Эоган О'Салливан

– Хорошо, - сказал Эоган.
– За тобой угощение, за мной - присутствие на нём Ларри О'Донована.

– Что-то я будто где-то слышал это имя, - подозрительно повёл носом старый Шемас.

– Да нет, - заверил его Рыжий Эоган.
– Он только вчера из Оксфорда. И учёная степень, которая приклеилась там к нему, если только её записать, выйдет длиной отсюда до Абердина.

После этого старый Шемас раскошелился на угощение, но с условием, что Эоган уж как-нибудь при нём переведёт разговор на английский и даст возможность Шемасу самолично услышать, насколько бегло Ларри владеет этим поистине удивительным языком.

Угощение вышло на славу. В разгар пьянки в дверях показался Ларри, который остановился у порога и выбил шляпу о колено с целью стряхнуть с неё дождевые капли.

– Well, friend, - обратился к нему Эоган через весь стол, - What are the weather conditions outside? [5]

– From my astronomical investigations, - отвечал Ларри, - I prognosticate that the weather outlook is not hopeful [6] .

5

Ну, друг, как там погодные условия снаружи? (англ.)

6

На основании своих астрономических наблюдений я могу прогнозировать, что перспективы в отношении погоды не внушают надежд (англ.)

– Беглый английский, а?
– подмигнул Эоган хозяину.

– Боже, что за прекрасный язык английский!
– умилённо вторили все.

Сразу после свадьбы Эоган распрощался и спешно тронулся в путь. Выйдя за порог, он, однако, обошёл вокруг дома и влез в окно к Сорхе, где имевшаяся в стене щель позволила ему не только слышать, но и видеть сцену, равной которой не было в мире. После этого он ушёл из этих мест ещё быстрее, чем собирался.

По прошествии двух месяцев Эогану встретился на ярмарке старый Шемас, который тут же оттеснил его к изгороди и крепко взял за горло.

– Go r'eidh, a mhic 'o! [7]– безмятежно сказал Эоган, перехватывая его руку.
– Сбавь обороты. Что случилось?

– Ты, - прошипел старый Шемас, - сказал мне, что этот бездельник говорит по-английски?!

– Спокойно, - сказал Эоган.
– Я сказал тебе, что такого английского, как у него, в Лондоне слыхом не слыхивали, и что сам король Георг понятия не имеет о таком английском. Так от этого я и сейчас не отрекусь, хоть на куски меня режь.

7

Эй, эй, полегче! (ирл.)

* * *

У одного фермера, Патрика Мак Гиллахи, умерла жена. Он подождал с годик и взял себе другую. Ну, и другая умерла. Задумал Падди в третий раз жениться, а священник венчать не хочет: велит принести бумагу от последнего по счёту тестя со свидетельством, что тот не в претензии. А тесть бумаги не дал, потому что мнения о Падди был куда как нехорошего. И вот идёт Падди от тестя в прескверном настроении и видит, что навстречу ему едет Рыжий Эоган на белом коне. Фермер нанял его отвести коня на ярмарку продать, а как конь в тот день не продался, то Эоган ехал на нём обратно неспешным шагом. Слово за слово, Падди рассказал, какая незадача с ним приключилась.

– А тесть свидетельства не дал?
– переспрашивает Эоган.

– Не дал - не то слово! Чуть кочергу об меня не сломал.

– Так я могу написать тебе свидетельство-то, - говорит Эоган, - только с тебя полфунта за работу.

Мак Гиллахи денег жалко, он говорит:

– Ну ты хватил - полфунта! Откуда? У самого нету.

– Ладно, хоть унцию табаку дай, - говорит Эоган, а про себя знает ведь, что деньжата у Падди водятся.

– И табаку нет.

"Вон оно что!
– думает себе Эоган.
– Хорошо же".

– Ладно, - говорит он вслух.
– Так и быть, составлю я тебе этот документ так, по дружбе.

Мигом бумагу и чернильницу достал, на коленке чирк-чирк, - написал свидетельство, скатал в трубочку аккуратно так и отдаёт. Тот, конечно, благодарит, Эоган в ответ - "ничего, ничего, всегда пожалуйста", - на коня обратно запрыгнул и ускакал. Не далее как в тот же вечер Падди приходит к священнику и сообщает ему, что раздобыл самое что ни на есть надёжное свидетельство, так что теперь их можно, мол, венчать без промедления. Святой отец выходит к нему на порог, разворачивает бумагу, щурится - и читает:

Мак Гиллахи Патрик - податель сего,

Взгляните и в шею гоните его.

Двух жён он побоями в гроб уложил

И третьей ручищу свою предложил.

Жену содержать он не может никак, -

С трудом наскребает себе на табак.

Священник схватился за палку, да и вытолкал его из дома вон.

* * *

Лорд Бёркли много лет верой и правдой служил британской короне и был глубоко убеждён, что к юбилею ему причитается ода, воспевающая его подвиги на поле брани. Он велел своему дворецкому расспросить в округе, кто из здешних писак знает своё ремесло более или менее сносно, а главное - может произвести оду на чистом британском английском, а не на этом ужасном непонятном языке, на котором изъясняются местные поэты-невежды. Так в Эльмсхолле появился очаровательный Эоган О'Салливан, с его выжидающим взглядом, дерзкой улыбкой, подлатанными манжетами, - безусловно, кружевными, однако не от природы, а от длительности употребления, - и выбивающейся из причёски рыжей прядью.

Леди Бёркли правильно отреагировала на тёмный взгляд Эогана, быстро сообразив, что ей отлично может пригодиться его помощь при перемотке шерсти, равно как и при выборе сюжета для гобелена. И несмотря на то, что вкус у Эогана оказался практически безупречный, с гобеленом провозились почти до утра.

...Через три дня Эоган, слегка пошатываясь, предстал перед лордом Бёркли, и, покусывая пересохшие губы, зачитал с листка десяток строф, ради которых такая незначительная особа, как он, была допущена в Эльмсхолл. Попутно он наскоро поправлял замявшийся воротник рубахи и старался поменьше демонстрировать расцарапанную щёку.

Лорд Бёркли мигом раздулся, как индюк.

– Э-э-э... Я бы сказал, что панегирик удался. Но всё же вы задИржитесь у нас на пару дней, милейший. На мой взгляд, тут не хватает деталей..., - и лорд Бёркли доходчиво объяснил, какие именно из его доблестей и воинских подвигов Эоган, по его мнению, осветил слишком бегло. Он проговорил с битый час, самодовольно глядя сверху вниз на склонённую рыжую голову Эогана, покорно замершего перед таким корифеем словесности, каким был лорд Бёркли. Впрочем, мыслями Эоган был далеко.

– Э-э... так как насчёт всего этого, любезный? По силам вам это вставить?
– холодно вопросил наконец лорд Бёркли с высоты своих каблуков.

– Если то, что нужно, удачно вставить куда следует, то может получиться очень даже интересно, сэр, - уверенно сказал Эоган, живо представляя себе, что и куда именно он вставит сегодня же вечером.

Доработка оды осуществлялась той же ночью на залитом вином столе в ближайшем пабе под громкий хохот компании, так как Эоган вписывал одно, а вслух добавлял между делом совсем другое и чуть не уморил собутыльников вконец реляциями о подвигах лорда Бёркли на полях сражений. Собственные же подвиги Эогана, носившие более камерный характер, нашли своё место в устном предании, а оно долговечней, чем любые оды.