Энеата. Воин и Солнце

Окинув лагерь внимательным взглядом, Асахир прищурился, остановив взор на лекарской палатке, которую сворачивали двое воинов.

– Таллис! – зычно позвал он, не увидев лекаря среди других людей.

Ответа не последовало. Асахир, остановив пробегавшего мимо сотника, спросил у того:

– Где Таллис?

Сотник только развел руками и сказал, что прошлый раз видел юношу утром, а позже не подходил к его шатру.

– Быстро найдите Таллиса и маленькую асу! – грозно рявкнул военачальник, отталкивая неудачно подвернувшегося на пути воина, торопившегося куда-то по своим делам.

Приказ быстро был подхвачен несколькими воителями, и спустя несколько мгновений стало ясно, что последним Таллиса видел один из стражей.

– Он проходил вместе с девушкой вот тут, – сообщил стражник и показал на место в тени колючих зарослей. – Прямо вот-вот, за пару мгновений, как отдали приказ собраться. Но я только мельком видел, мне же в другую сторону смотреть надо.

Появившееся в глазах идшарского военачальника волнение быстро сменилось яростью, когда раздался возглас:

– Повелитель! Таллис здесь!

Обернувшись в сторону кричавшего, Асахир увидел и плетущегося следом Таллиса, потиравшего сонные глаза. Опасения за юного лекаря уступили место злобе.

– Ну и где девчонка, за которой тебе было велено следить?.. – холодно процедил Асахир.

– Повелитель, – испуганно пробормотал Таллис. – Я следил, следил, а потом… не знаю, что случилось, я…

– Заснул? – подсказал Асахир.

– Нет, я… Нет, она, наверное, заколдовала меня, я не спал, повелитель!..

– Тебе повезло, Таллис, что у меня не слишком много лекарей, – с трудом сдерживаясь, чтобы не прибить юнца на месте, Асахир развернулся и позвал: – Азмар, Хатор! Прочешите скалы в сторону Эрисума. Тэму! В сторону Арка!

На последок бросив сердитый взгляд на побелевшего от страха молодого лекаря, Асахир зашагал в сторону стоявших поодаль сотников.

Она уже и сама пожалела, что сбежала.

Обмануть Таллиса, чтобы он проводил её к краю лагеря, было несложно. Как и заставить его поддаться чарам и уснуть. Скрыться от глаз дозорных – тоже. Но Эне корила себя, что не могла додуматься подождать с побегом до вечера.

Дневное солнце пекло непокрытую голову, жар от сухой почвы и успевших раскалиться после полудня камней доводили Эне до безумия. Девушка всегда с трудом выносила местную погоду даже в тени города и садов, а здесь, посреди выжженной земли с редкими чахлыми кустами, теряла рассудок. Кровь стучала так, что Энеата, казалось, слышала её, дыхание сбилось, а кожа горела пламенем. Испытания солнцем хватило бы девушке вполне. Но чары, призванные ею, добавляли новых терзаний.

Хурсан всегда предупреждал об этом. Хоть молва и людское мнение действительно волновали старого целителя, главной причиной, по которой Энеате строго запрещалось колдовать, была сама Энеата. Юная и неопытная волшебница, обладавшая слишком могущественным даром, с трудом могла справиться с ним…

Сила переполняла её, требуя выхода. Энеате страстно желалось обрушить скалы, поджечь и без того несчастный сухостой, призвать яростный ветер, что ураганом снёс бы всё на своём пути, или ледяной дождь, что мог бы покорить эту ужасную, нестерпимую жару…

Сдерживаться было всё труднее, как и пытаться думать о другом. Девушка была уверена, что дома будет в безопасности – как бы ни стремился эсин Арка выразить свою дружбу Идшару, выдать свободную горожанку, дочь известного и уважаемого человека, он бы не посмел, опасаясь гнева собственного народа. Но будет ли в безопасности сам Арк, если Эне придёт туда сейчас, из последних сил сражающаяся с самой собой – девушка сомневалась.

Сады и поля Арка, окружавшие светлые стены города зелёным кольцом, раскинулись впереди. Сверканием и блеском манила синяя лента Великой Реки. Оставалось совсем немного. Ещё небольшое усилие, последний рывок. Но надежда, что Энеата сможет дойти, становилась всё слабее. Сил бежать давно не было.

Девушка еле волочила путавшиеся ноги, пошатывалась, прикрывая голову остатком изорванной сумки, отмахивалась от мерещившихся перед потемневшим взором мух и еле справлялась с одышкой. Увидев рядом более-менее высокий куст, способный дать хоть немного тени, Энеата из последних сил добрела до него и рухнула на горячую, но хотя бы не раскалённую, как везде вокруг, почву. Асу хотелось прикрыть измученные ярким светом и поднимавшим колючий песок ветром глаза хотя бы на мгновение, но она боялась лишиться сознания и лишь всё шире распахивала веки. Флягу с водой Эне отдала Нунне и сейчас безнадежно пыталась хотя бы облизнуть иссохшие и облезшие губы. Оглядев покрасневшую кожу на руках, Эне недовольно нахмурилась и в бессильной злобе стукнула ладонью по земле. Надеясь облегчить дыхание, развязала слишком туго затянутый поясок. Оставалось лишь уповать, что кто-нибудь из земледельцев выберется на окраины возделанных угодий и додумается посмотреть в эту сторону…

От невыносимого желания выпустить на свободу колдовскую силу юную целительницу освободил обморок.

…Топот и отрывки разговоров доносились издалека, с трудом пробираясь сквозь марево нездорового сна. Из гулкого невнятного шума голоса вскоре превратились в глухие, еле слышные, но внятные слова.

– Без сознания?

– Солнце?

– Ага. Перегрелась.

– Как она вообще живёт с такой бледной кожей?..

– Разойдитесь, олухи! Воды! Кто-нибудь, дайте скорее воды!

– Не ори!

– Да быстрее же!.. Отойди!

Лба коснулась прохладная мокрая тряпка, и Эне шевельнулась с тихим стоном. Кто-то бережно поднял её на руки, но Энеата, едва приоткрыв глаза, поняла, что всё равно ничего не видит. Опустив тяжёлые веки, она вновь провалилась в небытие, напоследок успев услышать:

– Тьма Хеды! Она выглядит гораздо легче, чем есть на самом деле…

Энеате казалось, что прошла пара часов – не больше. Мучительный тяжёлый сон вперемежку с короткими мгновениями полузабытья, в которых мелькали чьи-то голоса, холод мокрой тряпки, прикасавшейся к телу, запах крепких травяных отваров и тоскливое желание скорее заснуть обратно, чтобы избавиться от жара и ужасной тошноты.

Когда Энеата вновь открыла глаза уже в ясном сознании, её взгляду предстали плотно задвинутые тростниковые ставни, украшенные вышитой красной лентой. Эне сама вплела в створку этот тонкий кусок льна, когда наряжала дом к прошлому празднику. Девушка невольно улыбнулась, понимая, что лежит дома в своей постели. Но боль, которой отозвались на эту улыбку потрескавшиеся губы, вернула ей память и ясно дала понять, что этому пробуждению предшествовали настоящие приключения, а вовсе не кошмарный сон.

Повернувшись и приподняв голову, Энеата увидела сидевшую на полу напротив Фазмиру. Та, прислонившись к стене, дремала, сжав в руках небольшое опахало из шёлка. Энеата хотела тихонько встать и взять кувшин со столика у другого окна, но не справилась с измученным телом. С грохотом рухнув на пол, сбила деревянную подставку с пустой глиняной чашкой – разлетевшись на черепки, посуда добавила шума.

Фазмира, встрепенувшись, вскочила и с причитаниями рванулась к Энеате, помогая ей встать.