Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

В контексте фильма песня говорит о вторжении фашистских войск на территорию СССР. Однако вполне очевидно, что она имеет современный подтекст, как и другие военные песни Высоцкого: «.. из-за этого я так много писал о войне. Но всё равно не обманывайтесь. Песни эти — современные, написанные для людей, большинство из которых тоже знают о войне только по рассказам, по фильмам, по книгам. Но они всё равно обязательно имеют современную подоплеку» [435] ^{[436] [437] [438]} . К тому же в песне «У нас вчера с позавчера…» нет никаких военных реалий, и это неслучайно.

435

Калининград, Дворец спорта «Юность», 22.06.1980.

436

Темные публичные выступления «Про карточную игру» и «Пойдет у нас на лад» (оба — 1967).

437

Белорусские страницы-129. Марина Влади. Владимир, или Прерванный полет (без ретуши) / Перевод Н.К. Кулаковой. Минск, 2013. С. 29.

438

Пользуясь случаем, приведем выразительный эпизод, случившийся в конце 1960-х в доме писательницы Ариадны Громовой: «Маленькая квартира с книжными полками вместо стен и перегородок была большим домом Фантастики. Там встречались громовой Аркадий Стругацкий и тихий Евгений Войс-кунский; туда примчался из театра Высоцкий, чтобы спеть Станиславу Лему, — прошло двадцать лет, а я еще помню, что он пел. “Истопи мне баньку по-белому” и “Охоту на волков”. Он был очень болен, петь ему было нельзя, и он спел всего две песни, и непроницаемый европеец, пан Станислав Лем, закрылся рукой и заплакал» (Мирер А. Наперекор судьбе // Советская библиография. М., 1990. № 6. С. 44).

Итак, если предположить, что карточные шулера являются олицетворением советской власти, то возникает, во-первых, параллель с «Куплетами кассира и казначея» (1974): «Они давай хватать тузы и короли! <…> Шла неравная игра — одолели шулера…» /2; 51/ = «Мы — дружки закадычные. / Любим хвать и похвать, — / Сядем в карты играть. / Только чур на наличные! / Только чур мухлевать!» /4; 194/ («хватать» = «хвать и похвать»; «тузы и короли» = «карты»; «шулера» = «мухлевать»); а во-вторых, становится очевидной метафоричность всей сюжетной линии песни. Соответственно, героям песни (так же как в «Пике и черве») было невозможно отказаться от игры, поскольку необъявленной ставкой была их жизнь.

Сначала они были так шокированы поведением своих противников, что те успели выиграть кон: «Шла неравная игра — одолели шулера, / Карта прет им, ну а нам — пойду покличу! / Зубы щелкают у них: видно, каждый хочет вмиг / Кончить дело и начать делить добычу».

Но, несмотря на неудачи, герои не собираются сдаваться: «Только зря они шустры — не сейчас конец игры! / Жаль, что вечер на дворе такой безлунный!.. / Мы плетемся наугад, нам фортуна кажет зад, / Но ничего — мы рассчитаемся с фортуной!»

И действительно, песня завершается настроем на конечную победу: «Мы плетемся наугад, но пойдет у нас на лад. <…> И нам достанутся тузы и короли!»2¹⁰. Через год этот настрой встретится в «Марше аквалангистов»: «Победу отпраздновал случай, — / Ну что же, мы завтра продолжим!».

Позднее карточные образы перейдут в песню «Погоня» (1974), где лирический герой «во хмелю слегка лесом правил», а потом «вокруг взглянул, и присвистнул аж: / Лес стеной впереди — не пускает стена, / Кони прядут ушами — назад подают. / Где просвет, где прогал? Не видать ни рожна! / Колют иглы меня — до костей достают».

Кони чувствуют неладное и пытаются повернуть назад, и есть из-за чего, поскольку «лес стеной» является олицетворением советской власти. В принципе, это та самая «ватная стена», о которой часто говорил Высоцкий: «…настоящий ужас был от каждодневного, повторяющегося, превратившегося в привычку давления, жертвами которого были люди, пытавшиеся пробиться сквозь “ватную стенку”, как ты сам это называл, от бессилия сказать правду о чиновнике, от которого зависит часто не только твоя карьера, но и личная жизнь, и свобода слова»211.

В «Погоне» из леса выбегают волки, под которыми угадываются псы из «Охоты на волков», и нападают на лирического героя: «Коренной ты мой, выручай же, брат! / Ты куда, родной, почему назад?! / Дождь, как яд с ветвей, недобром пропах. / Пристяжной моей волк нырнул под пах!».

И если в «Охоте на волков» лирический герой в образе волка убегал от преследования власти (псов и егерей), то здесь он, человек, убегает от той же власти, но уже представленной в образе волков. Так что в образном плане «Погоня» — это «Охота на волков» наоборот212.

Лирический герой — в отчаянии и в гневе на себя за то, что не смог предвидеть опасность: «Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза! [439] ^[440] / Ведь погибель пришла, а бежать — не суметь! / Из колоды моей утащили туза, / Да такого туза, без которого — смерть!». Очевидно, что у лирического героя «утащили» туза червей, причем туза козырного, что можно интерпретировать как лишение его какого-то главного козыря, то есть того, что защищало его, делало неуязвимым: скорее всего, речь идет о неожиданности нападения. Косвенное подтверждение этому находим в других произведениях: «Зря пошел я в пику, а не в черву» /1; 126/, «Считал, что черви козыри» /2; 121/, «О, да, я выпил целый штоф / И сразу вышел червой» /2; 101/, «Я говорю себе, что выйду червой» /2; 279/, «У профессиональных игроков / Любая масть ложится перед червой» /5; 124/, «Но козырь — черва и сейчас» /5; 245/. Да и в «Песне Сашки Червня» (1980) фамилия «Червень» напоминает черву.

439

Ср. с автохарактеристикой одной из героев киносценария «Венские каникулы» (1979) по имени Владимир: «Извини… — с трудом произносит он. — Я дурак… Я просто пьяный дурак…» /7; 435/.

440

Москва, у Высоцкого, запись для К. Мустафиди, ноябрь — декабрь 1973.

В отличие от песни «У нас вчера с позавчера…», которая кончается оптимистически («Но все равно четыре масти, / И нам достанутся тузы и короли!»), в «Погоне» у лирического героя «утащили» козырного туза (причем утащили те же самые карточные шулера), и он не видит спасения: «Ведь погибель пришла, а бежать — не суметь!». Но кони выносят его и на этот раз, то есть, говоря словами «Сентиментального боксера», он «едва ушел».

Некоторые мотивы из песни «У нас вчера с позавчера…» перейдут в «Песню Рябого» (1968), написанную для фильма «Хозяин тайги» и посвященную, казалось бы, совсем другой теме, однако повторение сюжетной линии говорит об обратном: «Козырей в колоде каждому хватало» = «Считал, что черви — козыри»; «Вместе пили, чтоб потом начать сначала. / И вот явились к нам они — сказали “Здрасьте!”» (АР-668) = «Как-то перед зорькою, / Когда все пили горькую <.. > Как вступили в спор чины…» /2; 413/; «И пошла у нас с утра неудачная игра» = «Все дела испорчены» /2; 413/; «…одолели шулера» = «Через час все скорчены» /2; 413/; «И шерстят они нас в пух» = «Челюсти попорчены, / Бюсты переломаны в конец» /2; 413/.

В свою очередь, некоторые мотивы из песни «У нас позавчера с позавчера…» уже встречались в произведениях предшествующих лет — например, в песне «А в двенадцать часов людям хочется спать…» (1965): «Мы им скажем: “Молчать! Просим нам не мешать» (АР-5-44) = «Не мешайте и не хлопайте дверями». В обеих песнях герои выступают в маске уголовников (воров и карточных игроков) и используют одинаковое восклицание: «Ох, и крупное дело, да нету в нем толку» (АР-5-46) = «Видно, каждый хочет вмиг / Кончить дело и начать делить добычу. / Ох, как явились к нам они — сказали “Здрасьте!”»2^м; действие происходит поздно вечером или ночью: «А в двенадцать часов людям хочется спать…» = «Жаль, что вечер на дворе — такой безлунный»; и фигурирует старуха: «И к тому же артистке — лет примерно под триста» (АР-5-44) = «Мы в потемках наугад — нам фортуна кажет зад, / Ничего — мы разберемся со старухой!» (АР-6-68).

Еще раньше маска вора встречалась в песне «Город уши заткнул…» (1961): «Потому что я вышел сегодня на “скок”», — а в черновиках песни «У нас вчера с позавчера…» герои тоже заявят о себе как о представителях блатного мира: «Шла неравная игра — одолели фраера» /2; 353/.

В обеих песнях встречается мотив питья: «А потом — до утра можно пить и гулять» /1; 31/ = «Вместе пили, чтоб потом начать сначала» /2; 353/. Помимо того, герои одинаково называют своих врагов: «И спокойно уснуть, чтобы не увидать / Во сне кошмары, мусоров и нары» /1; 31/ = «Счастье прет им, как легавые на кичу!» /2; 353/. И заканчиваются песни тоже одинаково — саркастическим «прощанием» героев: «Спите, граждане, в теплых квартирках своих. / Спокойной ночи! До будущей субботы!» = «Может, мы еще возьмем, да и всё свое вернем, / А тогда и попрощаемся на славу» /2; 353/.

***

Следующее произведение, посвященное карточное теме, — «Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты…» (1975): «Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты. / Даже в самой невинной игре / Не давай заглянуть себе в карты / И до срока не сбрось козырей».

Последняя строка явно написана по опыту наброска 1973 года: «Один смотрел, другой орал, / А третий просто наблюдал, / Как я горел, как я терял, / Как я не к месту козырял».

Следующая же строфа: «Отключи посторонние звуки / И следи, чтоб не прятал глаза, / Чтоб держал он на скатерти руки / И не смог передернуть туза».
– содержит отсылку к «Погоне» (1974), где лирический герой в отчаянье кричал: «Из колоды моей утащили туза, / Да такого туза, без которого смерть!». Здесь уместно вспомнить стихотворение «Жил-был один чудак…» (1973): «Он в карточной игре / Зря гнался за игрой — / Всегда без козырей / И вечно без одной».
– то есть без того же козырного туза (поэтому в стихотворении «Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты…» у строки «Отключи посторонние звуки» имеется вариант: «Не давай ему козыря в руки» /5; 335/). А в процитированных выше «Куплетах кассира и казначея» (1974) представители власти сами признавались в том, что за ними нужно следить: «Сядем в карты играть, / Только, чур, на наличные, / Только, чур, мухлевать. / Вот я — начальник касс, / Я вроде кассоглаз, / Хотя за мной-то как раз / И нужен бы глаз да глаз» (АР-11-166).