Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Оба появляются со спины и бесшумно: «Вдруг сзади тихое шептанье раздалось» = «Кто там крадется вдоль стены, / Всегда в тени и со спины? / Его шаги едва слышны. — / Остерегитесь!» (тут же вспоминаются «Песня автомобилиста», «Песенка про Кука» и «Мои похорона»: «И вот, как языка, бесшумно сняли / Передний мост и унесли во тьму», «Вошли тихонько, почти без звука», «И тихонько под шумок / Надкусил мне вену»; АР-13-34).

Оба сентиментальны: «Мы гоняли чаи, / Вдруг палач зарыдал» = «Когда он пьет, тогда слезлив»: берут на жалость свои жертвы: «Он попросил: “Не трожьте грязное белье, / Я сам к палачеству пристрастья не питаю, / Но вы войдите в положение мое — / Я здесь на службе состою, я здесь пытаю”» = «Скребется жалобно, стучит, / То вдруг о помощи кричит / За поворотом» (АР-6-178); и предлагают им выпить: «Он врал, что истина в вине» = «Не лучше ль чаю или огненный напиток?».

Для обоих характерен черный цвет: «Он сбросил черное, я взвыл и лег ничком» (АР-16-188) = «Глаза его черны, пусты, / Как дуло кольта!» /5; 417/; и оба носят маски: «Противен мне безвкусный черный ваш наряд, / Всё шутовской и не зловещий маскарад» (АР-16-188) = «Он носит с черепом кольцо, / И маска врезана в лицо» /5; 418/.

Много общих мотивов содержится также между «Палачом» и «Гербарием» (1976), в котором вновь представлена своеобразная вариация тюрьмы-несвободы. И поэтому в черновиках этой песни лирический герой, будучи прикованным к доске, описывает свое поведение так же, как и в основной редакции «Палача», где говорит о будущей казни: «Я злой и ошарашенный / На стеночке вишу. <.. > Все надо мной хихикают, IЯдрыгаю ногой» (АР-3-20) = «Ах, прощенья прошу, — / Важно знать палачу, / Что, когда я вишу. / Я ногами сучу».

Если в «Гербарии» герой «тянулся, кровью крашенный <…> Я злой и ошарашенный…». то и в ранней редакции «Палача» он предстанет в таком же виде: «Я в тот момент был весь кровав, взъярён и страшен <…> Я был настолько этим жестом ошарашен…» (АР-16-188). В первом случае герой оказывается ошарашенным из-за того, что его заключили в гербарий, а во втором — из-за появившегося палача, который неожиданно проявил к нему заботу.

В черновиках «Гербария» лирический герой сетует: «Мне с нервами не справиться» (АР-3-6). Поэтому палач ему рекомендует: «При ваших нервах и при вашей худобе / Не лучше ль чаю или огненный напиток?».

В «Гербарии» власть хочет заставить героя «пресмыкаться… вниз пузом, вверх спиною. / Вот и лежу расхристанный…», и в «Палаче» он тоже «взвыл и лег ничком» (АР-16-188). Причем мотив воя встречается и в другом варианте, где герой пытается пробить лбом стену: «Я в отчаянье выл, грыз запястья в тщете» /5; 474/, - а в «Гербарии» так ведут себя уже все обитатели гербария: «Когда в живых нас тыкали / Зоологи иголками <.. > Мы вместе выли волками» (АР-3-14).

Еще одно сходство в лексике: «Ну хоть бы кто-то, знающий, / Дощечку перебил» (АР-3-13) = «Ну хоть бы крюк, ну хоть бы верный ржавый гвоздь» (АР-16-190).

Между тем в «Гербарии» некоторые насекомые хотят сделать лирического героя «своим»: «Паук мне набивается / В приятели-знакомые» (АР-3-6). Похожая ситуация возникнет и в концовке «Палача»: «Он пожелал мне доброй ночи на прощанье, / Согнал назойливую муху мне с плеча».

Но герой не желает сливаться с обитателями гербария и быть казненным: «Я не желаю, право же, / Чтоб трутень был мне тесть!» = «Я кричу: “Я совсем не желаю петлю!”»/5; 474/.

Создателей гербария он называет «мучителями», а палачей — «душегубами»: «Мучители хитры» (АР-3-14) = «Я ненавижу вас, паяцы, душегубы!» (АР-16-188).

В гербарии герой устраивает «скандал» и вырывается на свободу: «Скандал потом уляжется, / Зато у нас все дома». Поэтому палач будет ему жаловаться: «Дескать, жертвы мои / Все идут на скандал». И именно так «шел на скандал» лирический герой в «Диагнозе»: «Задаю вопрос с намеком, то есть лезу на скандал». А впервые этот мотив возник в «Зарисовке о Ленинграде», где автор вывел себя в образе Сани Соколова, который «пел немузыкально, скандалил».

И, наконец, еще одно произведение за тот же период, имеющее самые тесные связи с «Палачом», — это «Конец охоты на волков» (1977 — 1978).

Если лирического героя готовится казнить палач, то волков убивают стрелки. Поэтому на вопрос «“Как жизнь?” — спросил меня палач» герой отвечает: «Да так себе» (АР-11-65). А в «Конце охоты» он скажет: «Чтобы жизнь улыбалась волкам — не слыхал». Отсюда и другая перекличка: «Спросил бы лучше он, как смерть, — за час до казни» = «Вот у смерти — красивый, широкий оскал / И здоровые, белые зубы».

Палач назван мудрейшим, а стрелки премудрыми: «Мы попели с мудрейшим из всех палачей» (АР-16-192) = «Ах, люди, как люди, премудры, хитры» (АР-3-26).

Совпадает и облик героя: «Я в отчаянье выл» /5; 474/ = «Вожака различили по вою» (АР-3-23); «Я нахально леплю, / Сам себя сатаня» (АР-16-192) = «Улыбаюсь я волчьей ухмылкой врагу»; «Я в тот момент был весь кровав, взъярён и страшен» (АР-16-188) = «Кровью вымокли мы под свинцовым дождем». Таким же он представал в песне «Ошибка вышла»: «Кровоточил своим больным / Истерзанным нутром», — поскольку подвергался издевательствам со стороны власти, а в «Палаче» он оказался окровавленным в результате борьбы с этой самой властью — «стеной», — о которую он «разбил лицо и члены». Этот же мотив находим в других произведениях: «И горлом кровь, и не уймешь» («История болезни»), «Костер, зажженный от последней спички, / Я кровью заливал своей, и мне хотелось выть» («Летела жизнь» /5; 492/; а выл лирический герой и в «Палаче»: «Я в отчаянье выл, грыз запястья в тщете» /5; 474/; и в обоих случаях он оказывался беззубым: «Мы дыры в деснах золотом забили» = «Я стукнул ртом об угол нар и сплюнул зубы»; АР-16-188), «И кровиночка моя / Полилась в бокалы» («Мои похорона»), «Льют кровинку, хоть залейся!» («Разбойничья» /5; 362/), «Сколь крови ни льется — / Пресный всё лиман» («Песня инвалида»). Поэтому в стихотворении «Новые левые — мальчики бравые…» поэт подведет итог: «Знаю, что власть — это дело кровавое». Да и сами представители власти говорят о себе: «Тогда играют / Никем непобедимые “Медведи” / В кровавый, дикий, подлинный футбол» («Марш футбольной команды “Медведей”»).

И в «Палаче», и в «Конце охоты» герой заявляет о своей ненависти к врагам: «Но ненавижу я весь ваш палачий род» = «Вы собаки — и смерть вам собачья!». А эти враги появляются одинаково: «Люди с делом пришли и с собой принесли / Всё для казни, для пытки, для порки» /5; 474/ = «Появились стрелки, на помине легки, — / И взлетели “стрекозы” с протухшей реки <…> Эт<у> бойню затеял не бог — человек» [2386] ^[2387] («Люди… пришли» = «Появились стрелки»; «казни» = «бойню»).

2386

Добра! 2012. С. 265.

2387

Подобное заговаривание напоминает песню «Про сумасшедший дом» (1965), где лирический герой просит: «Забрать его, ему, меня отсюдова!».

В обоих случаях герой предстает одиноким — в «Палаче» он говорит: «Я почти раздавил свой неострый кадык, / Когда в келью вошел этот милый старик» /5; 474/, - а в «Конце охоты» после окончания бойни он также оказывается в одиночестве: «Я волк одинокий, по лесу плутая, / Я вою, собратьев своих созываю» (АР-3-35).

Поэтому герой говорится о своем бессилии что-либо изменить: «Я ему, я его, только что я могу?»746 /8; 400/ = «Что могу я один? Ничего не могу!» /5; 213/. К тому же его физическое состояние после того, как он «об стену разбил лицо и члены» и пережил бойню волков, оставляет желать лучшего: «Я стукнул ртом об угол нар и сплюнул зубы» (АР-16-188), «Чтоб не стать мне собачьей добычей гнилой…» /5; 474/ = «Собаки — участники глупой игры» (АР-3-23), «Обнажаю гнилые осколки» /5; 213/ («сплюнул зубы» = «осколки»; «собачьей» = «собаки»; «гнилой» = «гнилые»).

После того, как палач проявил к нему заботу, герой говорит: «Я был подавлен этим жестом, ошарашен» (АР-16-18 8). А в «Конце охоты» во время бойни так поведут себя все волки, включая лирического героя: «Я скакнул было вверх, но обмяк и иссяк» /5; 535/, «Ошалевшие волки припали к земле» (АР-3-29).

Если в ранней редакции «Палача» лирический герой «сразу смолк и шмыгнул носом, как дитя» (АР-16-188), то и в черновиках «Конца охоты» он «тоже к снегу припал и притих, и ослаб» [2388] ^{[2389] [2390]} . А основная редакция песни: «Тоже в страхе взопрел и прилег, и ослаб», — вновь находит соответствие в «Палаче»: «И исчез к палачу / Неоправданный страх» (СЗТ-2-468, С4Т-3-293), «Он сказал мне: “Приляг…”»/5; 139/.

2388

Добра! 2012. С. 265.

2389

Там же.

2390

Там же. С. 266.