Эпидерсия

В этом месте поток мыслей пришлось прервать, поскольку они с Митяем решительно поднимались вверх по лестнице.

– А номер-то квартиры какой? – наконец поинтересовался юноша у своего напарника.

– Я же говорю – 77-й, это пятый этаж без лифта, – недовольно побурчал Митяй, который любил поболтать, и не одобрял, когда его собеседники уходили в себя.

– Ой, да я ведь знаю её почти как свою, – встрепенулся Глеб. – Там жил мой приятель Ромка. А может и до сих пор живёт. Мы с ним во дворе были товарищами по несчастью. Я – самый младший в компании, а он – вроде как блаженный.

– Блаженный? Сумасшедший что ли? Он в принципе адекватный? – в голосе новостника прорезались тревожные нотки.

– Не совсем, – замялся юноша. – Я сам давно его не видел, но моя мать рассказывала, что у Ромки некоторое время назад окончательно съехала крыша, и его сдали в дурдом. Потом подлечили и отпустили обратно. Он устроился звонарём в наш храм. У него не «белочка», а диагноз пожестче. Инопланетяне там точно не при чём. Хотя давай зайдём, раз пришли – не поворачивать же обратно. Может узнает меня, и скажет что-нибудь забавное. Хотя грех смеяться над убогими.

* * *

Лера, Ромка, двор у мебельной фабрики – ностальгия захлестнула Глеба. И он без колебаний отодвинул ногой вредного пса Бобика, сидевшего на коврике перед дверью, и втопил такой знакомый тугой звонок квартиры 77. И без запинки обратился к женщине в толстых очках, открывшей дверь:

– Здрасьте, Нина Ильинишна, это вы звонили в редакцию?

Глаза за толстыми линзами сначала испуганно сузились, а затем засияли от узнавания.

– А, Глебушка. Как хорошо, что ты пришёл, – запричитала ромкина мать, словно они в последний раз виделись вчера, а не много лет назад, в прошлой жизни. – Моему-то опять худо. Намедни напали на него прямо у дома, по голове дали и мозги, похоже, снова отбили. К врачу иди не хочет, глаза стеклянные – заперся у себя в комнате. Проходите, ребята – может хоть вы его образумите.

Из ромкиной комнаты доносились невнятные звуки, но на стук никто не реагировал.

– Открой, это я, Глеба, – увещевал юноша бывшего приятеля.

– Да тут не журналисты нужны, а психическая неотложка, – констатировал расстроенный Митяй. – Давай ломать дверь что ли. Может за ней уже бездыханное тело.

И тут Глеб вспомнил секрет этого замка, известный ему с детства. Если на него немного надавить и толкнуть в сторону, внутренний запор отщёлкивается сам собой…

Ромка лежал в кресле в обнимку с трубкой – видимо, не менял позы с того момента, когда завершил телефонный разговор с Митяем. Лежал, потеряно уставившись в угол. Блаженный оставался жив, но пребывал в несознанке. На губах пузырилась пена. Проигрыватель пластинок «Радиотехника» заел на одном обороте винила с колокольными звонами, бесконечно повторяя удары.

Митяй, имевший отличный музыкальный слух, первый делом подскочил к «Радиотехнике» и вырубил безобразную какофонию. А молодой корр проследил за направлением взгляда блаженного, и обалдел. В углу над выключенным телевизором действительно сияла всеми цветами неземного вида паутина. Повинуясь зову, Глеб подошёл к ней и протянул руку. В ответ голове полыхнула вспышка, и пришла абсолютная тьма.

Глава 2. Непризнанный поэт

«Уважаемый охламон! Сказать, что я была удивлена, получив Ваше письмо, это не сказать ничего. Конечно, мне безумно приятны комплименты, которыми Вы меня осыпали. Да и о прекрасном принце я, действительно, мечтаю очень давно. Однако некоторые Ваши фразы заставляют подозревать, что некий многоопытный ловелас просто собирается совратить юную девушку. И что Ваши княжеские клятвы не стоят ломанного гроша. Ведь я совершенно не знаю Вас, и даже не представляю, на что Вы на самом деле способны.

Поэтому предлагаю не спешить с нашим личным знакомством. Для начала расскажите, пожалуйста, поподробнее о Вашем мире Полярной звезды. Мне крайне любопытно. Всё-таки я должна знать, в какую именно страну меня зазывают княгиней. А вдруг это какая-то отсталая провинция с разорённой казной и разбойным сбродом вместо подданных? И ещё напрягает фраза о снежных равнинах. Надеюсь, там у вас не слишком холодно? Я ненавижу мороз.

С нетерпением жду нового письма. Ваша кукла на витрине».

* * *

Он стоял в ромкиной комнате и потерянно гладил стену.

– Глеб, ты чего? – тряс юношу за плечо Митяй. – Очнись, не хватало мне здесь ещё одного припадочного. Давай и тебе неотложку вызовем, чего уж там. Пусть со всего города сюда едут.

– Ух, извини, – сбросил с себя оцепенение корр. – Ты же знаешь – у меня боевая контузия, иногда накатывает. Ещё две минуты, и всё будет в ажуре.

– Конечно, в ажуре, – проворчал новостник, вырывая из руки Ромки пищащую трубку и водружая её на аппарат. – Инопланетная больничка здесь, а не контактный центр с иными мирами.

Мать хозяина комнаты взывала психиатров. Они, как это ни странно, примчались довольно быстро, и на всякий случай спеленали блаженного. Ромка являлся их постоянным клиентом, и они только ждали удобного случая, чтобы упечь его обратно в дурдом. Повод сейчас был железным. Глеб и Митяй помогли санитарам спустить с пятого этажа носилки со звонарём, который никак не приходил в себя.

– Счастливый человек, – зло бросил Глеб, захлопнув дверь врачебной «буханки». – Жаль мы впустую покатились.

– Почему впустую? – возмутился Митяй. – Материала для заметки вполне достаточно. Любители аномального будут в восторге.

– Ты тоже видел светящуюся паутину? – робко спросил юноша. – Как и я?

– Глеб, ты меня пугаешь, – снова принялся воспитывать юного товарища новостник. – Никакой паутины не было. Но это не значит, что отсутствует повод для заметки.

– Мда, – протянул корр под презрительным взглядом напарника. – Теперь я понимаю, о чём любимая поговорка нашего фотографа: «Меньше напишешь – меньше наврёшь».

* * *

Во второй половине дня продолжить собственную статью Глебу снова не удалось, потому что ему поручили поговорить со старшим лейтенантом ОБЭП Вестерманом – у редакции перед этим милиционером висел старый должок, и Василий Петрович внезапно прибыл в гнездо городской журналистки, чтобы обсудить способы его возвращения.

Петровичу было меньше тридцати, но все завали его исключительно по отчеству. С этим офицером Глеб познакомился чуть ли не в первый день своей работы в газете, когда его отправили разбираться с огородниками на окраине Залесска. Те придумали гениальный способ защиты своих картофельных насаждений от воров. Поскольку круглосуточная охрана грядок представлялась нереальной, предприимчивые граждане втыкали на своих участках предупреждающие знаки: «Осторожно, радиоактивная опасность». Знаки выглядели очень настоящими – с кружком и красными треугольниками. Откуда их добыли, установить не удалось.

На воров радиация произвела должное впечатление – покушения на урожай прекратились. Но прониклись не только преступники. Приезжали даже люди из гражданской обороны в своих скафандрах – замеряли микрорентгены. Но ничего не нашли, и передали дело в ОБЭП – почему-то приняв случившееся за экономическое преступление. Петрович ходил по грядкам злой как чёрт, но интервью Глебу дал. С посылом: не надо так глупо шутить, уважаемые товарищи.

Потом газета проводила конкурс на лучшую городскую кофейню, и старший лейтенант Вестерман не просто выступил в роли одного из членов жюри, а ещё по собственной инициативе организовал контрольную закупку во всех заведениях, включенных в номинацию. С последующим анализом напитка в лаборатории санэпидемстанции. После чего половину кофеен пришлось дисквалифицировать. Выяснилось, что вместо ароматного напитка, приготовленного по ГОСТу, народ поили какой-то лютой бурдой.