиллеристам! <.. > Ну, бог войны, давай без передышки!»

В слове «антилиристы» (помимо обыгрывания популярного в те времена спора физиков и лириков, а также слова «артиллеристы») явно прослеживается связь с «Маршем антиподов» (1973). В обоих случаях лирическое мы выступает в образе анти, сознательно противопоставляя себя своим врагам.

Причем если в «Марше физиков» герои стремятся прорваться в «антимир», то в «Марше антиподов» они уже живут там: «У нас тут антикоординаты». Но вместе с тем образ антимира в этих песнях имеет разный смысл. В поздней песне «антимир» символизирует свободное общество, которое противопоставляется «обыкновенному» миру (советской действительности), а в ранней песне герои, наоборот, пытаются прорваться в «антимир», в котором спрятаны тайны бытия. Но этот «антимир» хорошо охраняется: «Тесно сплотились коварные атомы — / Ну-ка, попробуй прорвись ты!». То есть «атомы» образовали собой непробиваемую стену. И логично предположить, что перед нами впервые возникает вариация на тему «ватной стены» (как впоследствии будет называть советскую власть сам поэт).

Если же обратиться к образу нейтрино, то легко обнаружить перекличку с вышеупомянутой «Балладой о времени»: «Пусть не поймаешь нейтрино за бороду / И не посадишь в пробирку, — / Было бы здорово, чтоб Понтекорво / Взял его крепче за шкирку\» = «…Или взять его крепче за горло — / И оно свои тайны отдаст».

Но почему же все-таки «не поймаешь нейтрино за бороду и не посадишь в пробирку»? Вероятно, потому, что здесь перед нами — мотив неуловимости власти, который мы разбирали совсем недавно на примере «Невидимки», «Песни про плотника Иосифа», «Песни автомобилиста» и «Лукоморья». Можно также предположить, что пробирка в «Марше физиков» — это вариант бутылки, в которую впоследствии это «нейтрино» удалось посадить и из которой оно «вылезло» в песне «Про джинна».

А призыв «посадить в пробирку» напоминает «Песню Гогера-Могера» (1973), где лирический герой также мечтает запереть своих врагов: «Я б их, болезных, запер бы / Покрепче перво-наперво» /5; 527/.

Кроме того, борода, свидетельствующая о «древности» этого «нейтрино», находит аналогию в той же «Балладе о времени», где говорится о «целой груде веков», а также в «Лукоморье», где упоминается «бородатый Черномор — Лукоморский первый вор», и в «Сказке о несчастных лесных жителях», где Иван-дурак угрожает Кашею бессмертному: «Щас, мол, бороду-то мигом отстригу!» [1456] .

1456

Примерно в это же время мотив «древности» представителей власти разрабатывает Александр Галич, но в характерной для себя публицистической манере: «Старики управляют миром, / Суетятся, как злые мыши. / Им по справке, выданной МИДом, / От семидесяти и выше» («Неоконченная песня»).

Об этой же «древности» идет речь в стихотворении «Прошлое пусть останется только здесь, в Музее древностей» (1966): «Я ухожу, ты останешься здесь — / Место твое среди хлама / Навсегда, навсегда!». Еще раньше, в «Марше физиков», герои также собирались расправиться с «древностью»: «Молодо — зелено! Древность — в историю! / Дряхлость в архивах пылится». А в «Случаях» (1973) прямо говорится о борьбе с прошлым — с советской историей, которая полна кошмаров: «Открытым взломом без ключа, / Навзрыд об ужасах крича, / Мы вскрыть хотим подвал чумной, / Рискуя даже головой. / И трезво, а не сгоряча, / Мы рубим прошлое с плеча! / Но бьем расслабленной рукой, / Холодной, дряблой — никакой».

Теперь перейдем к песне «Сколько чудес за туманами кроется…» (1968). Здесь говорится о том, что сначала туман выступал в роли спасителя, но потом его роль изменилась: «Был ведь когда-то туман — наша вотчина, / Многих из нас укрывал от врагов. / Нынче, туман, твоя миссия кончена, / Хватит тайгу запирать на засов!».

Подтекст этих строк очевиден: в древней Руси (на это указывает слово «вотчина») власть охраняла страну от иноземных захватчиков, но с приходом советской власти все тайны оказались под запретом. Причем образ, встречающийся в строке «Хватит тайгу запирать на засов\», появится и в Дне без единой смерти»: «Вход в рай забили впопыхах, / Ворота ада на засове, / И всё улажено в верхах / Без оговорок и условий». А образ тумана, символизирующего власть, встречается и в «Баньке по-белому»: «Из тумана холодного прошлого / Окунаюсь в горячий туман». Здесь лирический герой вспоминает о годах, проведенных им в сталинских лагерях.

Нельзя не процитировать и монолог брехтовского Галилея в исполнении Высоцкого: «Но правители погружают большинство населения в искрящийся туман суеверий и старых слов! Туман, который скрывает темные делишки власть имущих».

Обратим также внимание, что если в 1968 году тайны «сторож седой охраняет — туман», то и в 1977 году эти тайны («райские яблоки»), будут строго охраняться лагерными вертухаями: «Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб» [1457] .

1457

А до скрытых туманом тайн лирический герой собирается добраться и в стихотворении «Я не успел» (1973): «Что мне осталось? Разве красть Химеру / С туманного собора Нотр-Дам». Здесь Высоцкий совмещает выражение «Туманный Альбион», применяемое к Англии, с французским собором, поскольку для него и Англия, и Франция объединены общей семой — Европа.

Поэтому и здесь упоминается «сторож седой»: «Седовласый старик — он на стражу кричал, комиссария» [1458] .

Кроме того, в обеих песнях говорится об изобилии тайн: «Сколько чудес за туманами кроется…» = «Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок».

К этим двум произведениям мы вскоре вернемся, а пока продолжим разбор «Марша шахтеров», герои которого действуют точно так же, как лирический герой в «Песенке про метателя молота» (1968): «Заметано, заказано, заколото» = «Взорвано, уложено, сколото»; «Приказано метать — и я мечу. <.. > Я все же зашвырну в такую даль его…» = «Из преисподней наверх уголь мечем».

1458

Москва, НИИ прикладной механики, 03.05.1979; Опалиха, на даче у Б. Серуша, декабрь 1979.

Интересно также, что и лирические мы в «Марше шахтеров», и лирический герой в «Штангисте» продолжают заниматься своим делом, несмотря на получаемые деньги и награды: «Да, мы бываем в крупном барыше, / Но роем глубже — голод ненасытен» = «Не только за медаль и за награду / Я штангу над собою подниму» /3; 333/. Этот же мотив повторится в «Горизонте»: «Меня ведь не рубли на гонку завели».

Кроме того, в «Марше шахтеров» наблюдается буквальное сходство с песней «Счетчик щелкает» (1964): «Вот вагонетки, душу веселя, / Проносятся, как в фильме о погонях» = «А жизнь мелькает, как в немом кино [1459] , - / Мне хорошо, мне хочется смеяться» («душу веселя» = «хочется смеяться»; «проносятся» = «мелькает»; «как в фильме о погонях» = «как в немом кино»). Да и по воспоминаниям Вадима Туманова, Высоцкий «мечтал встретить один из своих юбилеев вместе с шахтерами под землей, с летчиками в небе или со старателями на земле» [1460] .

1459

Леонид Филатов вспоминал о Высоцком: «Он ведь свою жизнь смотрел, как кино» {Котова Н. Найти что-то новое трудно // Антенна М., 2000. 17–23 июля. № 29. С. 7).

1460

Павлов А. 25 января 2008 г. барду исполнилось бы 70 лет // Хабаровский экспресс. 2008. 16–23 янв. № 3 (769); https://habex.ru/paper/615/11292/

Необходимо также сопоставить «Марш шахтеров» с написанной в том же году песней «Запомню, оставлю в душе этот вечер…», где лирический герой выступает в образе диспетчера поездов: «Вот вагонетки, душу веселя, / Проносятся, как в фильме о погонях» = «Своё я отъездил, и даже сверх нормы. / Стою, вспоминаю, сжимая флажок, / Как мимо меня проносились платформы / И реки с мостами, которые сжег» [1461] . Упомянем и черновик «Песни про попутчика»: «Жизнь, как поезд товарный, проносится» (АР-5-14), — который опять же имеет сходство с песней «Счетчик щелкает»: «А жизнь мелькает, как в немом кино».

1461

Мотив сжигания мостов уже встречался в «Песне самолета-истребителя» (1968): «Убит он! Я счастлив, лечу налегке, / Сейчас все мосты сожгу» /2; 385/, - однако через год он сменится на противоположный: «Вы мосты не жгите за собою, / Вы не рушьте карточных домов, — / Бог с ними совсем, кто рвется к бою / Просто из-за женщин и долгов!» («У меня долги перед друзьями…»). Появится он и в стихотворении «Неужели мы заперты в замкнутый круг?» (1972): «Не сожгу кораблей, не гореть и мостам».