Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Встречается маска пирата и в «Песне попугая» (1973), которая также обнаруживает удивительные параллели с песней «Про любовь в каменном веке»: «Я ей дом оставлю в Персии» = «Я гордо сидел на персидских коврах» (АР-1-138); «Он исторг из уст проклятия» = «“Карамба!”, “Коррида!” и “Черт побери!”»; «Мне ж рабы в лицо хихикают!» = «Продал меня в рабство за ломаный грош».

Решившись на развод, Марк-патриций заявляет: «Я нарушу все традиции», — что повторяет характеристику действий Жирафа из черновиков «Песенки ни про что, или Что случилось в Африке» (1968)43: «Пусть Жираф был неправ, / Все законы поправ, / Но кто-то крикнул из ветвей: / “Долой неравенство зверей!”» /2; 398/. Причем в основной редакции ликвидировать неравенство призывал не попугай, а сам Жираф: «Нынче в нашей фауне равны все пороговно!». А попранием законов в семейной жизни занимается и главный герой песни «Про любовь в каменном веке»: «Я первый из людей вступаю в спор [2466] ^{[2467] [2468]} , / Поправ законы, первый на земле, / А ты берешь мой каменный топор — / Я высеку тебя не на скале» /2; 471/. Позднее этот мотив будет развит в «Песне автомобилиста (1972): «Я в мир вкатился, чуждый нам по духу, / Все правила движения поправ». Другие его вариации встречаются в «Песне самолета-истребителя» (1968): «Запреты и скорости все перекрыв, / Я выхожу из пике!»; в черновиках «Охоты на волков» (1968): «И я прыгаю через запрет» (АР-17-152); и в черновиках «Горизонта»: (1971): «Я прибавляю газ до исступленья / В местах, где ограничено движенье» (АР-3-112), — то есть там, где действует запрет. Точно так же герой собирается «прибавить газ» в черновиках «Лекции о международном положении» (1979): «Эх, мне б сейчас / Залить до глаз / Отечественных вин / И дать на полный газ — / Аж до Афин!» (С4Т-3-278); в «Песне о двух красивых автомобилях» (1968): «…И, врубив седьмую скорость, / Светло-серый лимузин / Позабыл нажать на тормоз»; и в песне «В день, когда мы поддержкой земли заручась…» (1973): «Он увидел, что траулер встал на винты, / Обороты врубив на предел».

2466

О мотиве доминирования лирического героя и его стремлении быть первым уже говорилось в главе «Тема пыток» (анализ стихотворения «Он вышел — зал взбесился…», с. 756).

2467

Цит. по: Малинин А. «Абдулов Сева… в Ефремове чуть было не погиб…» // Горизонт [журн.]. Тула, 1996. Специальный выпуск. № 1(8). Сент. С. 13.

2468

Тарасенко В. «Мы с тобой еще увидимся…» // Вагант-Москва. 1999. № 4–6. С. 56.

Если в песне «Про любовь в каменном веке» лирический герой говорит: «Я первый из людей вступаю в спор, / Поправ законы, — первый на земле» /2; 471/, - то и в «Конце охоты на волков» он признается: «Я был первым, который ушел за флажки / И всю стаю увел за собою» (АР-3-22). Именно это и произошло в первой серии волчьей дилогии — «Охоте на волков», — где герой тоже попрал законы: «Волк не может нарушить традиций <…> Я из повиновения вышел / За флажки — жажда жизни сильней!».

Разумеется, нарушать запреты любил не только лирический герой Высоцкого, но и сам поэт. По воспоминаниям фельдшера Владимира Мартынова, в сентябре 1977 года Высоцкий посетил Тульскую областную больницу, где лежал его друг Всеволод Абдулов, попавший в аварию, и при этом его «Мерседес» «стоял в самом центре площади перед главным входом в больницу, прямо под знаком “Стоянка запрещена”»/⁵. Сравним: «На табличке “Говорите тихо!” / Я второго слова не прочту» («Нараспашку — при любой погоде…», 1970). Данную цитату можно перефразировать и следующим образом: «На табличке “Стоянка запрещена” / Я второго слова не прочту».

Ну а если добавить к этому, что одинаковыми характеристиками наделяются Жираф («Все законы поправ»), Марк-патриций («Я нарушу все традиции») и главный герой песни «Про любовь в каменном веке» («Поправ законы — первый на земле»), то нетрудно будет сделать вывод: все эти персонажи являются авторскими масками (кроме того, черновой вариант реплики Марка-патриция напоминает слова героя в «Нинке-наводчице»: «А мне плевать — мне очень хочется!» /1; 103/ = «Наплевать мне на традиции» /2; 473/; оба героя «плюют» на общественное мнение, демонстрируя свою независимость, так же как и сам поэт в одном из интервью 1976 года: «А как Хрущев отреагировал на песню о Насере? — А никак. Я не знаю. И знать не хочу. Пишу, пою — и наплевать, кто, что, где и как..»46).

Марк-патриций говорит про свою жену и ее «сестру-мегерочку»: «Мне не справиться с обеими», — а в песне «Про любовь в каменном веке» герой признаётся: «Пять бы жен мне — наверное, / Разобрался бы с вами я, / Но дела мои — скверные, / Потому — моногамия».

Об этих же неполадках с женой говорится в «Лукоморье» (1967), но в более завуалированной форме: «.Леший запил, захандрил» (АР-8-124) = «Дую горькую с плебеями» /2; 191/, «Из печали скоро выйду я!» /2; 473/; «Ты ж жалеешь мне рубля — ах, ты, тля\» = «Без души она, без сердца… И…» /2; 473/, «Ста ругать свою супружницу / Выраженьями плебейскими» (АР-7-10). Причем если Леший называет лешачиху тля, то Марк-патриций говорит: «В общем, злобствует, как фурия». И оба начинают поносить своих жен, приняв дозу алкоголя: «Леший как-то недопил» = «Кассий Лютий, выпив кружицу / Золотого мавританского…» (АР-7-10).

Можно проследить также буквальные совпадения между «Семейными делами в древнем Риме» и «Диалогом у телевизора», у которого имеется уникальный вариант исполнения: «Мои друзья — моя компания. / И если пьют — так на свои! / Всё время недопонимание, / Уйду я, Зина., из семъи\»А.

Данное исполнение Высоцкий предварил таким комментарием: «Песня называется “Зарисовка”. Дело происходит в цирке». В таком свете становится понятным прозвучавший здесь вариант: «А на тебя, гляди-кось, Зин, / С галерки зыркает грузин. / Пойдешь, пойдешь ты в магазин?! / Подвинься, Зин!». А на одной из фонограмм автор объявил песню следующим образом: «Так она и называется — “Диалог у телевизора” или “Диалог в цирке” — кто как хочет, кому как удобней» [2469] ^{[2470] [2471]} .

2469

Москва, Всесоюзный научно-исследовательский, проектно-изыскательский и конструкторско-технологический институт оснований и подземных сооружений (НИИОСП) им. Н.М. Герсеванова Госстроя СССР, 27.05.1973.

2470

Минск, БелНИИгипросельстрой, 30.08.1979; 2-е выступление.

2471

Москва, НИИОСП, 27.05.1973.

А что касается сетования Вани из «Диалога у телевизора»: «Всё время недопонимание, / Уйду я, Зина, из семъи\», — то не напоминает ли оно жалобы Марка-патриция: «Эх, с почтенною Матреною /Разойдусь я скоро, братия!»? И дальше речь идет о том же «недопонимании»: «Она спуталась с поэтами, / Помешалась на театрах, / Так и шастает с билетами / На приезжих гладиаторов». Кстати, разойтись со своей женой на почве «недопонимания» хотел и главный герой песни «Про любовь в каменном веке»: «Клянусь, я прогоню тебя домой» (АР-7-5), «Не нравится — так можешь хоть сейчас / Обратно к своей матери идти» (АР-7-7).

Если Марк-патриций «пил нектар большими дозами / И ужасно нанектарился», то и Ваня тоже прилично выпивает: «“Или орешь, когда не пьян. / Ты что, Иван?” <.. > “А там — друзья, ведь я же, Зин, / Не пью один”». Причем его друзья пьют «хоть поутру, да на свои», и так же пьет лирический герой в других произведениях: «Я сам добыл и сам пропил» («Я в деле»), «Я один пропиваю получку / И плюс премию в каждый квартал» («Я был слесарь шестого разряда…»), «Вот я выпиваю, потом засыпаю…» («Приехал в Монако какой-то вояка…»), «Выпью бочку водки / За один присест» («И не пишется, и не поётся…»).

Ваня говорит о подругах своей жены: «От этих скучных образин / Дуреешь, Зин». А вот как Марк-патриций описывает свою жену и ее сестру: «В общем, злобствует, как фурия, / Поощряема сестричкою. <.. > Пусть берет сестру-мегерочку».

Ваня говорит Зине, чтобы она не смела плохо отзываться о его пьяной родне: «Сама намазана, прокурена, / А всё туда же — обсуждать»4‘9 Похожим образом высказывался герой песни «Про любовь в каменном веке»: «Выгадывать не смей на мелочах, / Не опошляй семейный наш уклад!» (а в черновиках: «Не хнычь и прекрати ненужный спор»; АР-7-4). Поэтому оба хотят, чтобы их жены замолчали: «Молчи, не вижу я тебя в упор» = «Уж ты бы лучше помолчала бы»; и даже угрожают им: «Смотри, тебя я в жертву принесу» (АР-7-8) = «Гляди, дождешься у меня!», — в том числе избиением: «Ну что глядишь? Тебя пока не бьют» = «Кто мне писал на службу жалобы: дескать, пьет, бьет и не приходит, а?» [2472] (другие варианты исполнения: «Кто мне

2472

Минск, БелНИИгипросельстрой, 10.06.1979.

писал на службу жалобы, а? Дескать, пьет, бьет и не приходит?» [2473] , «Что, мол, пьет, мол, бьет?.. Не ты? Да я же их читал!»5 [2474] ).

Обращают на себя внимание и другие совпадения: «Послушай, где мой каменный топор?» (АР-7-4) = «Послушай, Зин, не трогай шурина»; «Куда уж мне — я грубый» (АР-7-6) = «Ты, Зин, на грубость нарываешься»; «Позоришь перед племенем меня» (АР-7-10) = «К тому же эту майку, Зин, / Тебе напяль — позор один»; «Ведь ты зубами щелкаешь, сидишь. / Нельзя из людоедок брать жену!» /5; 471/ = «А у тебя подруги, Зин, / Всё вяжут шапочки для зим, / От ихних страшных образин / Дуреешь, Зин!»5 [2475] ^[2476] ; «Ты даже не могла купить камней — / Сказала, что камней не привезли» (АР-7-10) = «Сгоняла б лучше в магазин»54

2473

Навои, ДК «Фархад», 27.07.1979.

2474

Коломна, ДК им. Ленина, 29.06.1976.

2475

Москва, у Высоцкого, запись для К. Мустафиди, ноябрь 1973.

2476

Целый ряд фонограмм — например, концерт в Государственном центральном театре кукол (декабрь 1973).

Наконец, если в ранней песне из-за поведения жены героя власти хотят вызвать его «на ковер», то в поздней его вызывает начальство из-за жалоб, которые писала на него жена: «Старейшины собрались на совет / И, вероятно, вызовут меня» (АР-7-10) = «Сама ж в профком писала жалобы. / Что нет? Когда я сам читал» [2477] (ср. этот же мотив в черновиках «Баньки по-черному», 1971: «Ты ж сама донос писала на меня»; АР-14-105).

В песне «Про любовь в каменном веке» герой говорит жене: «Разбаловалась ты в матриархат», — что напоминает комментарий, которым Высоцкий часто предварял исполнение песни «Она была в Париже»: «…она посвящена такой женщине, которая часто уезжает в заграничные командировки. А он — нет. Ну и, в общем, это направлено против излишней эмансипации женщин. Это остросоциально направленная песня,» [2478] . Да и сама жена героя признаёт, что она «разбаловалась»: «Мол, я ездой по миру / Избалована и изнежена» («Мы с мастером по велоспорту Галею…»).

2477

Москва, у Высоцкого, запись для К. Мустафиди, ноябрь 1973.

2478

Москва, Радиотехнический институт АН СССР, январь 1968.